Скука испарилась из его глаз, он довольно охотно расстегнул пуговицу пижамы и достал небольшой, обтянутый кожей блокнот.
— Можно мне посмотреть?
Профит, недолго поколебавшись, сказал:
— Отчего же нельзя? — и протянул мне блокнот.
Однако пока он оставался в моих руках, его чёрные глаза непрерывно наблюдали за ним.
Я открыл первую страницу и не увидел ни одной знакомой буквы — одни закорючки. Я осторожно пролистал блокнот и понял, что кроме этих значков здесь ничего нет.
— Это что, тайнопись?
— Это письмена богов.
— Этих самых, которых тринадцать? — спросил я, он не ответил.
Я снова вернулся к началу, в самом верху первой страницы была такая надпись (опять же не ручаюсь за правильность воспроизведения)[4]:
— Что тут написано? — я встал из-за стола и подошёл к Профиту поближе.
— «Асобит ом гад», — сказал он с какой-то возвышенной ноткой в голосе.
— Переведите, Апорит, — неожиданно для себя я назвал его этим нелепым прозвищем.
— «Мысль есть бог».
— Вы хотите сказать, что все тринадцать богов у вас в голове? — я постучал пальцем по своему лбу.
Он задумался.
— Когда-то я действительно думал так, но я ошибался. Может быть, именно я провёл Их в наш мир, мир людей.
— Вы привели их в наш мир?
— Да.
Я отдал ему книжицу, но он не спрятал её, а оставил в руках.
— Расскажите мне о вашей семье, Апорит.
— У меня нет семьи, — виноватая усмешка озарила его истощённое лицо.
— Вы не были женаты?
— Был. Но жена ушла от меня, как только я не пошёл на работу, а начал писать «Гасабос».
— «Гасабос» — это ваша книга?
— Да, — он погладил ладонью тёмную обложку. — Её мне диктуют Боги.
— А где вы работали до этого?
— Не помню, — ответил он после долгой паузы.
— У вас были дети?
На этот раз пауза затянулась ещё дольше.
— Не помню…
— Послушайте, Апорит, эти ваши тринадцать богов. Люди поклонялись им когда-нибудь раньше, до вас?
— Наверное. Только очень давно. А, может быть, не только люди.
— Их тринадцать.
Он кивнул.
— А Иегова? Христианский бог? Аллах? Они тоже существуют на самом деле? — я не был верующим, и потому мог позволить себе такой вопрос.
— Безусловно, существуют. Но понимаете, док, религия — это сложная штука. Когда появляются новые боги, старые объявляются злыми демонами.
— Следовательно, кроме ваших тринадцати богов, все остальные, в которых когда-либо верили люди — злые демоны.
— Да. Только не применяйте к ним понятие «зло», док. Многие из этих демонов бесследно исчезли во мраке времени.
— Хорошо, Апорит. У ваших тринадцати богов есть имена?
— Да, док.
— И кто же из них главный?
— Это сложный вопрос, док. Каждый вправе выбрать себе одного бога, наиболее соответствующего своему внутреннему «я» и считать его главным. И чем больше людей верят в одного бога, тем он могущественнее.
— И какого бога избрали вы?
— Мирто. Бога Смерти, Чёрного Обладателя Косы.
В комнате было тепло, но по моей спине внезапно пробежал холод.
— Бога смерти? — переспросил я.
— Мирто, — сказал он. Электрическая лампа на столе мигнула.
— А в остальных двенадцать тоже кто-то верит?
— Да. Если в богов никто не верит, они умирают.
— И все эти… верующие — пациенты нашей клиники?
— Не только.
Я обошёл стол и сел в кресло.
— Послушайте, Апорит. Вы можете призвать какого-нибудь бога сюда? Например, вашего Мирто?
— Могу. Но мне будет сложно. И вы ничего не заметите, док. Потому что вы не верите.
— Ну, попробуйте, — попросил я.
— С доком Хэмфри мне было бы легче. Хорошо, я попробую.
Он закрыл глаза, раздвинул руки в стороны, зажав блокнот между коленями, и выдохнул:
— Мирто!
Ничего не происходило. Ничего и не должно было происходить, следуя здравому смыслу. Но мы находились в психиатрической клинике.
Вдруг лампа опять мигнула. А потом накал спирали начал увеличиваться, лампа сияла всё ярче и ярче.
— Мирто! — прохрипел Профит.
На лампу уже невозможно было смотреть. Я никогда не отрицал существования паранормальных возможностей человека и потому с интересом наблюдал за проявлением одной из них.
Веки Профита дрогнули, и глаза его начали открываться… И я не увидел белков, его глаза были абсолютно чёрными, и они в упор смотрели на меня.
— Э фили! — прошептали потемневшие губы.
И тут моё сердце остановилось. Чёрные глаза торжествующе буравили меня в самом настоящем смысле этого слова, а сердце и не думало продолжать гнать кровь по моим артериям и венам. Клетки тела задыхались без кислорода, и я медленно начал умирать.
Тут накал лампы достиг предела, стеклянная колба лопнула, погрузив комнату в абсолютный мрак. «Тук», — сказало моё сердце. Ну, давай ещё, несчастный насос! Тук. Ещё раз, глупый полуфабрикат для котлет! Тук. Тук. Тук.
Я был жив. Я продолжал жить. Моя сорочка была насквозь мокрой от пота, а руки мелко дрожали, как у больного delirium tremens[5]. Нажав на ощупь кнопку под столом, я отёр взмокший лоб.
— С вами всё в порядке, док? Что-то случилось с электричеством? — санитар Джонсон включил лампы дневного света на потолке и подозрительно оглядел комнату. Профит-Апорит как ни в чём не бывало сидел в кресле и невинно улыбался. Блокнот он уже спрятал в карман и застегнул его на пуговичку.
— С вами всё в порядке, док? — ещё раз спросил Джонсон.
— Да, Джонсон, я в полном порядке. Отведите Адама Профита в его комнату и зайдите ко мне.
Профит послушно встал и зашагал к двери.
— Постойте, Адам. Зачем вы хотели меня убить? — я решил идти напролом.
Но Профит лишь удивлённо моргнул.
— Убить вас? Если бы Мирто хотел вас убить, то мы бы с вами сейчас не разговаривали. И ещё. Скоро на Земле родится Дис-От, сын Тринадцати. И тогда…
Но Джонсон уже вывел его из моего кабинета. Он что-то ещё кричал в коридоре, но я ничего не разобрал. Вскоре в дверь постучали, и в кабинет заглянула коротко стриженая с бычьей шеей голова Джонсона.
— Можно, док?
— Да, заходите и присаживайтесь, Джонсон. Расскажите мне всё, что вы знаете об этом Профите.
— Спокоен, дружелюбен, приветлив, разговорчив. Может войти в доверие даже к египетской мумии, сэр.
— Он много общается с другими больными?
— Со всеми, сэр. Он необычайно общителен.
— Вы заметили у него на скуле…
— Да, сэр. Его очень не любит один психопат с диагнозом religiosa mania, Игнатий Лойола. Позавчера напал на Профита в столовой и успел двинуть ему пару раз, Профит совсем не защищался. Но уверяю вас, это единичный инцидент. Заменить вам лампочку?
— Будьте любезны, Джонсон.
Я подошёл вплотную к санитару, его шею тонкой змейкой опоясывала золотая цепочка, на ней висело крохотное распятие. Наши глаза встретились.
— Джонсон, — твёрдо сказал я, — вы верите в Тринадцать богов?
Он попытался отвести взгляд, потом выплюнул зубочистку в урну и ответил:
— Да.
Утром следующего дня я пришёл в клинику в приподнятом состоянии. Непрерывный дождик сменился первым искрящимся под лучами солнца снегом, который постепенно укрывал землю. Первой, кого я встретил в коридоре, была Клара — безобидная старушка шестидесяти шести лет. Она опять связала все свои вещи в узел из простыни и искала, куда бы всё это спрятать.
— Доброе утро, Клара.
— Доброе утро, док, — пропищала она, прижимая к груди своё имущество. Я пошёл было дальше, но вернулся и спросил, не знаю, что меня дёрнуло:
— Клара, вы не знаете, что такое «Э фили»?
— Знаю. Это значит «Я здесь».
Я остановился, сердце бешено колотилось внутри груди.
До полудня я был занят тем, что пытался отсортировать не разобранные ещё бумаги доктора Хэмфри. Мисс Ростоф любезно принесла мне кофе, оставив после себя в комнате едва слышный аромат духов. Из-за этого запаха я не мог больше заниматься такой нудной работой и поэтому, наскоро влив в себя кофе, вышел прогуляться в коридор.
Вдали я увидел медленно бредущего Профита. Удивительно, как я его раньше не замечал? Я ускорил шаг, но, оказывается, за этим политеистом шёл не только я. Высокий больной с козлиной бородкой и психопатично горящими глазами (это был самозваный Игнатий Лойола) чуть ли не бегом приближался к Профиту. И, как всегда бывает в таких случаях, поблизости не было ни одного санитара.
— Профит! — крикнул я, но было уже поздно. Лойола схватил его за плечи и с разгона ударил им по стеклу. И пуленепробиваемое стекло с треском вылетело из рамы, а тщедушное тело Профита упало вниз, наружу. «Третий этаж», — подумал я.
Лойола раздвинул руки крестом и, наступая на меня, возопил:
— Я низверг дракона, который есть Диавол и Сатана, в бездну огненную, а прочие идолослужители будут убиты мечом сидящего на коне!
Тут, на этих словах, его старательно скрутили с опозданием подоспевшие санитары.
Множество больных прильнуло к окнам. На белом асфальте лежало мёртвое тело Профита-Апорита, оно было похоже на сломанную игрушку. Снежинки кружили в воздухе танец смерти. Четыре тысячи глаз, в том числе и мои, глядели на маленькое тело из окон.
«Твой Мирто забрал тебя», — подумал я. Не знаю, о чём думали остальные: больные, санитары, врачи, — но я почувствовал, что что-то происходит. Я буквально услышал мысли тысячи людей, и все они думали одно и то же: «Мирто!» По телу моему пробежала дрожь, а мир перед глазами стал бесцветным. Мирто! Глазные яблоки стали нестерпимо болеть, а по щекам непрерывно текли слёзы. Мирто! Над телом Профита стал собираться и клубиться какой-то чёрный дым. Мирто!
Мысли стали преобразовываться в реальность. Чёрный дым стал собираться в неестественно высокую фигуру. Я увидел чёрный плащ, косу, похожую на букву Т, и, мне кажется, были ещё сложенные чёрные крылья за спиной этого неведомого существа.