На экране опять возник Блауберг.
— Сэр, на Церере полковник Нико снова объявил суверенитет…
Блутхарт молниеносно нашёл нужный район, неподалёку от этой строптивой маленькой планеты с черепашьей скоростью покорял пространство супертяжелый боевой корабль «Зигфрид».
— Количество жителей на Церере?
— Три миллиона двести тысяч, — бесстрастно ответил секретарь.
Блутхарт немедленно приказал «Зигфриду» отклониться от курса и бомбардировать Цереру термоядерными бомбами общей мощностью двести гигатонн. Он хорошо осознавал жестокость этого поступка, но это должно было научить других, как не повиноваться Александру фон Блутхарту Великому. А этих других было очень много.
Через двадцать минут «Зигфрид» был на нужной дистанции от Цереры. Спокойно заработали его смертельные установки. Когда всё было кончено, Блутхарт спросил:
— Количество жителей на Церере?
— Ноль, — ответил секретарь. — Малая планета Церера уничтожена. Боевой корабль «Зигфрид» возобновил выполнение предыдущего приказа.
На лице Александра фон Блутхарта появилась счастливая улыбка. Это была улыбка бога, всемогущего надчеловеческого существа, каким он, в сущности, и был.
— На сегодня хватит, Блауберг.
— До свидания, сэр.
Экран погас, но Блутхарт всё ещё сидел перед ним. Улыбка небожителя неуловимо таяла, исчезала. Наконец он встал, потянулся и вышел из комнаты, заперев дверь на кодовый замок.
Прямо за дверью на обшарпанной стене висело разбитое зеркало. Согнав с него огромного таракана, Блутхарт посмотрел на своё впалое лицо, неравномерно заросшее густой щетиной, на чёрные мешки под глазами, гнилые шатающиеся зубы. Поковыряв грязным пальцем с обломанным ногтем во рту, Блутхарт сплюнул, надел на голову дырявую шляпу и вышел на улицу.
Грязные голые ребятишки, у которых не было ни родителей, ни одежды, ни забот, вскочили с грязного песка и побежали к нему.
— Придурок Харди! — дразнили они его. — Харди-придурок!
Александр фон Блутхарт неожиданно осознал, что на самом деле является Алексом Харди, и от этого из его глаз покатились скудные слёзы. Проявление чужой слабости ещё больше обрадовало детей, а один из них, наиболее дерзкий, сбил с него шляпу на землю. Харди рассвирепел, схватил камень и швырнул ним в обидчика; тот упал, поражённый в голову, и больше уже не вставал. Дети разбежались.
— Эй, Харди! — к нему приближался широкоплечий мужчина по имени Юджин, он перешагнул через труп ребёнка, положил свою сильную руку на плечо Харди и прямолинейно спросил:
— Харди, правда ли то, что ты нашёл компьютер и теперь играешь на нём с утра до вечера и от этого у тебя крыша поехала?
Харди не торопился отвечать.
— Хороший комбинезон, Юджин, — он осторожно потрогал плотную ткань. — Дай пожрать, а?
— Сэр, у нас новый приказ с Земли: направляться к Юпитеру!
— Выполнять приказ.
— Но, сэр…
— Лейтенант, приказы даются для того, чтобы их выполнять, а не обсуждать. Выполняйте!
— Есть, сэр!
11.11.1997
Цивилизация
Целых два часа я прилежно изучал дело под номером 10905, ибо правосудие не имело права совершить ошибку, а в моём лице объединялись функции судьи, адвоката, прокурора, присяжных и палача. Слушание дела было назначено ровно на полдень, и именно в это время дверь в мой кабинет открылась, и двое ребят в ярко-белых униформах ввели подсудимого. Он был невысокого роста, с неправдоподобно честными глазами, а его дочерна загоревшая кожа свидетельствовала о том, что он воспользовался услугами нашей компании.
— Мистер Роб Андерсон, меня зовут Эрл, — вежливо представился я. Мы остались наедине.
— Паршивый пробирочник! — услышать это от него я не ожидал и поэтому отделался служебной фразой:
— Мистер Роб Андерсон, сожалею, но вам придётся забыть на время о ваших расовых предрассудках, пока не будет установлена степень вашей вины и ваше наказание.
Вызывающе развалившись в кресле, он нагло усмехнулся, но всё-таки смолчал. Я заглянул в служебные бумаги.
— Седьмого августа этого года, то есть три дня назад, вы приобрели у нашей компании индивидуальное хронопутешествие в прошлое…
— Это был рай! — восхищённо воскликнул он, внезапно оживившись. — Я был в раю, пока ваши мордовороты не вытащили меня оттуда силой!
— Это была вынужденная мера, Роб. Вы ничего не смогли дать этим людям, жившим тридцать тысяч лет назад, а все ваши поступки можно определить как преступные и порочные.
— Не может быть, Эрл! — он был по-настоящему изумлён. — Вы что-то напутали в своей конторе.
Я позволил себе улыбнуться.
— Давайте вместе разберём последствия вашего хронопутешествия. В первый же день вашего пребывания там вы встретили племя…
— Да, — протянул он. — Это было совсем небольшое племя, человек сто. Хотя меня и предупреждали о возможной агрессивности, они были на редкость дружелюбны. Хотя женщины у них, честно сказать, немного страшноваты…
— Так вот, о женщинах. До вашего прибытия их купание в речке воспринималось мужчинами как вполне обыденное явление, даже не заслуживающее их внимания. Как только там появились вы, мужчины стали прятаться в кустах и украдкой подсматривать за голыми соплеменницами, лелея в своих не слишком развитых разумах самые грязные мысли…
Учитывая моё происхождение, я сделал ударение на слове «грязные». Роб Андерсон растерянно почесал подбородок, он явно не понимал, чего же плохого он тут сделал.
— А что произошло на шестой день?
— Вы про что?
— Не припоминаете? Я имею в виду дикий виноград.
Он вспомнил и самодовольно улыбнулся:
— Да, было дело. Я собрал немного этой кислятины и сделал немного вина. Оно было отвратительным, но старейшины были от него в восторге… И тогда я научил их виноделию… Чего же тут плохого?
Я опять пролистал рапорт службы наблюдения.
— Через неделю всё племя ударилось в пьяный разгул, — резко сказал я.
— Да, у них слабоватые головы, — он опять улыбнулся. — Но ничего, пусть привыкают.
— На третий день после начала пьянки нами были зафиксированы случаи половых извращений, которые начали приобретать систематический характер.
Он упрямо замотал головой.
— Тут я не виноват, Эрл. Пусть я попаду в Ад, если это не так.
Я не стал возражать и спросил:
— Так вы оцениваете вашу деятельность в прошлом позитивно?
— Почему бы и нет? Я научил их делать колесо, хотел даже научить их плавить металлы, но не успел. Разве за месяц всё успеешь?
— По-моему, Роб Андерсон, всё, что вы хотели и могли сделать, вы сделали. А насчёт колеса… Вы думаете, что доходчиво им всё объяснили?
— Честно говоря, я плохо помню этот момент… Я был немного пьян…
— Зато все, и стар, и млад, отлично усвоили полный набор английских нецензурных слов и выражений. Довольно, Роб Андерсон. Если бы не срабатывал принцип временной устойчивости, неизвестно, что бы вы нашли здесь, в настоящем, когда вернулись. Итак, мой приговор: штраф тридцать тысяч долларов, эти деньги пойдут в благотворительный фонд. Приговор может быть обжалован в установленном порядке.
Он опять улыбнулся, но этот раз презрительно, и положил передо мной на стол платиновую карточку «Америкэн Экспресс». Подписав все необходимые бумаги, мистер Роб Андерсон спросил:
— Я свободен?
— Да, свободны. До свидания.
У двери он остановился.
— Знаете что, Эрл. Через недельку я куплю себе у вашей компании новое хронопутешествие.
— Очень рад за вас.
Он ушёл. Я закрыл папку под номером 10905 и взял новое дело. Но в этом случае наша команда не успела среагировать должным образом, и наш клиент, некто Тринкер, остался мёртвым в двадцатитысячном году до Рождества Христова. Этот Тринкер решил устроить в палеолите самое настоящее Монте-Карло: он наделал из подручных материалов некоторое подобие игральных карт, домино, костей, разве только не «одноруких бандитов», и обучил игре в них доверчивых туземцев. В пылу азарта племя забыло об охоте и чуть не умерло от голода. Их спас шаман, который каменным топором снёс Тринкеру полголовы и проклял его нововведения.
В дверь постучали, в приоткрывшуюся щель заглянул мистер Роб Андерсон.
— И всё-таки я заронил там семена цивилизации!
Ноябрь 1997
Приятный парень
Двое, он и она, стояли у берега моря, заходящее солнце бросало на них кровавые зловещие блики. Он смотрел куда-то вдаль, а она изо всех сил пыталась обратить на себя его внимание. Она была немного пьяна, поэтому периодически повисала на его плече.
— Меня зовут Моника, — громко говорила она. — Ты мне очень нравишься. Нет, действительно. И от тебя хорошо пахнет…
Было очень жарко, но он вздрогнул.
— Как тебя зовут? — она обрадовалась, когда он повернул лицо в её сторону.
Он что-то ответил. Она засмеялась.
— Дуган? Нет, правда? Я никогда раньше не встречала Дуганов. Необычное имя, я его надолго запомню.
Он улыбнулся, алое солнце сверкнуло в его чёрных глазах. Моника взглянула на свои крошечные золотые часики.
— Уже поздно. Ты не проводишь меня домой?
Дуган неопределённо пожал плечами.
— Я живу совсем одна, неподалёку отсюда.
Он коротко кивнул и что-то спросил. Она звонко засмеялась и потянула его за руку за собой.
Моника действительно жила недалеко. Когда они подошли к её домику, его рука лежала на её бедре, а её смеющееся лицо прижималось к его груди.
— От тебя хорошо пахнет, Дуган, — повторила она. Он ответил долгим жарким поцелуем…
Через час Дуган пах совсем по-другому. От него несло запахом смерти и крови. Он прошёл в ванную, положил опасную бритву на раковину и начал отмывать руки от крови. Окрашенная в красное вода шустрым ручейком исчезала в сливном отверстии. Потом он умыл лицо и прополоскал рот. Намочив немного волосы, он тщательно причесался, внимательно осматривая себя со всех сторон в зеркале. Затем он поправил галстук, отряхнул пылинку с пиджака, положил в рот жевательную резинку без сахара, предохраняющую от кариеса, и вышел из ванной комнаты.