Очутившись в столь щекотливом положении, купец все же попытался выкрутиться.
– Когда тебя так просят о помощи, трудно отказать… Да, в последний день года нельзя отлучаться из дома, – пробормотал он и отправился восвояси.
А все принялись над ним потешаться:
– Ну и дурачина! Другого такого еще поискать надо!
Разумные советы о том, как вести хозяйство с выгодой
Согласно закону о разделе имущества, при женитьбе или замужестве детей надлежит поступать следующим образом. Если у вас, к примеру, имеется состояние в тысячу каммэ, то старшему сыну и наследнику вы отдаете свой дом и четыреста каммэ в придачу; второй сын получает три сотни каммэ и усадьбу; третьему сыну вы вручаете сто каммэ, жените его и отправляете жить к тестю. Если же у вас есть еще и дочь, то вы даете ей в приданое тридцать каммэ и на двадцать каммэ одежды и всякой утвари; при этом лучше всего пристроить ее в семью с меньшим достатком, нежели ваша. В прежние времена на приданое невесте принято было тратить сорок каммэ и сверх того давать за ней десять каммэ наличными. Нынче же деньги прельщают людей больше всего, поэтому неплохо в сундук для одежды класть серебряные тёгины, а сундук для домашней утвари набивать медяками.
Даже если девица настолько дурна собой, что не отважится сесть возле зажженной свечи, приданое в тридцать каммэ сделает ее в глазах жениха прекрасным цветком! Опытный сват из Киото принимается ее расхваливать:
– Что ни говорите, эта девушка – дочь богача и с малых лет жила в холе и довольстве. Личико у ней хоть и скуластое, но приятной округлости. Лоб выпуклый, будто нарочно создан для покрывала кацуги[96]. Ноздри, конечно, великоваты, зато дышит она легко и свободно. Волосы, нет спору, редкие, однако и это имеет свою выгоду: не так жарко летом. Талия, что и говорить, полноты изрядной, но ежели поверх платья надеть длинную парадную накидку свободного покроя, никто и не заметит. А то, что пальцы такие толстые да хваткие, даже хорошо – крепче будет держаться за шею повитухи, когда приспеет время рожать.
Представив таким образом самые заметные изъяны невесты в виде замечательных достоинств, сват продолжает:
– В подобных делах важен расчет. Если тридцать каммэ, которые принесет с собой невеста, вы отдадите в рост надежному человеку, то каждый месяц будете получать по сто восемьдесят моммэ, а на эти деньги можно прокормить четверых. Решайтесь, ведь, став вашей женой, эта девушка сможет содержать на свои деньги не только себя, но еще и горничную, кухарку и швею, да к тому же будет всячески вам угождать. Из нее получится прекрасная хозяйка, домоседливая, покладистая и благонравная. А если вам захочется взглянуть на хорошенькую женщину, так для этого существуют веселые кварталы, там все до одной красотки. Когда бы вы туда ни заглянули, вечером или среди ночи, – вам всегда скажут: «Добро пожаловать». Проводить там время куда как приятно. Но утром, когда вы соберетесь уходить и вам выставят счет на кругленькую сумму, звон ваших денежек заглушит даже рассветные колокола. А это уже куда как неприятно!
В домах свиданий за маленькую чарочку сакэ берут по четыре бу серебром, а в чайных домах, где принято назначать встречи с мальчиками, чашка риса обходится в восемь бу. Это, конечно, очень дорого, но, как говорится, за горшок, что скоро бьется, втридорога берется, – для подобных заведений это вполне естественно, ведь дело-то у них рискованное. Среди посетителей немало таких плутов, которые норовят удрать, не заплатив по счету. Ни стыда у них нет, ни совести. Отчаявшись взыскать долг с такого человека, хозяин заведения в конце концов махнет на него рукой – мол, плакали мои денежки.
«Чтоб тебе в будущей жизни родиться в мире голодных духов![97] Пусть вся запеченная в винной подливе курятина, вся рыба, поджаренная на дощечках из криптомерии, – всё, что ты уписывал здесь с такой охотой, – сгорит у тебя на глазах! Тогда ты пожалеешь, что не платил по счетам!» Такие проклятия посылает на голову своего должника хозяин, стуча по жаровне щипцами для углей. На его злобном лице нет и следа того умильного выражения, с которым он накануне принимал в подарок от этого посетителя хаори из дорогого шелка.
Уж поверьте мне, в развлечениях нужно знать меру, разгул не доводит до добра. Согласен, семейная жизнь скучновата, но ее можно стерпеть, ведь в своем доме вы полноправный хозяин. Закусив на ночь чем придется: холодным рисом, вареным соевым творогом или вяленой рыбой, – позовете к себе старичка-постояльца и попросите его рассказать о «тыквенной тяжбе», которую в свое время рассудил Итакура-доно[98]. Потом без всякого стеснения уляжетесь в постель и велите служанке растереть вам ноги. А если вам захочется чаю, жена немедленно его подаст и, пока вы не кончите пить, будет держать чашку, – вам за ней даже и руку протягивать не придется. Для своих домочадцев вы полководец, и, когда вы повелеваете своим войском, никто вам перечить не осмеливается. Стоит ли искать большего счастья?
Зная, что хозяин безотлучно находится дома, приказчики из вашей лавки не посмеют бегать в веселые заведения в Ясака и назначать тайные свидания на постоялых дворах близ Оикэ. Но без дела долго не просидишь, на досуге они будут перечитывать письма от эдоских оптовиков и наверняка обнаружат какое-нибудь свое упущение. Вот и отлично! Подмастерья, которые целыми днями крутят шпагат из ненужной бумаги, в свободное время, стремясь вам угодить, будут читать прописи[99], да так, чтобы было слышно в жилых комнатах; это и для хозяина полезно. Даже слуга Кюсити, который только и мечтает, как бы поскорее завалиться в постель, займется чем-нибудь дельным, – распустит, к примеру, рогожку, в какой доставляют рыбу, и совьет шнур для нанизывания монет. А служанка Такэ, зная, что по утрам у нее все из рук валится, еще с вечера приготовит репу на завтрак. За те часы, что вы дома, швея успеет обрезать столько узелков на шелке из Хино, сколько обычно обрезает за целый день. Кошка и та найдет себе дело: она станет зорким стражем у вас на кухне и, когда вблизи крюка, на котором подвешена рыба, послышится хотя бы малейший шорох, сразу подаст голос и отпугнет мышей. Если за один только вечер, пока вы дома, можно извлечь столько выгоды, то подумайте, каков будет прибыток за целый год! И пусть супруга не совсем вам по нраву, поразмыслив хорошенько, вы поймете, что посещение веселых кварталов – ненужная трата денег, и вас перестанет туда тянуть. Молодому хозяину полезно держать это в уме, тогда из него наверняка выйдет толк.
Так в конце года рассуждал бывалый столичный сват. Если слушать его долгие наставления хотя бы вполуха, все равно что-нибудь да западет в память.
К слову сказать, нынешние женщины с готовностью перенимают все, что видят, и во всем пытаются походить на куртизанок. Жены столичных мануфактурщиков, обращаясь к которым все почтительно говорят «госпожа», наряжаются так, что их можно принять за куртизанок высшего разряда. Жены купцов, выбившихся из приказчиков, по виду зачастую неотличимы от банщиц. Ну, а женщины с еще меньшим достатком: жены портных или вышивальщиков, ютящиеся в тесных переулках, – выглядят точь-в-точь как потаскушки из чайных домиков. Смешно глядеть, как все они стараются походить на продажных девиц, каждая по своим деньгам! В сущности, обычная женщина не так уж сильно отличается от куртизанки. Только она, как правило, лишена обходительности, докучлива, неуклюжа. Писать красиво не умеет, пить сакэ с подобающим изяществом не обучена, даже песню спеть – и то не может. Одежда на ней сидит нескладно, движения у нее неловкие, и ходит она вперевалку. В постели способна говорить только о ценах на мисо[100] и соль. Салфетки «ханагами» использует по одному листочку – из бережливости. Об алоэ знает лишь, что это лекарство. Все в такой женщине вызывает отвращение. Взгляните хотя бы на ее прическу: будто такая же, как у куртизанки, но только глупец скажет, что эта прическа ей к лицу.
Среди мужчин, позволяющих себе развлекаться с дзёро, не сыскать ни одного простофили. Все они знают, как трудно зарабатывать деньги, и очень неохотно с ними расстаются. Никакая сила не заставит их рассчитаться с долгами или вернуть ссуду, даже если заимодавцы ходят за ними по пятам или – еще того хуже! – грозятся судом. Вместо этого они договариваются о новогодней пирушке с куртизанками в веселом квартале. Обходится это много дороже, чем в обычные дни, но уже тринадцатого числа последнего месяца они загодя оплачивают все счета. Оно и понятно: когда же еще веселиться, как не в праздник? Только неразумное это расточительство!
Некий преуспевающий купец с улицы Карасума, удалившись на покой, дал обоим своим сыновьям по пятьсот каммэ наличными. Младший брат постепенно расширил дело и за короткий срок стал обладателем состояния в две тысячи каммэ, – по крайней мере, так утверждают его родственники. Что же до старшего брата, то уже на исходе четвертого года с тех пор, как в его руки попало наследство, ему пришлось надвинуть на глаза бумажный капюшон и отправиться на улицу торговать пряностями.
«Если бы нынче выдалась лунная ночь, – размышлял он, бродя по городу, – разве рискнул бы я пойти торговать вразнос? А в темноте еще куда ни шло. Недаром говорят: “Небо не покидает человека в беде!”»
Вот так, нищим, встретил он Новый год, а когда, повинуясь привычке, добрел до дороги, ведущей в Тамбу, откуда рукой подать до веселого квартала Симабара, уже стало светать. И вспомнилось ему, как в былые времена приходил он сюда на рассвете и ждал, пока откроются знакомые ворота. Грустно ему стало – и сразу же заторопился он домой.
В нашем мире ничто не вечно – ни жизнь, ни дверные косяки
Многое в жизни пугает нас лишь поначалу, а привыкнешь – и страх проходит.