Почему? Почему фермеры пьют и болтают с Тригиером, словно добрые друзья? Не знают они его, что ли? Разве он им друг?
Эти упорные, тяжелые думы порождали в сердце Минни Джиллард горечь и боль. Она слишком хорошо понимала, что за спиной Тригиера, за этими его операциями с закладными стоит преступная финансовая система, несущая разорение фермерам. Это она выгнала Джорджа из насиженного гнезда, лишила его земли, которую он сам возделал, отняла у него дом, конюшни, машины… Все их труды и надежды, годы отчаянной борьбы и лишений — все пошло прахом. Молодость потрачена даром, а теперь, когда они оба постарели и силы идут на убыль, надо начинать сначала. А к чему? Ведь все повторится снова. Как только они возделают землю и труд их начнет приносить плоды, все приберет к рукам банк и этот вот человек, который так громко хохочет и потешает слушателей своими россказнями!
— Ну что ж, пойдем? — услышала она голос Джорджа.
Он, должно быть, заметил, подумала Минни, что она совсем пала духом от всех этих дум. Минни так ушла в свои мысли, что не слышала музыки, не слышала, что говорят вокруг. С горящими от волнения глазами она сидела, нервно сплетая и расплетая пальцы. Она не могла больше этого вынести — весь этот рождественский бал, этих людей, которые пьют, смеются, поют и танцуют с Тригиером… Это казалось ей какой-то чудовищной насмешкой.
Джордж опустился на скамейку рядом с ней.
— Крепись, Минни! Крепись! — сказал он с мольбой.
— Я креплюсь, — отвечала Минни.
Джордж вышел запрячь лошадей. Минни попрощалась с теми, кто находился поблизости, и последовала за мужем. Они сели в таратайку и поехали прочь.
Они уже свернули на кремнистую дорогу, ведущую к Благодатным Холмам, где у них был свой клочок земли, пока что не обнесенный оградой, а музыка и пение еще продолжали долетать до них:
Добрый малый, славный малый — он такой всегда!
Добрый малый, славный малый…
— Жители Ялла-Уинди благодарят Тригиера за свои закладные, — пробормотала Минни.
Джордж с горечью выругался.
— Крепись, Джордж, крепись! — сказала Минни.
— Да я… креплюсь, — проворчал Джордж. — Дело-то ведь не в одном Тригиере. Он только винтик в этой проклятой машине, которая задавила нас, как сказал сегодня Барнхэм. Фермеры начинают это понимать.
Значит, Джордж тоже понял. Перед глазами Минни снова — уже в который раз за этот вечер — возникло видение: буйно цветущие золотые кроны на фоне бледного неба… Она смотрела на них сегодня в последний раз с заднего крыльца своего дома в Веселых Озерах. Быть может, и Джордж видел их сейчас перед собой — эти рождественские деревья в цвету… Видел и брошенную жнейку, одиноко темневшую среди моря спелых колосьев.
МОСТ
Новый мост, построенный через капризную, медленную реку Сьену, возвышался изящным сооружением из бревен рябинового дерева, обшитых тонкими досками. Он покоился на осмоленных сваях, перила его и решетки были выкрашены в белый цвет.
— Хорош мостик, правда, Чарли?
Инженер Браент стоял на зеленом склоне холма, на полпути между посеревшей от непогод и ливней хибаркой бабушки Ален и правым берегом реки. Он курил и размышлял, глядя на мост, родившийся из его мечты, чертежей, планов, беспокойных мыслей и перебранок с местными властями.
— Да, черт возьми! — весело ответил Чарли Лонэген.
Он был правой рукой Браента во время стройки и после официального открытия моста намеревался отвезти инженера на ближайшую железнодорожную станцию, примерно за сто миль от строительства. Чарли только что спустился от бабушки Ален сюда, где стоял босс.
— Не пора ли заняться церемонией открытия, раз нам придется это делать? — спросил он. — Мне хочется поспеть в Уонгу на свадьбу Молли Макарти.
Браент кивнул. Местные жители едва бы узнали его в костюме из шерстяной шотландки в крапинку. Они привыкли к тому, что он всегда появлялся в брюках, пожелтевших от прибрежной глины, и выгоревшей голубой рубашке. Они часто видели его стоящим, как сейчас, на этом самом месте под палящим солнцем, голова его с копной густых темных волос непокрыта, взгляд сосредоточен: он весь поглощен какими-то очередными трудностями, связанными со строительством. Рассказывали, что за все время стройки моста инженер думал и говорил лишь о мосте.
— В некоторых местах считают, что мост только тогда будет прочным, если при строительстве погибнет человек, — сказал он. — Этот мост не унес ничьей жизни. И я очень рад, что никого не убило и не покалечило… Мостик получился славный, не хуже любого деревянного моста в Австралии. И уж если он устоял в дни наводнения, то теперь выдержит что угодно.
— Угу… — ответил Чарли, растирая табак на ладони. — Но ведь мы чуть не лишились моста во время наводнения в прошлом году, правда?
— Да, все висело на волоске. — Инженер с облегчением рассмеялся. — Если бы я не вырвал лошадей у старика Джо Гейнса и не опередил наводнение на два часа, мы бы потеряли мост. Я же думал, что никогда не выберусь из Уонги. И ты воображаешь, что Гейнс охотно дал мне пару лошадей? Как же, разживешься у него, старого черта! Уж как я его уговаривал, все, что мог, пустил в ход. И в конце концов он все-таки дал.
— Свинья!
В голосе Чарли звучала горечь, которая едва ли могла быть вызвана рассказом инженера.
Улыбка мелькнула в глазах Браента при воспоминании, как он достал лошадей у владельца ветхого трактира под названием «Уонга Ривер Отель» — единственного обитаемого места на длинном пути от заведения Андерсона до Сьены.
— Я так и назвал его тогда, — сказал он. — Я ездил в Орбост, надо было встретиться с этими допотопными типами из муниципалитета, а по дороге домой мы немножко выпили у Андерсона. Один парень с верховья реки сказал мне там, что Том Кросс спустил бревна с лесоповала вниз по реке, и они скопились в запани и если не успеют проплыть над мостом до наводнения, то, уж конечно, эти проклятые бревна развалят мост.
…А наводнение вот-вот начнется. Трое суток подряд в горах шел дождь. Я знал, что парень прав, и сразу выскочил; всю ночь гнал лошадей и приехал в Уонгу на следующее утро. Но лошади, которых я получил у Андерсона, совершенно выдохлись. Попросил Джо Гейнса дать мне другую пару или осла, но не тут-то было!
Чарли уже слышал эту историю, но ему хотелось узнать от самого босса, как все произошло.
Браент продолжал:
— Я затащил его в бар, поднес две или три кружки — не помогло. Он все равно отказался дать мне лошадей… Должен тебе сказать, что чувствовал я себя отвратительно, сидя в пустой лачуге, прислушиваясь к шуму дождя, в котором мне чудился грохот рушившегося моста. Два года труда — и все разлетится в щепки. А какое скверное впечатление это произведет! Мой первый мост — и чтобы от него ничего не осталось! Я уже мысленно распрощался с контрактом на постройку моста через реку Мари-Мари.
Потом зашел я на кухню и увидел там Молли Макарти. Я встречался с ней и прежде на танцульках у бабушки Ален, такая славная розовощекая толстушка с голубыми глазами. Как будто я танцевал с ней раньше, но точно вспомнить не мог, боялся, не перепутал ли ее с малюткой Харвей, поэтому про танцы ничего не сказал. Посидел, поболтал с ней немного… Рассказал, что я места себе не нахожу из-за моста, и уже поднялся было, чтобы попытаться утащить лошадей или отправиться пешком в Сьену, как вдруг вошел Джо Гейнс и чуть не выгнал меня из кухни. Он так почернел, что я вспомнил разговоры ребят насчет того, будто он неравнодушен к девушке, которая у него работает, и не любит, когда с ней заговаривают.
Я решил сделать последний ход, чтобы спасти мост. Выждав немного, я отправился в бар. Джо Гейнс был там. Он свирепо посмотрел на меня, но я заставил его выпить, и, когда он чуть-чуть смягчился, я сказал:
— Славная девушка у вас на кухне. Побеседовал я с ней, нам неплохо вдвоем. Она мне очень подходит. Теперь я не так уж спешу уехать. Если мост обвалится — ничего не поделаешь! А я не возражаю поболтаться здесь недельку-другую.
Джо Гейнс чуть не задохся от злости и побежал в кухню. Я услышал, как там поднялся скандал, и уже собрался было пойти туда и вмешаться, но все стихло. А через полчаса у меня была пара лошадей и повозка!
Браент засмеялся. Когда он давал себе волю, смех его звучал заразительно, по-юношески; он посмотрел смеющимися глазами на Чарли Лонэгена, ожидая, что тот присоединится к нему. Ребята, работавшие на постройке моста, хохотали до упаду в пивной бабушки Ален, рассказывая каждому приезжавшему, как босс перехитрил Джо Гейнса, владельца пивной «Уонга Ривер Отель». Этот Гейнс никогда в жизни никому ничего хорошего не сделал. Это было известно всем, как и то, что он имел «зуб» на инженера. Но Чарли даже не улыбнулся. Мысли его, видно, были заняты чем-то другим.
Браент продолжал свой рассказ, описывая, как он вовсю подгонял лошадей, полученных от Гейнса. «И что это были за лошади — пара калек!» — заметил он. Но все же они успели добраться до Сьены раньше, чем вода начала прибывать. Браент и ребята из поселка работали как сумасшедшие, чтобы успеть сплавить вниз по течению лес, запрудивший русло реки повыше моста, до того как начнется наводнение; до их ушей уже доносился отдаленный шум разбушевавшейся стихии. Чарли отлично помнил все это, помнил, каким был в тот день Браент, как он, ругаясь и орудуя языком, как хлыстом, подгонял себя и людей. Парни работали с такой невероятной быстротой и напряжением, что это казалось сверхъестественным. И мост был спасен. Течение реки убыстрилось, и, подхватив бревна, оно унесло их вниз за несколько мгновений до того, как на горизонте появилась стена воды.
— Ладно, пора начинать, — сказал Чарли.
Это был праздник в округе. Все, кто жил за много миль в горах, съехались на открытие моста. Люди собрались за белой лентой, протянутой через мост во всю ширину его, оставив забрызганные грязью коляски, повозки на рессорах и телеги, грузных лохматых лошадей и быстроногих пони на правом берегу реки.