– Ирина Валерьевна, погодите. Я сейчас всё объясню. Понимаете? Тут такое дело…
– Ничего не хочу понимать, – перебила она меня. – Я сейчас зайду к твоим родителям…
– Да погодите вы, – прошу я. – Выслушайте меня…
– Я не хочу с тобой разговаривать! Всё! Я буду говорить только с твоим отцом.
– Он же меня убьёт! – говорю я. – Понимаете? Я ему обещал, что никогда больше не прикоснусь к спиртному.
– Тебе будет полезно! Тем более, что не умеешь слово держать! – ухмыльнулась Ирина Валерьевна и пошла прочь, бормоча: «Ну и деточки пошли, алкашня, а не дети…»
Сазан тяжело вздохнул, вынул из кармана пачку, прикурил сигарету и жадно затянулся.
– Хотел я её догнать, объяснить, да понял, что она всё равно не поймёт. Она уже картинку себе в башке нарисовала, не сотрёшь. А они, учителя, если что-то втемяшат себе в голову. Всё! Пиши: пропало! Вот такие дела, Миха.– Жорка еле-еле сдерживал слёзы. – И батя не стал вникать, просто снял ремень и давай меня дубасить как скотину.
– Да ладно, Жор, – пожалел я приятеля. – Всё наладится. Не переживай…
– Ничего, Мишка, уже не наладится. Я им не верю…
– Кому? – не понял я. – Учителям?
– И им тоже…
Химик
1
Абрам Моисеевич Менделеев очень любил химию. Так любил, что даже сменил свою настоящую фамилию. Правда, это было давно, и его окружение забыло, что когда-то Абрик, как называла его в детстве мама, носил фамилию Равинович. В молодости Абрам огорчался, когда его называли Рабиновичем, и всякий раз возмущённо поправлял собеседника или чиновника:
– Вэ! Вэ-вэ-вэ! – едва не на крик срывался он. – Понимаете? В моей фамилии нет буквы «б». Я Равинович.
Собеседник обычно удивлялся и, извинившись, спешил удалиться от неспокойного юноши или, на крайний случай, сменить тему.
Со временем Абрам Моисеевич понял, что дело вовсе не в букве «б», а в принципе. К большой его радости, студент Равинович неожиданно узнал, что можно обратиться в ЗАГС и через некоторое время превратиться хоть в самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Такая перспектива его не прельщала, а вот стать Менделеевым идея ему понравилась. Сказано – сделано. Не все однокашники оценили находчивость, некоторые даже покрутили пальцем у виска, но Абрик к тому времени уже перестал обращать внимания на такие мелочи и, спустя год, он держал в руках не только паспорт с новой фамилией, но и Диплом о высшем образовании.
Мама, узнав, что сын отрёкся от фамилии, даже заболела. Однако Абрик её заверил, что всё это временно, как только он разбогатеет и станет известным учёным, он вернёт себе фамилию предков или сделает её двойною, то есть станет Менделеевым-Равиновичем. Маме такое объяснение понравилось, и она быстро пошла на поправку.
Следующий шаг был не менее решительным – Абрам обратился в посольство Израиля с просьбой представить ему гражданство. Там очень быстро оформили все необходимые документы, и дипломированный специалист по электрохимии через несколько дней улетел на землю обетованную. Гражданство господин Менделеев получил без проблем, поскольку в его еврействе не было никаких сомнений, но вдруг выяснилось, что по законам Израиля ему нужно идти служить в армию, а откупиться или закосить от неё здесь практически невозможно. Умные и опытные люди подсказали, что нужно срочно организовать из дому телеграммку, мол, мама при смерти. С помощью телеграммы Абрик вернулся на неисторическую Родину и желания вернуться на историческую – больше не проявлял.
На работу он устроился быстро. В отделе кадров известного НИИ долго восхищались тем, что у них теперь будет работать потомок великого учёного. Некоторые сотрудники первое время даже заходили по надуманным предлогам в лабораторию, чтобы посмотреть на новенького коллегу.
Абрам решил не останавливаться на собственной фамилии. В их квартире с мамой поселились кот и собака. Кота назвали Азотом, а крохотную болонку – Молекулой. Благодаря вечеринке, организованной в честь первой зарплаты, эта весть разлетелась очень быстро по институту, и Абрик резко возрос в глазах своих коллег, его стали считать не только настоящим химиком-патриотом, но и истинным продолжателем великого дела пра-пра-пра– … деда. Он заказал себе очки без диоптрий, отпустил жиденькую бородёнку (густая почему-то не росла) и совсем превратился в настоящего, но молодого профессора.
Иными словами химик нахимичил предостаточно, чтобы создать себе отличный имидж. Но судьбу ведь на мякине не проведёшь, ей нет никакой разницы, кто ты – Равинович, Рабинович, Менделеев, да хоть сам Нобель, всё по боку.
2
Так что же случилось? Влюбился наш Абрик, да так, что и от второй самозваной фамилии готов был отказаться. И самое страшное в этой истории, невесту завали Лена Насибулина. Вы слышите, куда ведер подул. Насибулина Елена Байбековна – очень красивая татарка. Мама, когда узнала, эту новость, снова заболела. И вот тут уж никто не знал, чем её лечить. Мама даже сдала в весе. За полмесяца со ста тридцати двух килограммов упала до ста двадцати пяти.
– Если ты, сынок, хочешь моей преждевременной смерти, – угрюмо произнесла мама, – можешь жениться на этой… этой… на этом своём «суповом наборе».
– Мама, – нахмурился потомок великого учёного, – что ты такое говоришь? Лена просто стройная девушка.
– То есть? – мама подняла голову с подушки. – Ты на кого намекаешь? Не на мать ли родную?
– Ну, что ты, мамуля? – виновато отвечал Абрик и разводил руками. – Ты вне обсуждений. Ты лучшая из лучших.
– Подлый льстец, – процедила мама, – если я лучшая из лучших, то чего ж ты якшаешься с дистрофиками? Ты внимательно приглядись к этой… этой… с позволения сказать, девушке. Она ведь чем-то страшно больна. Я, что ли, не видела, стройных девушек? Нет! Это не стройность, это какая-то болезнь. Или ты думаешь, что я в этом не разбираюсь?
– Мама, я тебя умоляю, прекрати, – наигранно захныкал сын. – Ну, что ты прицепилась к её весу? Она очень умная девушка, ласковая, нежная…
– Ой-ой-ой! – перебила мама и всплеснула руками. – Я сейчас разрыдаюсь. Прошу тебя, не связывайся ты с этой вертихвосткой…
– Попрошу не оскорблять мою… э… невесту, – вскрикнул Абрам. – В конце концов, мне не двенадцать лет, и я сам разберусь, с кем мне… с кем… это… дружить.
– Абрик, миленький ты мой, – неожиданно рассмеялась мама, – Бог с тобой, дружи с кем угодно разве я возражаю. Если это просто дружба, дружи…
– Нет, – твёрдо сказал сын, – это не просто дружба. Я хочу жениться на Елене.
– У тебя семь пятниц на неделе, – усмехнулась мама, – то он дружить собрался, то жениться. Ты бы уж определился и не морочил больной матери мозги.
– Я определился. Мы решили пожениться.
– И она согласилась взять нашу фамилию? – вдруг спросила мама.
– Нашу какую? – ехидно спросил сын.
– О Боже! – мама подняла вверх руки. – Ты уже забыл нашу фамилию?
– Ничего я не забыл, – промямлил Абрик. – Но Лена не хочет быть ни Менделеевой, ни Равинович. Она знает, что Менделеев – это искусственная фамилия…
– Об этом даже наш дворник Фёдорович знает, – язвительно подтвердила мама. – А почему она не хочет брать нашу фамилию?
– Я не знаю, мама, – ответил Абрам, – мне как-то всё равно!
– Господи Боже мой, – мама то ли смахнула слезу, то ли сделала вид, что смахивает, – уж не приворожила она тебя? Ты хоть понимаешь, что говоришь? И какая же у вас будет фамилия?
– Насибулины, – гордо ответил сын, и мать потеряла сознание.
3
Иван Насибулин не стал «косить» от армии. В первый же день службы старшина роты прапорщик Махнов остановился напротив новобранца и пристально посмотрел на него.
– Насибулин!
– Я! – громко ответил солдат.
– После поверки зайди в каптёрку, поговорить нужно!
– Есть! – Выпалил солдат.
В каптёрке старшина долго смотрел на солдата, кряхтел, мял сигарету и вдруг говорит:
– Смотрю я вот на тебя и понять не могу, – выпятил губу прапорщик, – ты кто по национальности?
– Русский, – улыбнулся воин во весь рот.
– Ну, по имени, вроде, да, – согласился старшина роты. – А почему фамилия Насибулин? У меня в роте было два татарина, один Хабибулин, другой – вот что как ты, Насибулин. Так может и ты татарин?
– Не, товарищ прапорщик, русский я, точно говорю! – возразил солдат.
– А вот если внимательно присмотреться, – продолжил прапорщик, – то морда-то у тебя еврейская. Ну-ка, давай говори всю правду.
– Не знаю, – развёл руками солдат, – честное слово!
– Ладно, зайдём с другой стороны. Как девичья фамилия твоей матери?
– Насибулина, – ответил Иван.
– А отец-то у тебя есть? – удивлённо спросил прапорщик.
– Есть!
– А у него как фамилия?
– Насибулин.
– Тьфу ты чёрт, – прапорщик почесал затылок, – ничего не могу понять. Они что до свадьбы оба были Насибулины?
– Нет, отец до свадьбы был Менделеевым.
Прапорщик от неожиданности аж побелел и рефлекторно спросил:
– Химик, что ли?
– Так точно, товарищ прапорщик. Химик.
Старшина взял со стола графин с водой и осушил его до дна.
– Ты точно говоришь? Не врёшь?
– А зачем мне врать? – удивился солдат. – Он после свадьбы взял фамилию матери.
– А зачем? – прапорщик раскрыл рот.
– Вот этого я не знаю, – поджал плечами Иван, – отец сам никогда не говорил, а я не лез с расспросами.
– И он что, до сих пор жив? – лоб прапорщика покрылся испариной.