В средние века народные движения и на Руси и на Западе обычно принимали религиозную форму. Потому-то во главе смердов, сельского населения, восставшего в Ростовской области, стали жрецы-волхвы.
Рассказ сообщает немало интересного о жизни смердов. Мы узнаем, что из их среды выделились зажиточные слои, которые держали запасы продовольствия и пользовались этим во время неурожаев. Голод вызывал восстания неимущих слоев смердов. Летописец Никон, автор рассказа, сам принадлежал к высшему сословию. Поэтому естественно, что он относился отрицательно к мятежным смердам. Но все же он нарисовал правдивую картину. Его рассказ говорит об ожесточенности социальной борьбы, о беспощадности расправы над восставшими. Особенно интересно, что смерды изображены им не приниженными и безгласными. Напротив, Никон отмечает их стойкость, уверенность в своей правоте, наличие у них самостоятельных взглядов на мир.
Рассказ о сотворении человека из «ветошки», то есть старой тряпки, отражает одну из первых попыток несколько иначе объяснить происхождение человека, нежели его объясняла господствующая церковь. Объяснение мира, несогласное с учением церкви, называлось ересью и было мировоззрением народных масс, боровшихся с официальной религией. В наивной легенде о ветошке впервые в русской литературе противопоставляется добро и зло, как искони господствующие в мире враждующие и непримиримые начала. Такое понимание было философской основой большинства народных движений Запада в средние века.
Рассказы о волхвах летописец объединяет под 1071 годом. В народе была жива вера в то, будто волхвы обладают даром высшего знания. Эту веру летописец и стремится опровергнуть. Из записи о «мятеже» в Новгороде очевидно резкое расслоение городского населения. С одной стороны епископ, с ним князь и его дружина, с другой - остальной городской люд.
После смерти Ярослава установился сложный порядок наследования. По завещанию Ярослава киевский стол занял его сын - Изяслав. Но после смерти Изяслава власть переходит не к его сыну, а к следующему по старшинству брату - Всеволоду. (Святослава, второго брата, в это время уже не было в живых.) Когда же умирает и Всеволод, то право на киевский стол получает опять не сын покойного, то есть не Владимир Мономах, а сын старшего брата - Святополк Изя-славич.
При смене киевского князя старшие князья переходили из Переяславля в Чернигов. Когда умирали младшие братья, занимавшие окраинные волости, их сыновья становились «изгоями», они изгонялись из отцовских волостей, а взамен получали какую-нибудь совсем небольшую волость. Вот и поднимали они междоусобные брани, требуя себе лучших уделов.
Междоусобные войны поднимали не только «изгои». Старшие князья стремились завладеть Киевом. Так, сын Ярослава, Святослав, сидевший в Чернигове, силой захватил Киев.
Приводимые летописные записи рисуют то обширное строительство, которое велось в конце XI века. Летописец пишет только о Киеве и о Переяславле (Южном). Однако на протяжении XI и XII веков, а также в начале XIII столетия обстраивались и другие крупные города Руси, прежде всего Новгород, Ростов, Суздаль, Владимир и другие. Прекрасные здания, построенные в те времена, украшают эти города и поныне. Только монголо-татарское завоевание прервало каменное строительство на Руси.
…святого Михаила в монастыре… - Выдубицкий монастырь в Киеве, основанный отцом Владимира Мономаха Всеволодом.
Никон, игумен Печерский, - настоятель Киево-Печерского монастыря, один из составителей Начальной летописи.
Церковь Печерская - церковь Успения, разрушенная в 1942 году.
Монастырь Феодосьев - Киево-Печерский монастырь.
Читая рассказ о моровом поветрии в Полоцке, вспоминаешь, как восхищала А. С. Пушкина «прелесть простоты» наших древних поверий. Бесы русских летописей - то «немощные и невзрачные видом», то невидимые, грозные, способные «язвить», то есть заражать людей страшными болезнями, - поражали воображение людей того времени. Это бесы народных сказок и легенд. О них весело писал Гоголь. Но рассказ летописца отнюдь не весел, он драматичен. Он говорит о необыкновенных бедствиях, о засухе, войне с половцами и прежде всего о страшном море, унесшем столько человеческих жизней.
Большие изменения произошли в жизни киевского общества. Они и отражены в полном грустного раздумья некрологе князю Всеволоду. Человек оказывается бессильным перед течением событий, он не может изменить их ход. Все чего-то просили, требовали у старого князя, все «несли розно» Русскую землю, притесняли людей, а князь «и не ведал того».
Половцы - кочевой народ тюркского происхождения - представляли большую опасность для Руси. Они были еще страшнее, чем печенеги, так как превосходили их численностью. Их военная тактика отличалась стремительностью набегов.
Трагический рассказ о нашествии половцев - один из самых сильных и глубоких рассказов летописи.
Летописец написал повесть о страдающем русском народе, о муках, которые он терпит из-за несогласий и неразумности своих князей. Описание половецкого опустошения - это плач о бедствиях Русской земли и о ее людях, плач, проникнутый не только горячей любовью к страдающей отчизне, но и глубокой верой в ее силы.
Ужасы половецкого разорения вызвали в умах людей того времени страшную для средневекового сознания мысль, что Русская земля оставлена богом, то есть, переводя на язык современных понятий, что Русь окончательно и навсегда погибла. Эту мысль не разделяет летописец. Напротив, он убежденно отстаивает обратное положение: нет другой страны, которую бы бог так возлюбил, как нашу. Такой вывод нам представляется неожиданным и не совсем понятным, поскольку он связан с религиозным мировоззрением той эпохи, столь нам далекой. Но, вчитываясь в патетическое заключение рассказа, видишь, что оно выражает глубоко патриотическое настроение летописца: древний историк верит в силы русского народа, в жизненность Русского государства, и даже страшные бедствия не колеблют его гордой уверенности.
Олег Святославич - яркий представитель своего времени. Судьба горько и зло над ним посмеялась. Ведь если бы не умер его отец Святослав Ярославич раньше своего старшего брата Изяслава, так владел бы Олег Киевом, а теперь ему нет «части» в Русской земле, он «изгой» и должен или скитаться по Руси да выпрашивать себе какое-нибудь захудалое княжество, или силой завоевывать себе стол. Как все обиженные на Руси, он нашел убежище в Тмуторокани. Но Тмуторокань была близка к греческим владениям в Крыму, и смелый князь казался византийцам слишком беспокойным соседом. Однажды хазары, остатки которых еще кочевали в причерноморских степях, схватили Олега и выдали его византийцам. Греки отправили опасного пленника на остров Родос. На острове ссылка была особенно томительной. Но каким-то образом неугомонный князь неожиданно снова явился в Тмуторокань. Собрав здесь половецкие полки, он двинулся на Чернигов добиваться отчего стола. Он был смел до дерзости, его оскорбленная гордость переходила в высокомерие и надменность. Он не думал о Русской земле и о ее невзгодах. Ему нужно было только одно - заставить своих двоюродных братьев признать его права на Чернигов, и он добился этого. Но какой ценой! «Тогда, при Олеге Гориславиче, - писал автор «Слова о полку Игореве», - засевалось и прорастало усобицами, погибало достояние Дажьбожь-его внука (то есть русского народа); в княжеских крамолах сокращались жизни людские. Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, трупы между собой деля, а галки свою речь говорили, собираясь полететь на добычу».
Наши древние писатели, так же как и живописцы и зодчие, обычно ничего не рассказывали о себе, даже не писали своего имени. Тем более интересен рассказ Нестора, монаха Печерского монастыря, о нападении половцев на Киев и Печерский монастырь. В нем неожиданно ветречаются местоимения «наши», «мы». Рассказ ведется от первого лица. Именно поэтому он кажется таким живым и ярким. Сразу представляешь себе напуганных монахов, которые, подняв длинные, неудобные рясы, бегут в разные стороны; представляешь себе и дикий грабеж, учиненный половцами. Сколько ценнейших книг, сколько произведений искусства гибло во время их нападений.
Опасность со стороны степи росла. Для отпора кочевникам требовалось объединить все силы Руси, прекратить междоусобия. Чтобы вместе обсудить все вопросы, князья съехались в Любече, в небольшом селении близ Киева. На совете князья решили так: каждый должен получить «отчину», то есть волость, принадлежащую отцу, в наследное владение; тогда все раздоры прекратятся, так как у каждого будет свой «удел». По существу, в Любече было лишь узаконено то, что уже имело место в жизни, но что не препятствовало борьбе князей за власть. Феодальная раздробленность получила признание на съезде; но одновременно была поставлена преграда княжеским распрям, преграда в нравственно-этическом плане: каждый князь получал относительную самостоятельность, но все князья были связаны взаимными обязательствами.
С дроблением Руси на уделы передовые люди той поры еще острее, чем прежде, сознавали единство всей Русской земли и призывали к сплоченному отпору общему врагу - кочевникам. Эти высокопатриотические мысли с особой силой и убежденностью выразил летописец в своем рассказе.