Каналы во дворе были засыпаны. В 1874 году открылось движение по новой набережной вдоль Невы. 6 лет спустя начали на ней строиться пятиэтажные громадины-здания. Они только мешали друг другу и готовы были задавить легкие павильоны Адмиралтейства.
Исчез и Адмиралтейский бульвар. На его месте 8 июля 1874 года торжественно был открыт сад, названный Александровским. Еще 2 года спустя перед башней Адмиралтейства был устроен фонтан с высоко бьющими струями воды. В 1896 году рядом с ним появились бюсты Н. В. Гоголя и М. Ю. Лермонтова, созданные скульптором В. П. Крейтаном, и бюст М. И. Глинки, выполненный скульптором В. М. Пащенко. Еще год спустя встал в саду и бюст поэта В. А. Жуковского, созданный тем же В. П. Крейтаном. Памятник H. М. Пржевальскому был сооружен в 1892 году по проекту близкого друга путешественника А. Г. Бильдерлинга.
После Великой Октябрьской революции в Адмиралтействе разместились Гидрографическое управление, флотская типография, Главная морская библиотека. До 1940 года здесь помещался и Военно-морской музей. А с 1925 года здесь постоянно находится Высшее военно-морское инженерное ордена Ленина училище имени Ф. Э. Дзержинского.
…Плыл кораблик по голубизне. Сверкал парусами. Доносилось до него пение птиц, ликование оркестров по праздникам. Но однажды он услышал гром пушек. На страну обрушилась война. Фронт приближался к городским окраинам. Не только десятки тысяч ленинградцев надели военную форму — меняли свой облик и ленинградские здания. Сосед — Исаакиевский собор нахлобучил на свою золотую «лысину» военную пилотку: закрасили купол защитной краской. Адмиралтейская игла упряталась в маскировочный халат.
Дальнобойные орудия врагов стояли близко — на Вороньей горе. Гитлеровские артиллеристы разглядывали город в бинокли, и золотые шпили Петропавловки и Адмиралтейства были для них великолепными ориентирами. Необходимо было убрать их золотое сияние.
Сначала Адмиралтейскую иглу хотели закрасить, но архитектор О. Н. Шилина предложила сберечь позолоту и надеть на шпиль маскировочный халат — чехол из мешковины.
Только как забраться на золотую иглу? Вертолетов в ту пору еще не было, а необходимо было на самом острие возле кораблика укрепить блок, пропустить через него канат и уже по нему забираться ввысь.
Сделали это с помощью воздушных шаров-попрыгунчиков. Не сразу, но все же старший лейтенант В. Г. Судаков добрался до самого кораблика и укрепил блок. И тогда к Адмиралтейской игле пришли альпинисты.
В те дни ленинградцы могли видеть, как на головокружительной высоте на тоненькой доске, подвешенной на петлях к блоку, сидела женщина и сшивала маленькой портновской иглой чехол на огромной Адмиралтейской игле. Этой женщиной была дирижер-хормейстер Ольга Фирсова. Рядом с нею, сменяя друг друга, трудились делопроизводитель Александра Пригожева, осветитель со студии «Ленфильм» Алоизий Земба, младший лейтенант Михаил Бобров.
Сияние золотой иглы удалось спрятать, но огромное здание Адмиралтейства укрыть от бомб и снарядов было нельзя. Оно не являлось военным объектом, и училище и Гидрографическое управление покинули его стены. Здание оставалось просто архитектурным памятником. Но разве могла его красота остановить фашистских варваров?
Первые артиллерийские снаряды вонзились в стены Адмиралтейства в декабре 1941 года. Один из снарядов попал внутрь вестибюля главного подъезда и ранил великолепную статую Афины, гордо сидевшую на пьедестале у лестницы. 4 апреля 1942 года сброшенная фашистским стервятником бомба попала в угол парапета башни, уничтожив две фигуры, искалечив до неузнаваемости две другие и изранив осколками еще десять скульптур. Бомба, упавшая 25 апреля 1943 года, повредила часть живописных плафонов зала Адмиралтейского совета.
За годы войны фашисты обрушили на здание 26 фугасных бомб и 58 снарядов. Падали статуи, рушились барельефы…
Здание требовало срочной помощи. Нужно было сохранить росписи его потолков, барельефы на стенах. И старейший художник-реставратор В. С. Щербаков, согревая об электрическую лампочку мгновенно зябнувшие руки, на шатких, наспех сколоченных лесах снимал на кальку старинные росписи. А 60-летний скульптор Я. А. Троупянский под свист снарядов и вой непогоды поднимался под карнизы фронтонов и там, безо всяких лесов, опоясав себя пожарным поясом, реставрировал поврежденные барельефы…
…Кораблик, спрятанный в чехол, все равно плыл над городом. Неизменно был он в строю бойцов, сражающихся за Ленинград. В те грозовые дни Адмиралтейская игла стала символом гордости, стойкости, мужества защитников невской твердыни. Художники блокадного города рисовали ее на плакатах и открытках. А когда Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года была учреждена медаль «За оборону Ленинграда», Адмиралтейская игла достойно встала на ней в шеренгу защитников города, идущих на врага с винтовками наперевес.
Пройдя сквозь долгий грохот боя,
На слиток бронзовый легла,
Как символ города-героя,
Адмиралтейская игла, —
писал о ней ленинградский поэт Николай Браун.
1 миллион 460 тысяч человек были награждены этой высокой наградой. Среди них более 15 тысяч школьников.
Многие из них помнят салют над Невой, прогремевший 27 января 1944 года в честь великой победы города-героя, в честь его полного освобождения от вражеской блокады. А мне повезло еще увидеть тот миг, когда с Адмиралтейской иглы спало ее военное покрывало.
Это было в канун 1 мая 1945 года. Я не знал тогда имени Ольги Афанасьевны Фирсовой, снова поднявшейся на шпиль, уже не с иголкой, а с ножницами. Но я помню, как вдруг пополз вниз темный чехол и в лучах яркого весеннего солнца гордо сверкнула Адмиралтейская игла — радостью! Счастьем! Победой!
Попутного ветра!
Стоит над Невою бронзовый адмирал.
Волны мимо него парадным шагом проходят.
Облака над ним словно паруса на мачтах.
Адмирал бронзовые руки крест-накрест на груди сложил. Кажется ему, что он и сейчас на вахте стоит, на капитанском мостике. Корабль у него особенный: целый остров! Носом своим корабль в Финский залив уходит, в ласковые волны родного моря. Только швартовы еще не отданы. Четырьмя мостами-швартовами причален корабль к городу.
Над головою бронзового адмирала балтийские ветры гудят, в дорогу зовут, в окна-иллюминаторы стучатся: «Эй, корабелы! Эй, мореходы! Не пора ли в путь?»
Бронзовый адмирал лицом к Васильевскому острову стоит, смотрит: идут ли по линиям корабелы, спешат ли по набережным мореходы?
Идут. Спешат. Стало быть, на Балтике полный порядок!
Прямо перед бронзовым адмиралом, между 11-й и 12-й линиями, протянулось по набережной знакомое здание. Тут его путь в море начинался! Да только ли его?! Сколько из этих классов знатных адмиралов, славных капитанов вышло!..
И то сказать: старейшее учебное заведение страны! Еще 14 января 1701 года подписал царь Петр I указ: «Быть математических и навигацких, то есть мореходных хитростно искусств учению».
Правда, открылась-то Навигацкая школа от морей вдалеке, в Замоскворечье, в Кадашеве. Не было тогда у России выходов ни в Черное, ни в Балтийское море. Но верили россияне: будут! Отвоюют они свои древние земли у шведов и к морю Балтийскому выйдут!
Так оно и случилось. Отвоевали русские полки невские берега, заложили на них город, а вскоре и Навигацкая школа сюда перебралась. Впрочем, и не школа уже. 1 октября 1715 года Петр I подписал царский указ о создании в Санкт-Петербурге Морской академии.
Бронзовому адмиралу сие давно известно. С того дня, как сам он, в числе трех сотен молодых мечтателей о странствиях дальних, переступил порог Морской академии на Васильевском острове.
Думается бронзовому адмиралу, что расположилась она здесь совсем не случайно. Лучшего места в городе и не сыскать! Через Неву наискосок от нее — Адмиралтейство. Почитай друг против дружки стоят. На левом берегу корабли рождаются, на правом — капитаны.
Одним из первых кораблей, сошедших со стапелей адмиралтейства, была яхта «Надежда».
«Надежда»!..
У бронзового адмирала тоже была «Надежда». Только не яхта, а трехмачтовый парусный шлюп. На шлюпе том обогнул он земной шар, первым из русских мореходов совершил кругосветное плавание.
От одной «Надежды» до другой целый век пролег…
Крупные-то суда начали строить на Неве уже после Полтавской баталии. Первой, 15 июня 1712 года, спустили «Полтаву» — славный линейный корабль. Впервые на его мачте распахнул балтийский ветер русский военно-морской флаг: белое полотнище с косым синим крестом.
Даже Англия — владычица морей! — встревожилась. Посол ее Джемс Джефферис с тревогой депеши в Лондон слал: «Они спустили линейный корабль в 90 пушек, десять линейных кораблей находятся на стапелях… Корабли строятся не хуже здесь, чем где бы то ни было в Европе».
«И моряки не хуже! — улыбнулся про себя бронзовый адмирал, глядя на знакомое здание. Еще раз сам с собой согласился: — Удачно, весьма удачно выбрано было место для Морской академии! Еще и потому удачно, что ведь здесь, на этих невских волнах, и первая морская победа российская одержана!»
О том ему, бронзовому адмиралу, тоже хорошо ведомо.
Над Ниеншанцем еще дымы плыли. Только-только угомонились пушки фельдмаршала Шереметева, пала шведская крепость, как к вечеру 2 мая добрался до царя посыльный от заставы, в самом устье Невы поставленной. Доложил: «На взморье появились корабли шведской эскадры». Был то шведский адмирал Нумерс с девятью кораблями. О том, что Ниеншанц пал, швед еще не ведал и потому дважды выстрелил из пушки, извещая: мы, мол, тут, рядом. Шереметев велел своим пушкарям двумя же выстрелами ответить. Успокоился Нумерс: значит, все спокойно.
6 мая послал, однако, бот «Гедан» и шняву «Астрель» вверх по Неве. К павшему уже Ниеншанцу. К вечеру корабли достигли устья Невы, но с темнотою да без лоцмана войти в нее не решились, стали утра ждать. Тогда-то русские и решили дать бой шведским кораблям. Не смутило их и то, что своих-то кораблей у них вовсе не было. На тридцати лодках спустился царь Петр к Васильевскому острову. А «