Входя в дом этого человека, Акиньшин увидел на лавке рассыпанную махорку… Преступник даже не переоделся — на его нижней рубахе были обнаружены следы крови убитого.
— Чего там, — махнул он рукой, — раз виноват, так виноват… Зашел вечером, за сестру хотел заступиться. Ну, а он в драку. Зло меня взяло. А она, сестра, все видела. «Иди, — говорит, — скорее домой, я приберу и сама к соседям подамся — глядишь, и обойдется…»
…Работа замполитом в родном Ишимском отделе оказалась для Виталия Дмитриевича делом новым, но интересным, а главное — пришлась по душе. Признанный оперативник, хорошо разбирающийся в проблемах как уголовного розыска, так и ОБХСС, человек, имеющий немалый стаж работы следователем, он к каждому умел найти особый подход.
И сейчас, уже много лет возглавляя этот отдел, Акиньшин активно помогает нынешнему заместителю по политико-воспитательной работе подполковнику Ивану Яковлевичу Бальцеву. Он по-прежнему любит и умеет говорить с людьми по душам и всякий раз, критикуя плохое, прежде ищет в собеседнике хорошее, чтобы именно с этого начать разговор. Заставляет своих подчиненных думать, находя и поддерживая всякую удачную мысль, каждое дельное предложение.
Казалось бы, ну что особенного — доклад начальнику о происшествии на основе устного сообщения! А особенное как раз и оказалось. До недавнего времени один дежурный приходил со справкой, другой с рапортом, и начиналось бесконечное: тогда-то, так-то, тот-то… За этим долгим разностильным перечислением порой было трудно уловить главное, а ведь дежурная часть отдела — зеркало милиции, значит, работники тут должны быть особенно оперативными. Вот почему сейчас — по инициативе самих дежурных и, конечно же, при самом непосредственном участии начальника отдела — названная процедура до предела упрощена. Заведен стандартный размножаемый на ротаторе бланк единой «Выписки из „Книги происшествий“», в котором четко и последовательно в определенных графах фиксируются: регистрационный номер, дата и час происшествия и сообщения, фамилия и адрес заявителя и т. д.
С удовольствием поддержал Акиньшин и предложение начальника уголовного розыска старшего лейтенанта Дробынина. Обратив внимание на то, что во многих случаях преступники лишь снимают с похищенных автомашин и мотоциклов отдельные детали, а все остальное бросают, старший лейтенант предложил, чтобы в проверках транспорта на линии участвовали работники всех служб милиции, которым предварительно должны быть сообщены номера украденных двигателей, шасси и т. п. Начинание Дробынина на практике себя полностью оправдало.
С гордостью рассказывает Акиньшин о том новом, что появилось сегодня в деятельности группы профилактики, возглавляемой капитаном И. Гордеевым. По инициативе этой группы, например, раз в квартал происходят своеобразные встречи с «домашними» хулиганами, которые приглашаются с женами и другими родственниками. Первым берет слово кто-либо из руководства отдела.
— В нашем городе, — говорит он, — около 15 тысяч семей. На это достаточно солидное количество приходится сегодня всего… — далее следует точное число «семейных» дебоширов. — Что же мешает им хорошо, мирно жить?
И начинается обстоятельный разговор с каждой семьей.
Профилактическое значение этих мероприятий весьма высоко: лиц, которых более одного раза приглашали на такие встречи, можно перечесть по пальцам.
…Заканчивая рассказ о Виталии Дмитриевиче Акиньшине, также уместно вспомнить о его предшественнике — подполковнике милиции Куликове. Рука этого человека оказалась поистине легкой. В 1967 году, являясь начальником Ишимского отдела, он был награжден орденом Ленина. Не так давно другой высокой награды — ордена Трудового Красного Знамени — удостоен и нынешний руководитель горрайотдела внутренних дел подполковник милиции Акиньшин.
ТРУДНЫЙ ВЫБОР
С Инной Рогозиной инспектор уголовного розыска по делам несовершеннолетних лейтенант Валерий Новоселов познакомился прошлым летом.
…В тот вечер он до 11 часов задержался в отделе: приводил в порядок бумаги перед уходом в отпуск. Встав наконец из-за стола, лейтенант решил на минуту заглянуть к дежурному — перекинуться несколькими словами, попрощаться. Дежурный, привычно прижимая плечом к уху, телефонную трубку, что-то записывал в книгу регистрации происшествий.
Заметив в дверях Валерия, он обрадованно кивнул ему, приглашая задержаться, и сказал своему невидимому собеседнику с нескрываемым облегчением:
— Все понял. Не волнуйтесь. Сейчас к вам выедет инспектор Новоселов.
Затем, положив трубку, повернулся к Валерию:
— Молодец, вовремя! Выручай. В «Снежинке» драка назревает, а у меня, как назло, один Сидоров остался. Боюсь — пошлю, а тут что-нибудь серьезное появится… Кстати, там в кафе как раз по твоей части: молодежь чего-то поделить не может.
Через пять минут Новоселов и шофер-милиционер входили в «Снежинку». Инцидент практически был уже исчерпан. Двух длинноволосых парней лет по семнадцать — один то и дело прикладывал к окровавленной губе носовой платок, а другой тщетно пытался приладить на старое место вырванную «с мясом» пуговицу пиджака — уже растащили в разные стороны дружки. Выясняя подробности случившегося, устанавливая свидетелей, Валерий невольно обратил внимание на худенькую, очень молодую, но одетую с претензией девушку. Ее детские пухлые губы дрожали, но она старалась кривить их в презрительной усмешке. В широко раскрытых тронутых косметикой голубых глазах читался страх, хотя внешне девушка пыталась держаться не только спокойно, но даже развязно.
— Подумаешь, поссорились ребята! Пожалуйста, мы можем штраф заплатить, если надо, денег хватит, — и она вынула из сумочки две или три помятые десятирублевые купюры.
Инна Рогозина оказалась из той же компании, что и подравшиеся. Записав ее имя, фамилию и адрес, лейтенант сказал:
— Ну вот что, дружба с таким народом, — он кивнул в сторону парней, — до добра не доведет. А сейчас… — Валерий на мгновение запнулся, не зная как — на «вы» или на «ты» — назвать собеседницу, — марш домой, детям давно спать пора.
…Вторая встреча состоялась месяца два спустя.
Милиции стало известно, что на квартире некоей Шумской собираются подростки, пьянствуют, сквернословят.
Вечером Новоселов и несколько дружинников нанесли Шумской неожиданный визит. Они попали в самый разгар очередной пирушки. Табачный дым. Бутылки — пустые и еще не допитые. Пьяные, бессмысленные лица…
В одной из девушек лейтенант неожиданно узнал Рогозину. Те же детские пухлые губы, но уже вызывающе накрашенные. Те же синие глаза, но на этот раз не подведенные, а откровенно размалеванные.
«Неужели прозевал? — мелькнуло в голове инспектора. — Неужели девчонка все-таки сбилась с пути?»
Адрес Инны Рогозиной он записал к себе в тетрадку.
Через день Новоселов отправился по этому адресу. Дверь отворила сама Инна. Ненакрашенная, без прически, она показалась ему подростком. При виде лейтенанта милиции девушка заметно растерялась, но тем не менее попыталась взять независимый тон.
Заставить ее рассказать о себе оказалось делом нелегким. Лишь в конце полуторачасовой беседы инспектор узнал, что Инна живет с матерью, которая работает проводницей на железной дороге и потому часто отсутствует. Отец девушки — техник местного завода Кирилл Иванович Рогозин, человек, как выяснил, а скорее догадался Валерий, крайне крутого нрава — оставил семью несколько лет назад. Как ни странно, Инна любила его, а не мать. Впрочем, причина этого скоро стала известна.
— Что мать? — равнодушно пожала плечами девушка. — Она простая проводница, с ней и поговорить не о чем. А папа — почти инженер. И потом, разве на зарплату мамы оденешься? А отец мне уже два платья купил и так деньги дает, на расходы…
«И все-таки удивительно, — подумал инспектор. — Деньги деньгами, но девочкам обычно бывают ближе матери, тем более в такой ситуации…»
Что касалось Инны, то она, воспользовавшись бесконтрольностью, бросила десятый класс, завела «друзей».
Новоселов посоветовал девушке покончить с сомнительными знакомствами, привел ей несколько соответствующих примеров и предложил вернуться в школу, пообещав лично переговорить с директором. Девушка кривила рот, демонстративно равнодушно смотрела по сторонам, нехотя соглашаясь с тем, что ей говорил инспектор. Валерий остался недоволен результатом посещения. Он чувствовал, что беседы по душам не получилось, почти все его слова прошли мимо сознания Рогозиной.
— Смотрите, Инна, — заметил лейтенант на прощание, — я непременно прослежу за тем, чтобы вы сделали все, о чем мы тут говорили.
В школу Рогозина вернулась, и ее восстановили в 10 классе. Об этом Валерий узнал, побывав у директора. Что же касается ее подружек и поведения, то здесь необходимо было побеседовать с матерью девушки. Вот почему через некоторое время Новоселов вновь заглянул по известному ему адресу.
На стук вышла соседка по лестничной площадке, полная, очень аккуратная старушка.
— Ты, сынок, к кому? — поинтересовалась она.
— Да Марию Петровну повидать хотел, — назвал Валерий имя Рогозиной-старшей.
— На работе она, милый, на работе. Не помню, когда я ее сама-то видела. Не жалеет себя, сердечная… А что делать? Ведь дочку-то, хочешь-не-хочешь, одна растит. Он-то, отец, Инне иной раз червонец-другой сунет, но чтобы Марии делом помочь — ни-ни…
Старушка оказалась словоохотливой. Она очень подробно рассказала о трудной семейной жизни Марии Петровны; объяснила, что Кирилл Иванович время от времени наведывается к дочери, и обязательно в нетрезвом состоянии, приносит с собой вино, а иногда приводит и товарищей.
— В общем портит дочь почем зря, и все, я так думаю, назло ей, Марии. Поссорить их старается… Хитрый. Инке говорит: «Гуляй, пока молодая, на свете живем один раз». Соседям же, мне к примеру, жалуется: «Такая дочь распущенная, прямо беда, на все способна…» И зачем эти хитрости? Ой, чует мое сердце, не кончится тут добром…