А во вторник 19 марта случилось большое кровопролитие. Поляки начали всячески вызывать москвичей на ссору. И терпению народа пришёл конец.
Москвичи начали загромождать улицы брёвнами, столбами, скамьями, мешая польской коннице преследовать жителей. В поляков с крыш и из окон летели камни, балки…
Не справившись с разъярёнными массами, паны вспомнили советы бояр и в страхе закричали:
– Огня! Жги дома! Жги!
День был страшный, кровавый. Поднялся ветер. Огонь охватил почти всю столицу.
Дмитрий Пожарский
К Москве подошёл первый отряд ляпуновского ополчения. Его привёл молодой воевода, князь Дмитрий Михайлович Пожарский.
Не теряя ни минуты, Пожарский раскинул лагерь у Сретенских ворот Белого города. Ополченцы бросились защищать от поджогов не охваченную ещё огнём часть Москвы.
К Пожарскому стали присоединяться москвичи. Тут же оказались нижегородские гонцы Мосеев и Пахомов со своим знакомцем Гаврилкой.
Им выдали самопалы, и они вместе с ополченцами начали сражаться с поляками.
Пожарский верхом на вороном коне то и дело выезжал впереди ополченцев навстречу польской коннице. Отогнав врага, он возвращался снова в укрепление, делая разные распоряжения своим сотникам.
Гаврилка совсем близко увидел около себя Пожарского. Голубой шёлковый плащ покрывал латы воеводы. У Пожарского были тёмно-синие глаза, чёрные кудри, выбивавшиеся из-под шлема, небольшая чёрная бородка. Ему было тридцать два года. В правой руке Пожарского сверкала сабля.
Отброшенные от Сретенских ворот, поляки попытались пойти на штурм ополченского укрепления. Польская конница и пехота всей массой смело двинулись на ополченский отряд, охранявший ворота.
Пожарский, кликнув самых отчаянных своих сотников, под звуки труб и колокольный набат быстро собрал и снова повёл своё ополченское войско на врага.
Мощная фигура воеводы с поднятой саблей, стремительно мчавшегося по следам гусар, ободряла всех. Всадники врезались в самую глубь гусарского эскадрона, разя врагов.
Поляки защищались отчаянно, с великим упорством отстаивая каждый шаг.
Пожарский укрепился ещё ближе к Китай-городу – на Лубянке. Быстро соорудил здесь небольшое укрепление, острожек, продолжая наступать на поляков.
Бой не утихал.
Гаврилка похолодел от страха, увидя, как мелькают сабли вокруг Пожарского. Он готов был броситься вперёд на выручку воеводе. Но как? Разве проберёшься к нему в этой сече?
И вот вдруг… не стало видно голубого плаща.
– Родион! Где князь?! – завопил Гаврилка.
– Не вижу! Не упал ли?! Ой, беда нам! – крикнул в ответ Родион, влезая на частокол укрепления.
Скоро снова раздался голос Мосеева, полный отчаяния и страха:
– Гляди!.. Несут!.. Он, он! Как есть, его!
Воины бережно уложили раненого князя в сани и повезли в Троице-Сергиев монастырь.
На другой день лубянский острожек пал. Ополченцы врассыпную отошли за пределы Москвы.
Развал в рязанском ополчении
После всех этих происшествий на месте Земляного и Белого городов осталось чёрное дымящееся пепелище.
Пришедший со своим ополчением рязанский воевода Прокопий Ляпунов осадил Китай-город и Кремль.
Там заперлись поляки в надежде на помощь от короля из-под Смоленска.
Рязанское ополчение было многолюдно и хорошо вооружено, но не было в нём согласия. В состав ополчения входила земщина (служилые дворяне, посадские люди, холопы) и казаки. Земщину возглавлял Прокопий Ляпунов, а казаков – Иван Заруцкий. Был ещё и третий вождь в этом ополчении – князь Дмитрий Трубецкой, но он особого влияния не имел ни у земщины, ни у казаков.
Заруцкий был человеком тщеславным и шатким. В ополчении он стремился главенствовать. Не столько думал он о спасении государства, сколько о своём первенстве.
Ляпунов имел твёрдый, решительный характер. Он любил Родину и дорожил своей властью ради достижения главной цели – освобождения Москвы от поляков.
Между Ляпуновым и Заруцким шла борьба; это не могло не отразиться на военных делах ополчения.
Поляки воспользовались их враждой и через подосланных своих людей стали натравливать казаков на земских ратников. Казаки, поощряемые Заруцким, убили Ляпунова.
Всё это ослабило силу подмосковного войска, которое постепенно приходило в полный упадок.
В это же самое время Московское государство постигло новое несчастье: геройски оборонявшийся почти два года Смоленск пал. Шведы взяли Новгород Великий, главный оплот северных земель, и грозили вторгнуться внутрь страны.
Казалось, наступила окончательная гибель Московскому государству: ни власти, ни войска, ни казны…
Воззвание Минина
В сентябре в Нижний Новгород вернулись Роман Пахомов и Родион Мосеев, а с ними пришёл и Гаврилка Ортемьев.
Долго рассказывали гонцы Минину о московских делах.
В это время Минин уже был выбран на общем сходе нижегородским старостой и судьёй. Велико было доверие к нему со стороны его сограждан.
Вскоре Козьма Захарович созвал на прибрежной площади у Ивановской башни кремля общий земский сход.
Он решил создать новое ополчение, непохожее на ляпуновское, составить его главным образом из бедных безземельных дворян, из мелких городских людей, из крестьян, из братских народов: татар, чувашей, марийцев, мордвы, украинцев, которые тоже очень страдали от поляков и от общей разрухи в стране.
В день схода на площади собралось народу – видимо-невидимо; всем хотелось услышать вести о судьбе столицы.
На возвышенном месте появился громадный, широкоплечий Козьма Минин и громко воскликнул:
– Граждане нижегородские! Настало время нам, последним людям, крестьянам, посадским сиротам и беднякам, подняться на врага. Сойдёмся же мы все в единую рать – великую, многонародную, посрамим силою зазнавшихся панов!
Свою речь он закончил горячим призывом вступать в ополчение, жертвовать на поход деньги и ценности.
Тут же, на этом сходе, нижегородцы добровольно обложили себя налогом: каждый должен был отдать ополчению часть своего имущества.
Хранителем этих денег и собранного имущества единодушно избран был Козьма Минин.
Но тут возник вопрос: кто же будет военачальником нижегородского ополчения?
Минин указал на Пожарского, который в это время лечился от ран в своей вотчине, недалеко от Нижнего. Минин рассказал народу о военных подвигах Пожарского, о его честности и прямоте.
Его и решили выбрать старшим воеводой нижегородского ополчения.
Ополченские будни
Нелегко было побить поляков. Нелегко было справиться и с изменниками боярами и атаманами, помогавшими панам.
Предстояло большое, трудное дело.
Поляки имели прекрасную конницу, едва ли не лучшую в Европе. Особенно славились венгерские гусары. Наёмная немецкая пехота состояла из людей, приученных с детства к военному искусству. Поляки обладали хорошей артиллерией.
Польские военачальники – Жолкевский, Потоцкий, Ходкевич – считались опытными, храбрыми полководцами. Слава об их подвигах гремела далеко за пределами Польши.
Вот с кем придётся вступить в единоборство нижегородскому ополчению!
Надо было собрать такое войско, которое по численности, по боевой подготовке и вооружению не только не уступало бы королевским войскам, но и превосходило бы их.
На Козьму Минина, как земского старосту и зачинателя этого дела, были возложены хлопоты по созыву ополчения.
Минин одевал, обувал приходивших в Нижний ратников ополчения, кормил, снабжал их всем необходимым.
Летописцы говорят, что он «сердца ратных утолял, и наготу их прикрывал, и во всём их покоил, и сими делами воинство собрал немалое».
Нужны были деньги. Земский совет доверил Минину взыскивать с каждого городского жителя по одной пятой имущества, а на «нерадивых», то есть на тех, кто не подчинялся воле совета, «страх налагать», то есть брать налог в пользу ополчения силой.
Слух о нижегородском ополчении стал распространяться по всей Московской земле. Отовсюду стали прибывать ратные люди, услыхав о призыве Минина.
В Нижний стекались из разорённых мест бедные дворяне, посадские люди, крестьяне. Среди них больше всего было смолян, беглецов из пограничной с Польшей Смоленской земли. С большой охотой Минин принимал и убежавших от помещиков крестьян с Украины.
Среди них нашлись кузнецы и мастера литейного дела, которые и взялись ковать мечи, сабли и всякое иное оружие. Закипела дружная, энергичная работа. И во всё вникал сам Минин, везде он поспевал и ободрял всех ласковым смелым словом.
Одного не хватало нижегородцам – воеводы, которому бы ополченцы доверили власть над собой.
Нижегородцы снарядили посольство к Пожарскому, наказав послам во что бы то ни стало добиться приезда Пожарского в Нижний. Непросто оказалось послам убедить князя возглавить ополчение, но не пристающий вовремя к защитникам Родины бесчестен, и князь согласился.
Долгожданный день
Наступил март 1612 года. Приготовления закончились.
Войско нижегородское было хорошо вооружено, одето, обуто и обучено военному искусству. Минин и Пожарский глаз не смыкали в заботах об ополчении.
Настал день выступления в поход.
На Верхнем и Нижнем посадах люди молились, прощались. Обнимали ратники своих жён, матерей, сестёр, отцов, малых деток, старики благословляли ратников…
Пушечный выстрел над Волгой и дружный набат посадских колоколов возвестили сбор. По главной улице, до окраины Верхнего посада, развернулось войско.
Пожарский выехал из Дмитровских ворот, в остроконечном шишаке и голубом плаще, перекинутом через плечо.
Воеводу окружали стрелецкие и иные военачальники, татарские мурзы, мордовские и казацкие старшины. Среди них незаметный, в овчинном полушубке, с мечом на боку, в своей круглой железной шапке – Козьма Минин. Около – Мосеев и Пахомов. Они теперь были не в одежде странников, а, как и все, вооружены с ног до головы. Оба дали клятву быть верными телохранителями Минина.