Мы уже заметили, что в мире ином нас часто встречают умершие, те, кого мы любили при жизни; встречают порой даже до того еще, как мы сами успеем завершить переход в тот мир.
Но не всегда все бывает именно так. После гибели «Титаника» Уильям Штед и его товарищи по несчастью попали на странное подобие гигантского лифта, доставившего их в чудесную страну (сам Штед называл ее «голубым островом»): на самом деле это оказалось как бы орбитальной станцией по приему новоприбывших. Вот там обычно они и встречаются с родственниками и друзьями.
Гарольд Шерман в своей последней книге рассказывает, как А. Дж. Плимптон после смерти жены заинтересовался паранормальными феноменами и научился сперва записывать голос жены, а затем и общаться с ней посредством телепатии.
Ему сообщили, что вся наша земля окружена целой сетью таких орбитальных станций по приему умерших, и что расположены они в самых разных точках планеты. Но для всех новоприбывших это всего лишь место транзита[276].
Существуют даже своеобразные аналоги Справочных бюро, где можно разузнать о тех умерших, чей след затерялся.
У Роберта Монро во время одного из выходов за пределы тела возникло впечатление, что он побывал на одном из таких пунктов приема. Но он так и не смог определить, в какой точке пространства он находится по отношению к Земле:
«Я оказался в странном месте, очень похожем на хорошо ухоженный парк, с цветами, деревьями и газонами: может быть, городской сквер с дорожками для прогулок. Вдоль дорожек были расставлены скамейки, и сотни мужчин и женщин прогуливались по дорожкам или полулежали на скамейках. Похоже, все были хоть немного обеспокоены, а некоторые и откровенно нервничали, у многих был растерянный вид. Было очень похоже, что никому и них не ясно, что же делать дальше.
Тем или иным образом мне удалось узнать, что это место встречи, где вновь прибывшие встречают друзей или родственников. И уже из этого Места Встречи друзья уводили новичков в те места, которые были им предназначены»[277].
Мы, конечно, совсем не уверены, что все умершие автоматически проходят через такие центры приема, где к тому же проводится и первичная сортировка. Вполне может быть, что каждый попадает в какой-то определенный центр, и что выбор такого центра напрямую связан с дальнейшей посмертной судьбой.
На самом первом этапе большинство, возможно, и не сумеет продвинуться дальше. Они просто останутся пока в нашем мире. Об этом свидетельствует Жорж Морраннье, юноша, который после затяжных интеллектуальных и духовных исканий занялся королевской йогой, а потом покончил с собой:
«Запомни, что живем мы не “где-то там”, в каком-то неведомом месте, мы живем рядом с вами, в ваших краях»[278].
Он объясняет также, что это не так и просто с новым и гораздо более легким телом:
«Сначала нужно научиться стоять прямо, затем ходить, как учатся ходить земные младенцы. Сначала мы делаем прыжки, словно в невесомости, словно космонавты на Луне… а затем, затем мы научаемся садиться на ваши сиденья, ведь у нас их нет. Ну и это вызывает обычно море смеха, потому что, как ты понял, мы опрокидываемся на спину и падаем. Обучение проходит довольно быстро, особенно если ты начинающий интеллигент»[279].
Чуть дальше он снова возвращается к этому вопросу:
«Я хотел бы объяснить тебе то, что редко понимают земляне: что мы живем среди вас. Вы так часто объясняете детям, беспокоящимся о судьбе умерших: они живут на небе, рядом с Богом, – что и сами начинаете верить, будто мы плаваем в воздухе среди облаков. Стоит пересмотреть эту идею. Ведь живем мы не там, а здесь. Живем в ваших квартирах и домах, укладываемся в ваши кровати, когда они свободны и нам это подходит… Усаживаемся в ваши кресла и на ваши стулья и радостно шушукаемся, особенно когда вы спите и можно действовать без опаски… Мы слушаем ваши споры и с откровенной радостью наблюдаем, как вы живете… Мы помогаем вам мыслью, иногда вмешиваемся так, что вы этого не замечаете, но результат всегда налицо. В этом наша роль, но это вдобавок приносит такую радость!»[280]
Его описание тела славы, или духовного тела, в котором он теперь живет, также соответствует тому, о чем мы уже говорили, по крайней мере, две детали совпадают в точности. Первая – это то, что на этой стадии развития умершие обмениваются друг с другом мыслями при помощи голоса:
«Эти люди, которые нам помогают… говорят с нами также, как если бы мы были на земле. Мы их слышим, потому что у них довольно громкие и ощутимые голоса, да к тому же мы очень быстро начинаем понимать, что и у нас тоже есть голос»[281].
Но уже на более высоких уровнях, на которые хотя бы на миг могут проникнуть те, кто выходит за пределы тела, общение проходит уже напрямую, при помощи мысли.
Он отмечает затем и еще одну, довольно любопытную деталь. Мы находимся все на том же уровне развития, и если духовное тело здесь:
«…проходит сквозь стены, двери и прочие объекты материального мира, то, и это весьма любопытно, сквозь земные живые существа оно, напротив, никак пройти не может. Когда кто-то из вас норовит усесться нам на колени, мы немедленно отшатываемся. Нам это непривычно! … Наверное, и к этому можно привыкнуть… Вдобавок, мы часто сидим на земле, и это облегчает задачу. Любителям помечтать нравится сидеть на ваших буфетах или телевизорах; там их меньше беспокоят»[282].
Правда, последняя деталь почти никогда не упоминается. Даже в описаниях околосмертных состояний или опыта пребывания за пределами тела. Так, однажды Роберт Монро, во время очередного верификационного эксперимента (он сомневался в реальности происходящего и пытался собрать подтверждающие данные) посетил в своем духовном теле знакомых женщин, слышавших о его опытах. Суть эксперимента была в том, что затем ему нужно было вспомнить и постараться описать жилище и одежду участников встречи и даже попытаться хотя бы частично восстановить, о чем они вели разговор. В какой-то момент одна из дам вдруг по недосмотру уселась в его кресло, прямо ему на колени, точнее, на колени к его духовному телу. В протоколе этой встречи он записал: «Я не почувствовал ее веса». Дама тоже ничего не заметила. Только когда ее подруга закричала: «Не садись на Боба!», – она внезапно вскочила на ноги. Роберт Монро в том же протоколе все так же просто описывает происходящее: «Я слышал смех, но ум мой в тот момент был занят другими мыслями»[283].
А вот Жоржу Морраннье хорошо известно, что возможны и другие формы жизни. Также точно он уверен и в творческой силе мысли. И даже иногда ею пользуется. Правда, для второстепенных целей: так, например, в мире ином он смог, наконец, отрастить себе бороду, о которой мечтал еще на земле, но там она у него никак не получалась нужной формы, а теперь все удалось, и все это только силой мысли! Тем же способом иногда он одевался в белое: «Одевает нас наша мысль. В астральном мире все есть мысль, очень важно это понять»[284].
Но в целом, поскольку само пользование этой творческой силой мысли очень субъективно, он считает ее просто иллюзией. И в самом деле, некоторые используют ее совсем бесконтрольно и в итоге проецируют все свои страхи в своеобразный мир кошмара; другие же, наоборот, слишком медлят, неопределенно долго тянут время, невинно, но и бесполезно, и так и не создадут мир дворца или чудесного сада. Но при этом возникает впечатление, что Морраннье просто закрывает глаза на другую функцию этой творческой силы, на ту, что позволяет дорасти до высших степеней духовной лестницы.
Морраннье в этой творческой мощи мысли видит только иллюзию и, в конечном счете, соблазн. Однако, мне кажется, что такое отречение частично обусловлено тем, что его, по сути, уже вполне устраивает наш мир, таким, каким он его видит, он хочет его лишь немного усовершенствовать, и что поэтому-то он и отказывается от более глубокого одухотворения. По крайней мере, сейчас его вполне удовлетворяет его уровень, и он вовсе не хочет его покидать:
«Мысль, высвободившись от материи, сыграла с нами скверную шутку. Она воображает всевозможные романы и трагедии. Стоит лишь подумать о еде, и вот вам, пожалуйста, накрытый стол. Стоит лишь счесть себя больным, и вот уже кажется, что лежишь на больничной койке. В действительности, во всем этом нет ни грамма реальности, но мысль становится такой сильной, что творит иллюзии. Вот почему многие из тех, кто вышел за пределы тела, описывают чудесные дома, дворцы и пейзажи»[285].
Вскоре мы убедимся, что такие порождения мысли вовсе не иллюзорны. Например, созданную таким образом еду умершие вполне могут есть. А в созданных мыслью дворцах они и вправду живут столько, сколько захотят. Просто такая реальность соответствует тому телу, каким они обладают в данный момент. Все точно так же, как было с бородой или белыми одеждами, созданными Жоржем.
Жорж Морраннье удовлетворен нашим миром, поскольку может, также как некоторые медиумы, воспринимать его не поверхностно, а на глубине: «Пейзажи и вправду чудесны, но это ваши пейзажи, окутанные разноцветным ореолом собственных духовных волн… Наши тела состоят из волн, ваши тела, также как и тела животных и растений, окружены сияющим, светящимся ореолом, иногда вспыхивающим…»[286]
Это утверждение не раз появляется на протяжении шести томов:
«В Невидимом наша мысль способна создавать формы, которые кажутся нам действенными. Вот потому-то многие из тех, кто вышел за пределы тела, описывают пейзажи и строения, которые, как им кажется, они и вправду видят, тогда как это просто создания их мысли. Это всего лишь живые образы, и никакая реальность им не соответствует. Они не являются частью нашего мира, это ирреальные создания мысли тех, кто уже вышел за пределы тела и пока мало понимает в том, что