Все собирают рюкзаки, чтобы идти домой. Тут раздается стук в дверь, и входит Эстелла. Она так и не сказала мне, где она была и что проверяла. «Тебя это не касается» – вот все, что она ответила на мой вопрос. Но потом, понимая, что я просто так не отстану, добавила: «Я просто ходила к зубному. Ем слишком много конфет». Я улыбнулась: ведь с Эстеллой невозможно долго разговаривать о серьезных вещах. С ней все время весело.
«Дети, посмотрите на меня, внимание! У вашего класса планируется экскурсия. Запишите в дневнике время и место отправления автобуса».
Я совсем забыла о том, что наш класс должен поехать на экскурсию в снежный лес. Мне повезло! В поездку многие наверняка возьмут вещи, которые мне придутся очень кстати.
Я быстро записываю домашнее задание в дневник, слегка его приоткрыв. Все мои мысли – о будущем приключении. Эстелла стоит и ждет, пока учительница распишется на странице. Она смотрит на меня и качает головой.
«Зайди-ка ко мне потом, я проверю, как ты все записала», – шепчет она.
И я иду. Иду, хотя иногда Эстелла смотрит на меня с недовольным видом или ведет себя так, словно я нашкодивший котенок. Наверное, именно поэтому меня к ней и тянет: она не делает вид, что все в порядке. А вот папа и мама притворяются, что все как обычно. Учителя, одноклассники – все вокруг меня притворяются. Только Эстелла и Оттимо Туркарет ведут себя честно, а для меня это очень важно. Ну и конечно, Эстелла рассказывает мне много историй. Вот почему мне тоже очень нравится проводить с ней время.
На этой неделе мы читаем книгу «Сердце». Эстелла говорит, она слишком «сопливая», но мне очень нравится главный герой, Гарроне, особенно когда он берет чужую вину на себя и учитель понимает это, заглянув ему в глаза.
«Это не ты», – говорит учитель, и Гарроне грустно возвращается на место. Он показал себя настоящим героем!
Я бросаю портфель под стол и залезаю в кресло-вертушку. Чтобы раскрутиться, я отталкиваюсь руками от стола и касаюсь кончиками пальцев нашей книжки. Крутясь в кресле, я хватаю книжку и подношу ее прямо к лицу. Поскольку поблизости никого нет, а Эстелла занята копированием объявления, я достаю из кармана лупу и разглядываю фамилию автора: Эдмондо Де Амичис. Итальянец.
Эстелла роется в моей папке в поисках дневника, открывает его на нужной странице и протягивает мне клей-карандаш. «На, приклей сама, если сможешь».
Я начинаю размазывать клей по листу и посматриваю на нее.
– Эстелла, а в Румынии есть писатели?
– В Румынии? Конечно есть. Почему бы им там не быть?
– А почему тогда мы никогда не читаем румынские книжки?
Эстелла улыбается ярко-розовыми губами, и я очень рада, что мы снова вместе.
– Ты знаешь, какая самая известная румынская книжка? Про графа Дракулу!
Я так резко вскакиваю со стула, что он отъезжает назад.
– Про Дракулу? Он что, румын? Я думала, он в Англии жил.
Эстелла садится на стул, кладет руки на колени и улыбается мне такой страшной улыбкой, что я чувствую, как по коже побежали мурашки. Но это даже приятно. Я люблю страшные истории.
– Нет, он жил в Трансильвании – это часть Румынии. Его имя в переводе с румынского означает «сын дьявола». Когда я была маленькой, бабушка часто рассказывала про него, и мне было ужасно страшно. Но сама история Дракулы очень интересная.
– Эстелла, пожалуйста, расскажи мне про Дракулу, как тебе рассказывала твоя бабушка! Ну пожалуйста!
– Тебе нравится, когда страшно?
– Да!
– А почему?
– Не знаю. Тебе тоже нравилось. А ты знаешь почему?
– Потому что, когда мне страшно, я точно знаю, что я жива. Только живые чувствуют страх.
– И у меня так, – отвечаю я, хотя толком не понимаю, о чем она говорит.
Но Эстелла не может сидеть со мной в школе до вечера; она видит в окошко, как подъехала мамина машина, и чуть ли не силой вручает мне портфель.
– Сегодня уже не успеем. В другой раз. Мафальда, чуть не забыла… Я хотела тебя спросить, поняла ли ты, что для тебя самое существенное? Самое важное?
Эстелла сжимает мою руку, а я смотрю в землю. Я чувствую: она хочет заглянуть мне в глаза.
– Ты обязательно должна это понять. Это очень важно.
– О’кей. Можно, я расскажу тебе об этом потом?
Мы спускаемся по лестнице. Вдали я замечаю красное пятно – мамину машину. Эстелла отпускает мою руку.
– Конечно можешь. У тебя еще есть два или три месяца.
Я залезаю в машину. Мама сразу принимается говорить, но я сижу и думаю о том, что услышала от Эстеллы. Да, времени у меня почти не осталось – тут Эстелла права. И если это так, крайне важно, чтобы она говорила мне только правду, даже если иногда очень хочется, чтобы правды в ее словах было поменьше.
Оказывается, папа тоже дома. Заехал пообедать с нами. Но, как выяснилось, не только поэтому.
«Сюрприз», – говорят родители и расплываются в улыбках.
Я прижимаю к себе Оттимо Туркарета и заталкиваю ему в рот кусок тунца, который мне совершенно не нравится. Тут уже папа перестает улыбаться и ругает меня. И я вспоминаю, что он давным-давно не читал мне свою любимую книжку, потому что если бы он читал ее, например, вчера вечером, то помнил бы, что не стоит заставлять детей есть все подряд, а то они убегут из дома и поселятся на дереве, как Козимо, когда его заставили есть улиток.
Я засовываю в рот кусочек рыбы и внимательно смотрю на папу. Его лицо расплывается передо мной, как почти все, на что я смотрю больше секунды. Тут я представляю на нем кудрявый парик, и мне так и хочется рассмеяться, потому что наверняка мой папа и барон – папа Козимо – очень и очень похожи.
Я хочу поскорее оказаться в своей комнате, чтобы обдумать план побега на дерево, но мама зовет меня и тянет в ванную, заплетает мне тугие косички и говорит, что мы должны пойти «кое-куда».
И мы идем смотреть нашу новую квартиру. Малюсенькую, на первом этаже, с крохотным садиком и без лестниц, как и хотел папа. Я смотрю в окно из комнатки, которая станет моей, и вижу стену соседнего дома.
Кухня, правда, очень большая и светлая, все блестит, но очень слышно, как шаркают тапочки соседей с верхнего этажа, а кроме того, на доме прикреплена табличка: «ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ НА ТЕРРИТОРИЮ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ!»
Мама с папой спрашивают, что я думаю о новой квартире. Но я молчу. Я думаю только о том, как бы поскорее отсюда уйти.
Уже дома папа прощается с нами: ему пора возвращаться на работу. Я выхожу помахать ему рукой на прощание и вешаю на ручку двери своей комнаты табличку: «DO NOT DISTURB», которую мне подарил Андреа. На ней группа «Битлз»; он привез табличку из Англии, когда ездил на стажировку.
Я смотрю по сторонам, как недавно во время урока. Оттимо Туркарет спит на бабушкином одеяле, расстеленном на моей кровати. На самом деле он совсем не спит, потому что, когда я поворачиваюсь к нему, он приподнимает голову и урчит, надеясь, что его погладят.
Когда я смотрю на него, я вдруг вспоминаю картину из книги, которую мне читали в детстве. На ней двое мальчишек собрали вещи в узелки и уплыли из дома на плоту. Я тоже могу собрать все вещи в бабушкино одеяло и завязать его в узелок.
– Отличная идея, Оттимо Туркарет, – говорю я.
Я вытаскиваю одеяло из-под кота. Он едва не скатывается с кровати, но в последний момент цепляется когтями за одеяло и недовольно мяукает. А я расстилаю одеяло на полу. Оно достаточно легкое, так что, наверное, я смогу его завязать и унести, и в то же время оно прочное, так что внутрь поместится много всего.
Я начинаю складывать вещи в одеяло. Спрячу его под кроватью и, когда соберу все, что нужно, останется только связать все в узел и спрятать в школьный рюкзак. Хорошо бы, конечно, повесить узелок на палку, но так я сразу выдам себя: кто же ходит в школу с палкой и узелком? Ведь мне придется притвориться, что я иду в школу, а вместо книжек и тетрадей засунуть в рюкзак вещи, которые понадобятся для жизни на дереве. Отличный план!
Я смотрю в зеркало, думая себе подмигнуть, но вижу только смутную подвижную тень. Тогда я достаю тетрадь из-под подушки и открываю на второй странице.
Увидеть, каким будет мое лицо, когда я вырасту.
Очки мои тут же запотевают, и я едва успеваю зачеркнуть эти слова, прежде чем туман окутывает и все вокруг, и внутри меня.
Козимо, почему ты мне никак не помогаешь?
Скоро я буду жить с тобой и с бабушкой на дереве – мне нужен только какой-то знак от тебя, ты не забыл? Ты добрался по деревьям аж до испанских владений, а мне как быть? Тут ведь у нас не так много деревьев, как у тебя в Омброзе. И мне приходится во всем полагаться на себя. Очень скоро у меня день рождения, и я уже представляю, какой праздник смогу устроить на дереве. Развешу шары на ветках, испеку большой пирог с вареньем по бабушкиному рецепту, включу громкую музыку, которая словно касается твоего лица и при звуках которой сердце готово взорваться. Ты мне поможешь все устроить? А, Козимо?
13. Есть черные маслины. Петь в музыкальной группе
В школьном театре сегодня концерт, и мы с мамой зашли послушать, как ученики моего двоюродного брата играют на гитарах. Мне очень нравится музыка, потому что видеть для этого совсем не обязательно. Мама мечтала, чтобы я играла на каком-нибудь инструменте, но я не захотела учиться, а с тех пор, как я впервые увидела туман, это стало просто невозможно: ноты, как черные муравьи, разбегались по строке в разные стороны. А вот слушать музыку мне очень нравится.
Когда в театре гаснет свет, я тут же закрываю глаза и слушаю звуки гитары, скрипок и фортепиано, которые плывут мне навстречу и словно касаются меня, а я будто медленно иду по берегу моря жарким летним вечером, и кажется, что со мной никогда не случится ничего плохого.
– Там один мальчик хочет с тобой поговорить, – шепчет мне мама и показывает на сцену. Я вытягиваюсь в кресле, стараясь разглядеть, куда она смотрит.