— На камни?
— Мимо... только дальше будут мины... старые поля... с войны.
На старых полях бывает меньше мин, чем на новых. Часть срывается с якорей, часть обрастает ракушкой и тонет, но часть остается. Всё равно. Сейберт взял Болотова за локоть и вопросительно взглянул ему в глаза.
— Правильно, — ответил Болотов. — Рубим канат.
— Правильно, — поддержал Веткин и сам прошел на полубак.
— Мины! — пробормотал Чеховский. — Мины! — И развел руками.
На баке уже выбивали чеку из соединительной скобы.
В первую минуту пароход, вырвавшись, встал на дыбы, волна нависла, точно стеклянная, и всё остановилось. Потом корма широко занеслась, и сразу показалось, что шторм утих. По бортам неслись белые, неизвестно откуда появившиеся гребни, и оглушительно свистел непроницаемый ливень.
— Мины, — бормотал Чеховский. Он ощупью ходил по мостику и не мог найти себе места. Он не боялся, но ему было нехорошо. В серой кипящей воде стояли смертельные шары. Зачем он бодрился насчет войны? Чем плохи землечерпалки?
— Идите в штурманскую рубку, — посоветовал ему Сейберт.
Чеховский вздрогнул:
— Нельзя.
— Жаль мальчишку, — вспомнил Болотов.
— Чистка личного состава, — ответил Сейберт. — Попробуем закурить, Казимирыч. Мы пройдем.
Разве все последние годы они не шли с таким же головокружительным ветром по такому же огромному клокочущему морю! Они должны были дойти, и они дошли.
В ноль часов они отдали якорь в Новороссийске.