– Почему же сразу лжи? – очень неприятно улыбнулся царь. – Мои люди проверили его слова. И поручения, которые он выполнял по твоему приказу.
– По моему приказу?! – удивился митрополит.
– Не требуется большого ума, чтобы понять – все люди, которых он наказывал, находились с тобой не в ладах.
– Но…
– Я поговорил кое с кем из твоих подчиненных, и они все подтвердили.
– Государь…
– Погоди, – поднял руку Иоанн. – Скажи, зачем тебе нужен Андрей?
– Государь, я…
– Зачем? – куда более жестко повторил вопрос царь.
– Мои люди убеждали меня, будто бы голова у него светлая.
– Поэтому ты хотел поймать моего слугу и посадить до скончания его дней в холодную?
– Я…
– Не отрицай. Я о том уже ведаю. Поначалу не поверил, но…
– Бес попутал.
– Почему у меня не попросил его отдать? Чин по чину.
– А ты уступишь?
– Уже – нет.
– Вот мне о том люди мои и говорили. И предлагали взять Андрея в плен. Да и убедить принять постриг. А потом службу служить во благо Матери Церкви.
– И кто же такой умный у тебя завелся? – очень холодно поинтересовался Иоанн. – Пришли мне его. Будь добр. Очень я хочу поближе познакомиться с советчиками, что нашептывают тебе воровство чинить и супротив своего Государя злодейства всякие творить.
– Пришлю, – поникшим голосом ответил митрополит.
– А что ты такой скисший? Ты разве не рад услужить своему Государю?
– Рад, – подавленно ответил митрополит.
– Не слышу?
– Рад, Государь, – несколько бодрее произнес митрополит и вымученно улыбнулся.
– Радуйся. Радуйся, друг мой. Ибо я не поддался на увещевание злых языков. И остался верен дружбе с тобой. А поверь – врагов у тебя хватает…
– Я… я даже не знаю, что сказать, – произнес поменявшийся в лице митрополит.
– Как узнали, что между нами пробежала кошка, так дня не проходит, чтобы мне ябеду на тебя какую не принесли. Твои же люди и несли. И болтают почем зря. Оттого и веры им нет. Мню – подговорил их кто-то.
– Вот мерзавцы…
– Ничего не говори, друг мой, – по-свойски хлопнул по плечу уже весьма немолодого митрополита царь. – У всех бывают минуты слабости. Но в тебе я уверен. Отбросив мелочную суету, если возникнет беда, ты поддержишь меня так же, как и я не пущу в сердце свое дерзновенного поклепа и ябед пустых. Ибо только на том и стоим.
– Конечно Государь! – бодро заявил Макарий. – Можешь быть во мне уверен.
– Вот и я о том думал, когда слушал навет злоязыкий.
– Государь, я строго-настрого приказал своим людям не трогать Андрея. Но он сам к ним обратился за помощью. И я…
– Ведаю о том, – перебил его царь. – Еще в декабре мне о том все рассказали. Интересная задумка. И мне безумного любопытно узнать, что из всего этого получится.
– И ты не серчаешь на самоуправство моего человека?
– Пока рано об этом говорить, – ответил царь, очень многозначительно подмигнув Макарию.
Они прошли следующие шагов десять в полной тишине. Лишь митрополит тяжело дышал. Сказывался возраст и переживания.
– Светлая говоря, говоришь? – нарушил тишину царь.
– Светлая.
– Чем же?
– Образован славно. Мыслит непривычно. Подмечает то, что иные не замечали. Отец Григорий просил слезно его себе в ученики. Сказывал, будто бы он сможет много пользы принести и церкви нашей православной, и державе твоей.
– А с ним по-хорошему ты не хотел поговорить? Или людей своих послать к нему, да увещевать.
– А…
– Что?
– Нет. Мне сказывали, будто он дик.
– Брехали.
– Но…
– Ты мне не веришь? Я с ним разговор вел. Очень рассудительный муж. Но ныне более его не трогай. Совсем не трогай. Даже если пожелает постриг принять – ко мне отправляй. Узнаю, что шалишь – осерчаю.
– Да, государь, – охотно кивнул митрополит.
– Тебе твоего татя-то отдать? Мастер в своем деле он добрый.
– Зачем он мне ныне? Одна головная боль от него. В простом деле не справился.
– Ну как знаешь…
Снова прошли несколько шагов в тишине.
– Татарина, надеюсь, ты мне в слуги не метишь? – осторожно поинтересовался Макарий.
– А? Нет. Татарин и татарин. Командовал отрядом, что за долю в добыче прикрывал охотников, шастающих по землям моим. Я за него уже сговорился на несколько наших пленников выменять.
– Слава Богу! – без тени наигранности произнес митрополит и перекрестился.
– Только…
– Что? – нервно переспросил Макарий.
– Странную вещь он мне поведал. Оказывается, кто-то из местных один из отрядов охотников нацелил на Андрея. Обещая золотые горы. И мне интересно, кто этот человек. Ничего сказать мне не хочешь?
– Государь, клянусь! – воскликнул митрополит и поцеловал крест. – Мне о том ничего не известно. Даже если кто из моих людей и шалил, то мне ничего не сказывал.
– Да ты не кипятись, – примирительно произнес царь, глядя ледяными глазами на митрополита, – просто если вдруг узнаешь, я буду очень благодарен. Эту гадюку, что супротив своих водит супостатов, надо найти и раздавить.
– Мнишь, что не единожды гадости творил этот злодей?
– Не единожды. Только если станешь узнавать, не шуми. А то как колдун утечет.
– А может колдун и этот злодей – один и тот же человек?
– Может… – кивнул царь. – И ты уж будь добр, разберись с этим колдуном. А то я тревожусь. Тула – щит Москвы. И если он падет, то разорение великое татары учинят нам.
Нам том и разошлись.
И уже полчаса спустя царь зашел к своей любимой супруге – царице Анастасии.
– Все вон, – коротко и емко произнес он негромким голосом. И женщины, что постоянно вились вокруг его жены, немедленно прекратив все свои дела, вышли.
– Поговорил? – спросила Анастасия, когда дверь закрылась и движение за ней прекратилось.
– Поговорил. Ты снова оказалась права. Достаточно было сказать о том, что его люди на него ябеды несут, чтобы его купить. Старик теперь устроит им тарарам. Главное, чтобы не догадался, что я его за нос вожу.
– А как он догадается? – мягко улыбнувшись, спросила Анастасия.
– Тоже того не ведаю, но человек предполагает, а Бог располагает. Кстати, он мне наконец-то признался в том, что опять за моей спиной игры играл с Андреем.
– Так испугался?
– А чего ему не испугаться? Если ябеды его люди несут, то подвинуть хотят. Во время прошлого разговора я ему намекнул, будто бы силы у Сильвестора стало много. И что он о старцах Белозерских вновь сказывал с восхищением, находя отклик в сердцах у многих…
Царица улыбнулась.
Митрополит Макарий был последовательный сторонник иосифлян, то есть, сторонников стяжания церковного имущества.
Менее века назад они столкнулись лоб в лоб с так называемой «ересью жидовствующих», которые держались примерно тех же тезисов, что и протестанты в Европе. В том числе и отказ от церковных владений. Дескать, это развращает церковь и плодит грехи. Иоанн III, дедушка ее мужа, долго балансировал между этими силами. Но, в конечном итоге, выступил на стороне Иосифа Волоцкого. Однако явной последовательности в борьбе с «жидовствующими» не проявлял, так как их позиция ему, как монарху, очень импонировала.
Софья Палеолог и продвигаемый ей на престол сын Василий разыграли видимость всецелого разделения позиций иосифлян для получения их поддержки. Однако действовали, опять-таки, не последовательно и осторожно. Поэтому к правлению Иоанн IV свет Васильевича сторонников у «нестяжателей», как также называли сторонников этой ереси, хватало. В том числе и приближенный к царю протопоп Сильвестр. Ядром же духовным этого направления, как и век назад, оставались так называемые Белозерские старцы и вообще – православный север.
Если бы Сильвестр не «накосячил» во время недавней болезни Государя, то имел все шансы добиться в некой перспективе секуляризации церковных владений. В пользу казны. Однако болезнь показала, насколько шатка власть царя. И что Иоанну попросту не на кого опереться в столь перспективных и интересных церковных реформах, которые могли бы принести в казну массу земли и денег. А также уменьшить влияние церкви как аппарата, открыто местами конкурирующего с царем. Иоанн был вынужден пойти на попятную. Да и личная антипатия к Сильвестру, как к человеку ненадежному, сделала свое дело.
Но разве это мешало «дразнить гусей», то есть, подначивать иосифлян через вот такие вот многоходовые подачи? В конце концов, пока митрополит будет занят чисткой аппарата, его внимание и интерес к другим делам поостынет. Да чувство уязвимости повысит лояльность престолу.
– А ты не хочешь прикрыть это самоуправство в Туле? – обменявшись с супругом довольными улыбками, спросила Анастасия.
– Я хочу посмотреть, что из этого выйдет. Задумка неплоха. Если она начнет приносить пользу, то я этих толстосумов по всей Руси таким же заниматься обяжу.
– Но это самоуправство в обход тебя.
– Вчера из Тулы гонец от воеводы прибыл, – переменил тему царь.
– Опять что-то там приключилось?
– Опять, – криво усмехнулся Иоанн.
– Дайка угадаю. Это как-то связано с этим юным воином?
– С Андреем. Да.
– И ты мне сразу не сказал?
– Я сегодня беседовал со своим духовником… Понимаешь, кое-что прояснилось. Один из знахарей, перед тем как сбежать из-под Тулы, успел сказать очень интересные слова. Он полагает, что в городе укрывался от татар сильный волхв или ведун, который испугавшись падения Тулы призвал силу старых Богов и пробудил кого-то из древних воинов, что спал в кургане где-то неподалеку.
– Звучит странно и страшно.
– И дух этого древнего воина, не имея собственного тела, ибо оно давно обратилось в прах, вышвырнул из Андрея его душу, заняв ее место.
– О Боже! И это чудище было тут!
– Судя по реакции на распятие, святую воду и освященные места, это чудище вполне православное. И очень даже полезное.
– Все равно! Это мертвец!
– Судя по всему, пробудили не только воина старого, но и его любимую. И та вселилась в Марфу.