– А я подсоблю чем смогу, – вклинился Агафон. – Если чего не будет хватать – добуду.
Андрея от этих слов охватило двоякое чувство, густо замешанное на тревоге. Понятное дело, что эти трое зависели он его благополучия и успеха. Особенно Агафон. Но вдруг, нет? Вдруг имела место какая-нибудь новая интрига? И узнав о том, как именно подготовился парень, старшины будут иметь возможность придумать какую новую пакость? Однако, чуть помедлив, он максимально добродушно им улыбнулся и произнес:
– Буду рад вашей помощи. Но сначала разгружайтесь. Отдыхайте. Я велю баньку протопить, чтобы вы смогли смыть дорожную грязь и отдохнуть душой. А потом, вечером, и потолкуем под братину меда…
Все трое улыбнулись. Еще немного поболтали. Больше уже формально. Когда же Андрей покинул их, отправившись в крепость, Спиридон и Данила переглянулись многозначительно. Гостеприимство гостеприимством, но формат немаловажен. Ведь помощь он принимал, но явно нехотя, больше из уважения, чтобы не обидеть. Да и намеченный им пир имел довольно важный ритуальный характер.
Это может показаться смешным, но для архаичных традиций славян и германцев алкоголь имел очень большое ритуальное значение. Вождь был ценим во многом еще и за то, что поил и кормил своих людей. Причем кормил сытно, а поил допьяна. И делал это за свой счет. По своей сути, алкоголь был одним из инструментов укрепления власти, а разного рода «медовые дома» – местом ее проявления. И в глубокой древности, и в XVI веке. Да и потом пусть «бухло» хоть и утратило старое влияние, но не очень сильно. Ибо собутыльник даже в XXI веке стоит бесконечно ближе к начальнику, чем крепкий и ответственный работник…
К чему все это? Принять и накормить гостей – базис законов гостеприимства. Но есть нюансы. Ведь что Андрей сделал? Правильно, фактически указал им на то, что они слишком грязные для застолья с ним. А потом сделал акцент не на «накормить», а «напоить», то есть, подчеркнул свою и их роль в намечающихся отношениях.
Подобные нюансы были молодому вотчиннику не понятны, ибо действовал он из иных побуждений. Местные же все поняли в рамках своей парадигмы мышления и той теории, которую сами же и выдумали для объяснения непонятного…
Утром следующего дня у стен крепости состоялся импровизированный смотр.
В поход готовился сам Андрей. Четыре его послужильца, включая Устинку и Егорку. Двое кошевых слуг. А также Кондрат, Федот и Аким. Итого – десять «лиц».
Андрей предстал во всей своей красе.
За зиму он немало доработал доспех, стремясь его, с одной стороны, облегчить, а с другой – увеличить защищенность от местных угроз. Поэтому кольчужные элементы у него остались только в районе подмышек. Тело прикрывала ламеллярная жилетка из стрельчатых пластин, связанных на прочной стеганной основе. На предплечьях находились дощатые наручи, а на плечах – ламеллярные элементы защиты.
Шлем он тоже переделал.
Вместо склепанного цилиндроконического шатрового варианта обзавелся полусферической тульей. Укрепил ее продольным, приклепанным гребнем. А личину-забрало поставил так, чтобы в открытом положении она выступало в роли козырька, защищающего лицо от стрел и ударов сверху. Для чего пришлось серьезно усилить механизм фиксации личины-забрала в крайних положениях.
По весу выигрыша не получилось. Баш на баш. Но площадь защиты увеличилась, равно как и ее качество.
Все остальные воины, что выступали в поход, красовались в упрощенном варианте такого же доспеха. Корпус прикрывала ламеллярная «жилетка», руки же, подол и шею – кольчуга панцирного плетения. Шлемы – у кого какие. Он не успел их все переделать под единый стандарт. Однако и то, что получилось, впечатляло. Потому что перед Данилой и Спиридоном предстали очень недурно, по меркам региона, а главное – единообразно снаряженные воины. Андрей же превосходил даже многих десятников, а то и сотников московской службы, так как имел развитую защиту рук и очень доброе прикрытие головы, лица, шеи и плеч.
Сбруя на их «копытных», правда, таким единообразием не отличалась. Однако выглядела доброй.
Заводные лошади тоже приятно удивили. Оба дяди никогда не видели настолько толковой сбруи для вьючной перевозки всего необходимого в походе. Но это ладно. Куда важнее оказались стрелы, которых имелось много. Нет – МНОГО. ОЧЕНЬ МНОГО.
У каждого воина к седлу был приторочен большой колчан, вмещающий сорок стрел. Полный колчан. А на практике обычные колчаны редко вмещали больше двадцати стрел. Да и те заполнялись едва ли на половину. Дюжина стрел есть – уже хорошо. А тут – четыре десятка! Невероятно! Плюс запасы стрел на заводных. Итого сто двадцать стрел на каждого стрелка! Фантастика!
Это выглядело настолько же невероятно и классно, как и добрые доспехи. Причем все стрелы – одна к одной. Они были единообразны как по длине, массе и балансу, так и по форме оперенья да наконечника. Все как один оснащались шиловидным бодкином с черешковой посадкой.
У кошевых слуг доспехов металлических не имелось. Однако они щеголяли в толстых тегиляях и шапках бумажных, имея на поясе топоры. Для их положения – более чем достаточно.
– Впечатляет… – осмотрев все, произнес Данила.
– Да, – тихо согласился с ним Спиридон, пожирая глазами доспехи Андрея.
– Только коней у тебя мало, – заметил Данила.
– Мало, – согласился Спиридон. – Для полной полковой службы надобно о двуконь идти. А у тебя сколько?
– Думал в Туле купить недостающие.
– Если узнают, что имеешь нужду в них, могут перекупить в пику тебе.
– Я все сделаю, – веско произнес Агафон, вклиниваясь. – Сколько их нужно?
– Дюжину меринов. Чтобы с запасом. Можно не самых резвых, но покрепче.
– Добуду. Там смотра многие торговцы ждут. Так что меринков найти можно, пока помещики съезжаться не стали. Вот и прикуплю тебе.
– Добре, – кивнул Андрей, поняв, по лукавому взгляду Агафона, что вопрос денег они оценят позже…
Глава 7
Панкрат улыбнулся. Взял сундучок. И молча поставил его на стол. Снял с пояса связку ключей. Покопался в ней. Достал нужный и максимально неспешно открыв сундук начал выкладывать маленькие мешочки-кошельки с монетами. Один за другим.
– И каков прибыток? – поинтересовался Федор, Дмитриев сын из рода Сырковых.
– Сто десять рублей.
– Чистый?
– Чистый.
– Не густо.
– Так и товара было не густо, – произнес Панкрат и начал рассказывать обо всем подробно.
Шаг за шагом. Стараясь не упустить ничего. И про краску, и про светильное масло, и про участие церкви, и про Андрея, и про многое другое. А все присутствующие внимательно и молча слушали. Лишь изредка спрашивая что-то, задавая уточняющие вопросы. Панкрат умел рассказывать, выделяя самую суть, но при этом не упуская ключевые детали.
– Интересно, – задумчиво произнес Федор, почесывая бороду.
– Очень интересно, – согласились другие, покивав.
– А ты шел по той грамоте, что от мыта оберегала?
– Да. Местами пришлось ругаться, но не сильно. С Государем и его людьми связываться не шибко-то и хотят.
Помолчали.
Подумали, рассматривая мешочки с монетами. Все-таки сто десять рублей – это семь с гаком килограмм серебра. Достаточно крупная сумма, несмотря на оценку Федора. Он ведь судил по себе. И крупная кучка туго набитых кошельков.
– Андрей предложил нам подумать над еще одним его предложением, – нарушил тишину Панкрат. – Крестьяне помещиков бедны. И по весне съедают зерно, оставленное под посев.
– Так это всякие крестьяне так, – возразил один из купцов.
– Всякие, – кивнул Панкрат. – Однако Андрея волнует только городовой полк и укрепление обороны от татар. Посему он предлагает интересный способ и денег заработать немного, и крестьян поддержать.
– Но…
– Погоди, – перебил возразившего купца Федор Сырков. – Что он предлагает?
– По весне, перед посевной, заключать с крестьянами ряд, выкупая у них осенний урожай. Оплачивая его частью зерном под посев, частью монетой. Чтобы крестьяне могли верным образом засеять свои поля. И чтобы частью расплатились со своими помещиками, заступающими на службу. Хотя бы частично, дабы повысить число выехавших на службу воинов.
– А если татары посевы попортят?
– Городовой полк в том даст обязательства возместить из добычи, взятой на саблю, убытки наши за прошлый год.
– А ежели неурожай?
– Тут уже на все воля Божья. Ибо цель главная – поднять силу полка.
– А нам с того какая выгода?
– По осени весь урожай наш. Сразу. По известной еще весной цене. Ну и доброе отношение царя, которому укрепление южных рубежей очень важно.
– Андрей же тут каким боком?
– Торг мы можем через него вести, прикрываясь его грамотой. А значит и мыта платить меньше. Откуда и прибыток, который станет перекрывать убытки от неурожайных годов.
Снова помолчали.
Для Новгорода закупки зерна традиционно значили очень много. Потому что в землях вокруг города оно урождалось плохо. Все, кто из читателей бывал в тех краях, прекрасно знают, что хорошо там растет только бурьян. Да и то – не всякий и не везде. Из-за чего продовольственные поставки в Новгород издревле являлись важным фактором выживания этого «торгового мегаполиса» Средневековья. Иногда помогали купцы из Ганзы, спасая от голода. Но нечасто. Основной поток продовольствия шел с юга и выступал важным инструментом политического шантажа со стороны князей еще в бытность города самостоятельной державой.
Сейчас же Андрей выступил с достаточно интересным и, в то же самое время, скользким предложением. Ведь новгородские купцы могли закупать зерно на юге и завозить его к себе под сниженной налоговой нагрузкой.
– А Государь нам головенки-то не поотрывает за такие выкрутасы? – резонно спросил один из купцов.
– Андрей думает, что если мы честно поспособствуем укреплению полка тульского, дабы Москву от татар крепче прикрыть, то он простит нам эти малые шалости.