Проблема была в том, что в такого рода преступлениях очищение практически обезоруживало следователей. Очищение было как физическим, так и магическим, и стирало следы не только смерти, но также убийцы, и его прихода и ухода с места смерти.
— Тебе лучше начать думать, Дэймакос Номасдина, ‑ прошептал командующий, схватив Дэйма за руку и так крепко сжав, что на коричневой коже Дэймы останутся синяки. ‑ Помни о гордости своего клана. А теперь пойди взгляни на эту мерзость, а потом позволь жрецам приняться за работу.
Дэйма сглотнул. Он прошёл между двумя жрецами, которые устанавливали похожий на палатку полог, который скроет от людских глаз процесс очищения, чтобы они не унесли след смерти с собой за пределы площади. Скрепя сердце, он подошёл к южной чаше фонтана, чтобы взглянуть на очередную убитую женщину. На Улице Элья были мужчины и женщины, аруримы и даски, которые могли посмотреть на кого-то, у кого отняли жизнь, а потом пойти с аппетитом поесть. Дэйма не знал, как им это удавалось. Даже после восьми месяцев он всё ещё чувствовал, будто кто-то нанёс ему личное оскорбление, будто кто-то убил члена семьи Дэймы — что было недалеко от истины. Первый Класс, класс Дэймы, отвечал за все остальные классы в Тариосе. Кто-то отнял жизнь у молодой женщины, за которую отвечал он.
То, что она была молодой, он предположил по её рукам — без морщин, с хорошо ухоженными ногтями — и по свежей, упругой коже на её животе, ступнях и ногах. Она носила полупрозрачное платье, оставлявшее открытыми спину и плечи, и облегающие лосины до икр, какие носили жонглёры или танцоры; у неё были мускулистые руки и ноги, коричневая кожа. Дэйма отвёл глаза от её взгляда, поражённого выпавшей ей участью.
Наклонившись над краем чаши, он заметил, что к нему приблизились двое жрецов.
— Я не собираюсь прикасаться к ней, ‑ огрызнулся он. ‑ Отойдите, и не мешайте.
Они сделали шаг назад, и замерли, сцепив ладони на животе, наблюдая за Дэймой бесстрастными глазами. Утренний ветерок подёргивал их белые головные уборы и концы их сложно уложенных красных сто́л.
Дэйма бросил взгляд на узел, завязанный на жёлтой вуали — под левым ухом, в точности как и узлы на остальных четырёх жертвах. Согнувшись и прищурившись, он постарался рассмотреть концы вуали, столь аккуратно положенные на краю чаши.
В поле его зрения вторглась рука в перчатке, держащая палочку из слоновой кости.
— Используй это, ‑ с благожелательной ноткой в голосе сказал Дэйме жрец Всевидящего. ‑ Мы пошлём тебе ещё таких инструментов, благословлённых для этой работы, даской.
— А у других арурим даской они есть? ‑ поинтересовался Дэйма, поймав взгляд тёмно-карих глаз жреца.
— Ни один из них не желает подходить так близко, как ты, ‑ ответил жрец. ‑ Мы уже видели это в тебе прежде. Не позволяй твоему любопытству завести тебя слишком далеко. Твой дом — благородный, незапятнанный порчей. Мы защитим тебя, насколько сможем.
Дэйма помедлил, затем взял палочку, благодарно кивнув. С помощью неё он расправил загнутые концы вуалей. Согласно закону, яскедаси были обязаны носить свой домашний адрес вышитым на кайме вуалей — одна из мер, с помощью которых город приглядывал за их имевшими сомнительную репутацию рядами. Хотя по большей части они были довольно честными, гибкость их этики касательно воровства была всем известна.
Он нашёл адрес мёртвой женщины: Квартиры Фэрузы, Горшечный Переулок, Капик. Там-то Дэйма и начнёт проводить допросы. Он выпрямился, и вернул палочку жрецу, накрепко запечатлев образ женщины у себя в сознании. Затем он прошёл очищение, прежде чем отправиться выяснять её имя. Арурим прасмуни взяли на себя её тело.
Глава 2
Трис потратила остаток своего времени в нижней части Тариоса с пользой, посещая различных стекловаров. Большинство людей, имевшие мастерские на Улице Стекла, понимали, что их задачей было не только создавать, но и развлекать, и что человек, наблюдавший за созданием изделия, часто это изделие и покупал. Они были рады пригласить Трис в свои мастерские и отвечать на её вопросы, но итоги её расспросов оказались неутешительными. Ни один из них не знал стеклянного мага в «Базальте», знали лишь о том, что у его владельца, А́нтону Тинаса, там работал дальний родственник с севера. Они сообщили Трис, что его звали Кислун Уордэр, и их описание совпадало с мужчиной, которого она встретила. Они также никогда не слышали ни о чём похожем на стеклянного дракона, хотя все были заворожены существом, и настаивали на том, чтобы пристально его осмотреть. Судя по тому, как стеклянный дракон прихорашивался, чужое внимание ему нравилось.
Трис поговорила бы и с городскими стеклянными магами, но обнаружила в мастерских на Площади Ачаи лишь их учеников. Сами маги были на той же конференции, что и Нико, поскольку стеклянная магия часто использовалась для того, чтобы что-то увидеть, или прояснить какую-нибудь проблему. Из бесед с учениками она уяснила лишь одно: хотя в Тариосе, столице стекловарения, стеклянных магов было как грязи, по большей части это были академические маги, работавшие с наговорами, заклинаниями и знаками, начертанными на предметах. Поскольку она видела, как дракон принял форму сам по себе, Трис знала, что скорее всего Кислун был окружающим магом, чья магия проистекала из чего-то в окружавшем его мире. Трис всегда думала, что академических и окружающих магов было примерно поровну, пока Нико не объяснил, что это ей только казалось, поскольку она обучалась в крупнейшем сосредоточении окружающих магов в их части мира.
На каждого окружающего мага приходилось четыре академических, не считая тех носителей окружающей магии, которые также могли практиковать академическую. Кроме того, некоторые типы окружающей магии были распространены шире других: магия камней, работы по дереву, целительства, кулинарии, шитья, гончарного дела, огня, и погодных явлений. Окружающая магия стекла, как сказал ей один из подмастерьев, была «средней редкости», хотя Трис не совсем поняла, что это значит.
С таким куцым набором сведений Трис вернулась в Хескалифос и дом Джумшиды. Если память ей не изменяла, в личной библиотеке Джумшиды было несколько книг о магии. Там Трис может узнать больше.
Зайдя внутрь, она выгнала Медвежонка во внутренний двор, и занесла стеклянного дракона в свою комнату. Джумшида предоставила Трис и Нико весь второй этаж в восточном крыле дома: две комнаты и мастерская, которой они могли пользоваться на время постоя. Трис оставила дракона в своей комнате, привела себя в порядок, и спустилась вниз.
Её поприветствовала кухарка Джумшиды. Готовить ужин для неопределённого числа магов всегда было нелёгкой задачей. Несмотря на помощь служанки, нанятой на время конференции, Трис всё равно выпадало немало работы. Она нарезала, натирала, мыла и чистила, впитывая в себя запахи кухни, и слушая, как слуги говорят о своём быте и о планах на неделю. Постепенно, одна мышца за другой, Трис расслабилась. Жизнь на кухне успокаивала её. Это было место, где она знала правила, и знала, как себя вести. Поскольку обслуга знала её лишь как ученицу Нико, они не следили за собой в её присутствии так, как делали бы это в присутствии полноправного мага. На Трис не обращали внимания, покуда она была полезной, и она могла услышать сплетни об университете и о живших на его территории людях.
Колокол, оповещавший о закрытии городских ворот, только успел прозвонить, когда парадная дверь распахнулась, впустив говорливый поток мужчин и женщин. Служанка взяла стоявший наготове поднос с кувшином вина и набором кубков; домоправительница взяла поднос с чашками и фруктовым соком.
— Скажите моему мужу, что я встречу его в мире ином, ‑ сухо объявила служанка, покидая кухню.
Трис весело фыркнула, когда женщины храбро вошли в толпу гостей.
— Настолько плохо? ‑ спросила она кухарку.
— Девочка, нет ничего хуже толпы голодных магов, которым не нужно платить за еду, ‑ уведомила её кухарка. ‑ Я предпочла бы столкнуться со стаей волков. А ты что, не пойдёшь к ним?
Трис покачала головой:
— Не люблю вечеринки, ‑ призналась она. ‑ Я на них не ко двору. ‑ Если маги постарше знали её как ученицу Нико, они обращались с ней как с идиоткой, недостойной беседы со взрослыми. Если они слышали о ней, то относились к ней с недоверием и подозрением. Её собственные таланты, столь широко распределённые среди сил воздуха, земли и воды, запугивали тех, кто верил в наличие у неё оных. Многие предпочитали вместо этого думать, будто Трис лгала о величине своих сил, дабы казаться более важной, чем она на самом деле была. Трис предпочитала держаться своего собственного круга: её названных сестёр и брата, наставников, горстки магов и учеников из Спирального Круга, и Герцога Ведриса из Эмелана. Они не только знали её; они также считали её своей, входящей в число близких людей.
— Прислать тебе в комнату служанку с подносом? ‑ спросила кухарка, проверяя соус.
— Нет, вы тут все и так слишком заняты. Если вы не против, я сама сюда приду, когда проголодаюсь, ‑ ответила Трис. Удостоверившись, что они не против, она поднялась по находившейся во дворе лестнице на второй этаж.
Она только успела положить кипу книг Джумшиды себе на кровать, когда услышала, как Нико позвал её из их мастерской:
— Трисана, почему тут какое-то стеклянное существо ест мою сурьму?
Трис подошла к открытой двери в мастерскую. Там стоял её учитель, уперев руки в бока и изучая взглядом стеклянного дракона. Несмотря на долгий день, проведённый на конференции, Нико выглядел свежим и бодрым. Сшитая Сэндри, ните-магом и названной сестрой Трис, его одежда нигде не была измята. Нико был одет в серую льняную накидку без рукавов, штаны, и более бледного серого оттенка рубашку, длинные рукава которой были аккуратно застёгнуты на манжетах. Его ноги были облачены в чёрные туфли. Он отказывался носить тариосские сандалии, уведомив Трис, что вид его босых ног он оставлял для себя одного.