упным циферблатом. Чтобы посветить, он вытащил из кармана брюк практически вышедший из употребления смартфон, модель которого имела популярность среди населения старшего возраста. Старым себя Огнецвет не ощущал. Вспышка камеры телефона озарила надпись: «Революция в веке цифровизации! Виртуальная реальность или…» – окончание заголовка было стёрто. Инженер провёл указательным пальцем выцветшим буквам.
– Огнецвет Максим Константинович? – глухой бас, раздавшийся сзади, заставил склонившегося инженера резко выпрямиться и повернуться на голос. Он отступил, сминая неосторожной поступью газету.
– Я… кто Вы? – хрипловатым голосом спросил у незнакомца Огнецвет. Тёмный силуэт мужчины, чью высокую фигуру так удачно маскировал погасший фонарь, сделал шаг в сторону Максима Константиновича.
– Думаю, Вам стоит пойти со мной.
Огнецвет шумно сглотнул, а рука вновь вернулась в карман. Инженер немного успокоился, найдя в нём карточку. «Будь что будет» – обречённо подумал Максим Константинович и подошёл к незнакомцу.
Искра потянулась в постели. Восход солнца разбудил Элинскую огненными всполохами, озарившими низкое небо. Шторы не были задёрнуты, позволяя Искре, страдавшей этой ночью бессонницей, наблюдать за высококучевыми облаками. Предчувствие скорой беды заставляло её пульс участиться. Мысли подобно встревоженным чайкам кружили в голове нейрофизиолога. Сегодня они с Огнецветом должны были приступить ко второй фазе испытаний: исследуемая группа была сформирована, участники эксперимента уже разбиты на пары. Она свесила ноги с кровати, и, коснувшись ступнями прохладного паркета, невольно поджала пальцы. Квартира, в которой жила Элинская была довольно просторной и находилась в старом доме на Васильевском острове. Выживший после бури две тысячи тридцать четвёртого года, центр острова в Невской дельте сохранил несколько улиц. Жителей, лишившихся из-за разъярённой стихии крыш над головой, расселили в других районах города.
Искра накинула на себя шёлковый халат и зевнула, завязывая пояс на узкой талии.
– Дульсура4, американо, – скомандовала кофеварке Элинская, входя в кухню. Кофемашина с едва слышным шипением начала работу. Спустя тридцать секунд, белая фарфоровая кружка наполнилась ароматным напитком. На дисплее три сорок пять. У нейрофизиолога оставалось много времени, чтобы успеть принять душ, позавтракать и не спеша собраться. Как обычно, Искра планировала выйти на Фрунзенской и пройтись до корпорации пешком. Правда, настроения на утреннюю прогулку у Элинской не было.
Выйдя из метро, нейрофизиолог решила в этот раз добраться до лаборатории на гравитобусе. В ходе их совместной с Огнецветом работы, инженер тоже повадился приезжать раньше. Искра повертела головой, вглядываясь в лица входящих в транспорт пассажиров. Ни один из прибывших не был Максимом Константиновичем. Отчего-то это расстроило Элинскую.
На остановке двери гравитобуса отворились, и Искра в растрёпанных чувствах вышла на улицу. Оставалось пройти совсем немного и вот она уже у стеклянных дверей компании. Едва нейрофизиолог ступила на крыльцо здания, как Гала её равнодушно поприветствовала:
– Доброе утро, Искра Булатовна. Желаю Вам хорошего дня.
«Надеюсь, оно действительно будет добрым» – печальная мысль пронзила сознание Элинской, но вслух Искра лишь сказала:
– И тебе, Гала.
Рабочий день начался.
Поднявшись на третий этаж, нейрофизиолог обнаружила лабораторию отдела нейронной инженерии пустой. Лаборанты ещё не пришли. А главное, не было и Максима Константиновича. Элинская поглядела на свой браслет. Его голографический экран бесстрастно отобразил время: восемь ноль-ноль. Она пришла на час раньше. «Может, он придёт сегодня не раньше, а вовремя, к девяти. В конце концов, нельзя же всё время посвящать работе, так и до нервного срыва недалеко…» – Искра успокоила себя разумным доводом, и, решив отбросить волнение хотя бы на час, приступила к своим обязанностям.
Шестьдесят минут пролетели как пущенная из лука стрела. И эта стрела заставила нейрофизиолога вернуться к своим невесёлым размышлениям. Она поглядела на вход в лабораторию, и, нахмурившись, осмелилась записать Огнецвету голосовое сообщение:
– «Доброе утро! Максим Константинович, Вы где? Напоминаю, ровно в десять у нас назначены испытания».
Элинской показалось, что сообщение вышло чересчур официальным, поэтому добавила:
– «Я волнуюсь, у Вас всё хорошо?».
Ни спустя минуту, ни спустя пять и даже тридцать минут, ответа Искра так и не получила. В ушах начало шуметь, зрение начало подводить, предметы расплывались. Проморгавшись, Элинская подошла к раковине в углу кабинета и поплескала себе водой на лицо. Благо, в жару косметикой она не пользовалась. Впрочем, не только в жару. Придя в себя, Искра направилась прочь из лаборатории прямиком к начальнику отдела, Березовскому.
Тихон Сергеевич на удивление быстро её принял. Он сидел за большим письменным столом. Березовский предложил ей сесть в кресло напротив. Искра Булатовна отрицательно помотала головой. Она была вся как на иголках и осталась стоять.
– Он не пришёл! Огнецвета нет, на сообщения не отвечает, у нас уже через пятнадцать минут тестирование, а без него «Дину» я не запущу! – последние слова прозвучали для нежных ушей Березовского особенно высоко. Сам он был мужчиной небольшого росточка, с залысинами, тянувшимися к поросшему седыми волосами темени. Тихон Сергеевич всегда был тихим человеком, которому почему-то вечно попадались весьма громкие люди. Современный мир позволял ему ограничить общение до минимума, но профессиональные коммуникации никто не отменял. Начальник прочистил горло и внимательно посмотрел на переминавшуюся с ноги на ногу Элинскую.
– Искра Булатовна, мы постараемся найти Максима Константиновича. Впрочем, осмелюсь предположить, что паника напрасна. Уверен, Огнецвет сам скоро объявится. Мало ли, что у человека могло случиться, – спокойно проговорил Березовский. Нейрофизиолог ещё больше нахмурилась, опустилась в кресло и задала свой главный вопрос:
– Что делать с группой? Все пришли, а запустить процесс некому.
Тихон Сергеевич с невозмутимым лицом ответил:
– Ничего. Отправим участников по домам, перенесём испытание на другой день в связи с техническими причинами. Такое бывает, не мы первые, не мы последние.
Умиротворяющий тон начальника немного утешил Искру. Березовский, помолчав несколько секунд, поинтересовался у нейрофизиолога:
– Искра Булатовна, Вы уверены, что без Огнецвета никак не справитесь?
Элинская фыркнула:
– Разумеется, уверена. Если «Дину» нужно будет подключить к «Sentio», я, конечно, могу попробовать. Даже есть вероятность, что мне это удастся. А вот с дальнейшим… Тут нужен Максим Константинович. Всё, что связано с нейронной активностью, я увижу, но взаимодействие «Sentio» с нейрочипом, увы, я отследить не смогу. Поэтому очень надеюсь, что наш доблестный инженер скоро вернётся, – резюмировала Искра. О том, что она надеялась на возвращение Огнецвета не только из-за его профессиональных качеств, нейрофизиолог умолчала.
– Хорошо. Я улажу все дела касательно группы. Если Огнецвет появится, дайте мне знать, – попросил Элинскую Тихон Сергеевич, вставая. Искра поняла непрозрачный намёк, и, кивнув начальнику напоследок, удалилась из его кабинета.
Белые стены лаборатории нервировали Элинскую. Абсолютная тишина, прерываемая только звуком запущенной «Дины», угнетала. Искра предпринимала попытки за работой отвлечься от мыслей о пропавшем коллеге, но в одиночку процесс не шёл. За окном начало темнеть, но Максим Константинович так и не появился. Никаких вестей Искра от инженера не получила. «Где же ты?» – снова и снова она возвращалась к одному и тому же вопросу. Понимая, что своим поступком она нарушает этику, подрывает доверие коллеги, Элинская подошла к столу Огнецвета и нажала «пуск» на сенсорной панели его личного компьютера. Пароль она знала, отчего на душе нейрофизиолога заскребли кошки. Система загрузилась быстро. Искру интересовали сохранённые воспоминания Максима Константиновича.
– Мнемосина, активация, – дала голосовую команду компьютеру Элинская. Появилась голограмма вращающихся кубов, и с каждой секундой их количество увеличивалось. Если «Галатея» появлялась на экранах в виде сфер, складывавшихся в лицо девушки, то «Мнемосина» состояла из кубов. Искусственный интеллект «Мнемосина», подключившись к нейрочипу, позволяла перенести воспоминания, а вернее сказать, визуальные образы, с помощью нейрочипа на компьютер. Сина, как называли виртуальную помощницу в лаборатории, помогала сделать копию в «облаке» или сохранить информацию на «карте памяти» – внешнем носителе, занести воспоминания в архив, просматривать их, а также стирать. Всё благодаря проекту «Sentio». После завершения первого этапа, состоявшего в передаче представляемого человеком изображения компьютеру, была разработана «Мнемосина». Этакий гибрид «Галатеи» и «Дины», детище Огнецвета, Элинской и Санду. Артём Игоревич Санду не воспринял всерьёз жалобы Максима Константиновича на Галу, но с удовольствием помог с разработкой «Мнемосины».
– Назовите пароль, – потребовал электронный голос Сины. Искра Булатовна назвала тот же, что и при запуске операционной системы:
– Corvus corax5.
– Пароль неверный, – холодно отозвалась Сина. Элинская вздохнула и наивно предположила:
– Огнецвет?
– Пароль неверный.
Снова мимо. Нейрофизиолог раздражённо цыкнула и попыталась ещё раз:
– Искра.
– Пароль неверный.
– Да это невыносимо! – воскликнула Элинская и запустила пальцы в волосы. Послав Сину ко всем чертям, она отключила питание, и, попросив Галу погасить свет, покинула лабораторию.
Максим Константинович не явился и на следующий день. Тихон Сергеевич сам зашёл в лабораторию ближе к полудню.