у, р: (буря, вихри, крутя, зверь). Ударение в словах падает преимущественно на звуки а или о – это тоже прекрасно передаёт завывание вьюги.
Вторая и третья части стихотворения целиком обращены к няне, к «доброй подружке». Они вдвоём в занесённом снегом доме, их душевное состояние очень похоже. Вопрос: «Что же ты, моя старушка, / Приумолкла у окна?» – лирический герой, наверное, мог бы обратить и к себе.
Поэт высказывает различные предположения, почему няне грустно:
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Мы видим противостояние мира внешнего и внутреннего – мира бушующей стихии и мира «ветхой лачужки». Образ «ветхой лачужки» или «хижины» был традиционен для русской поэзии XVIII – начала XIX века. В творчестве Пушкина образ дома необыкновенно значителен. Дом для поэта – это такое место, где лирический герой защищён от всех ударов судьбы и любых невзгод. Внешний мир тёмен и холоден, в нём много дисгармонии: буря плачет и завывает, как зверь, наверное, пытаясь проникнуть в дом. Может быть, буря – не только явление природы? Может быть, дерзкое и злобное кружение метели за окном – образ судьбы, обрекающей поэта на одиночество? Но не в характере Пушкина предаваться печали. И хотя дом – всего лишь «ветхая лачужка», но есть средство выстоять и не пасть духом:
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
В четвёртой части стихотворения домашний уют, душевное тепло оказываются сильнее разбушевавшейся вьюги, сильнее недоброй судьбы.
Пушкин использует различные средства художественной выразительности. Он употребляет эмоциональные эпитеты (добрая подружка; бедная юность), образные сравнения и метафоры-олицетворения (как зверь, она завоет; заплачет, как дитя…).
Стихотворение написано четырёхстопным хореем, восьмистишиями, рифма – перекрёстная.
«Я помню чудное мгновенье…» (1825)
К***
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без Божества, без вдохновенья,
Без слёз, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье,
И вот опять явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьётся в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слёзы, и любовь.
Стихотворение посвящено Анне Петровне Керн. В его основу положены реальные факты биографии Александра Сергеевича Пушкина.
Стихотворение разделено на три равные части – по две строфы. Каждая часть пронизана особым тоном и настроением. Первая часть посвящена воспоминанию о первой встрече: «Я помню чудное мгновенье…». Вторая часть начинается со слов: «Шли годы…». Дни ссылки тянулись долго и томительно, и время стёрло из памяти «небесные черты». Третья часть рассказывает об удивительном пробуждении души лирического героя – о том, как охватил его порыв прежних светлых чувств.
Описывая первую встречу со своей возлюбленной, поэт выбирает яркие, выразительные эпитеты (чудное мгновенье; мимолётное виденье). Пушкин не рисует портрет Анны Керн. Он даёт читателю лишь обобщённый образ – «гений чистой красоты» (слово гений, которое повторяется дважды, в то время употреблялось в поэтическом языке в значении дух или образ). Возникший в первой строфе образ чистой красоты воспринимается как символ красоты и поэзии самой жизни. Любовь для поэта – это глубокое, искреннее, волшебное чувство, которое полностью захватывает его.
Следующие три строфы рассказывают об изгнании поэта – о тяжёлом времени в его судьбе, полном жизненных испытаний. Пушкин называет это время «томленьем грусти безнадежной». Это и взросление, и расставание с юношескими идеалами, когда «бурь порыв мятежный рассеял прежние мечты». Казалось, что жизненные невзгоды навсегда изгладили из памяти радостное юношеское видение. В ссылке – «в глуши, во мраке заточенья» – жизнь поэта словно замерла и потеряла смысл.
«Мрак заточенья» – это не просто биографический намёк. Это образ неволи, которая лишала жизнь поэта всех её радостей. Для него невозможно жить «без Божества, без вдохновенья». Божество, вдохновение, слёзы, жизнь, любовь Пушкин ставит в один ряд, потому что они символизируют полноту и яркость чувств, светлую сторону бытия – всё, что противоположно «мраку заточенья».
Но как ни тяжелы испытания, выпавшие на долю поэта, какой безысходной ни кажется жизнь во «мраке заточенья», душа поэта всегда готова откликнуться на зов красоты.
И в пятой строфе поэт рассказывает о своём возрождении: «Душе настало пробужденье…» – он снова чувствует вдохновение, желание творить, вновь встречает свою прекрасную Музу. Вот почему эта строфа очень похожа на первую – к поэту возвращается мимолётное и прекрасное видение его юности, которое так дорого его сердцу.
Музыкальность, всегда свойственная поэзии А. С. Пушкина, в послании к А. П. Керн достигает высшей степени совершенства. Поэзия Пушкина вдохновляла многих композиторов – на его стихи написано более 60 романсов. Романс «Я помню чудное мгновенье» был написан в 1825 году Н. С. Титовым, на те же стихи в 1829 году написал романс композитор А. А. Алябьев, а в 1832 году был создан самый известный романс М. И. Глинки.
Стихотворение написано пятистопным ямбом с перекрёстной рифмой. Из шести строф стихотворения четыре построены на мягкой женской рифме: «енье». Это звукосочетание повторяется восемь раз.
Пророк (1826)
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами лёгкими, как сон,
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассёк мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Стихотворение было написано в Михайловском летом 1826 года, уже после того, как Пушкин узнал о казни декабристов. 4 сентября в Михайловское прискакал фельдъегерь с приказом: Пушкин должен был немедленно ехать в Москву, где в это время находился Николай I. В Москве поэт был тут же доставлен к императору. Отправляясь на аудиенцию к Николаю I, Пушкин взял с собой текст стихотворения «Пророк».
Поэт сознавал, что обладает огромным влиянием на современников. Образ библейского пророка, поучающего и спасающего свой народ, послужил Пушкину поводом для философского размышления о назначении поэта. Стихотворение можно назвать поэтической декларацией А. С. Пушкина. В этом произведении он определил особую миссию поэта в обществе, сходную с ролью библейских пророков, – нести людям высшую, Божественную истину. Главная тема – особая роль поэта и назначение поэзии.
В основу сюжета положена VI глава библейской книги пророка Исайи. В ней рассказывается о явлении серафима – ангела, посланца Бога. Главное качество серафима – его очищающая сила. После очищения Господь посылает пророка Исайю проповедовать людям правду Божию. Пушкин во многом сохраняет и структуру, и смысл библейского предания. В начале стихотворения он описывает одинокого полумёртвого путника: «…В пустыне мрачной я влачился…». Потом – появление серафима: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». С этого момента начинается духовное перерождение человека – серафим преображает его, убирая всё человеческое, грешное. Он открывает ему глаза и уши: «Моих зениц коснулся он. / Отверзлись вещие зеницы…»; «Моих ушей коснулся он, / И их наполнил шум и звон…». Он даёт путнику мудрый язык: «И вырвал грешный мой язык… / И жало мудрыя змеи… / В уста… мои / Вложил…».
Чтобы стать пророком, говорит автор, надо обладать необыкновенной восприимчивостью – острым зрением и слухом. Особое значение приобретает язык, потому что это главное орудие пророка. Но и этого ещё мало:
И он мне грудь рассёк мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул.
Чтобы стать пророком, надо отрешиться от «трепетного» человеческого сердца, потому что придётся нести людям разную правду – страшную и горькую тоже. Но даже после всего этого перерождения свою миссию пророк сможет выполнить только тогда, когда сам Бог вдохнёт в него силу. Заканчивается стихотворение воззванием Бога к новому пророку:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Бог посылает поэта-пророка в мир, чтобы тот нёс людям Его истину. На поэта возложена особая миссия, которую он обязан выполнять, как бы тяжело ему это ни было. Поэтическая аллегория раскрывает главный вывод: истинный поэт – это человек, которому открыты все тайны бытия; его язык лишён лжи, а его назначение определено самим Богом.