— То есть задача найти каждого зрителя в каждом городе и его целенаправленно привести на фильм.
— Открываешь дверь торгового центра, а там чёрно-белое кино, где чувак какой-то уныло бредёт вдаль. Как это? Что это? Так «Синема Парк» фильм «Полёт» показала в 20 городах России. Современный кинотеатр, как такой комбайн по выкачиванию денег. Я помню, прихожу к директору кинотеатра, а он вообще не смотрел ни одной картины в жизни, он бухгалтер. Сидит менеджер-бухгалтер, ему по барабану: кино, домино, что у него, лишь бы прибыль. Это смотрелось дико. Не знаю, насколько востребован этот рассказ нашими слушателями, но я могу сказать, что мы постоянно пытались донести наши фильмы до зрителей, делали отдельные показы, делали предпоказы, я приезжал в города, меня привозили, делали такую событийную историю с помощью, которой фильм каким-то образом получал свою прокатную историю. Такой истории часто не получали те самые фильмы, на которые минкульт выделял по 50 миллионов рублей, они валялись на полке, а мой фильм, снятый за 600 тысяч рублей, его смотрели. Я сейчас говорю с такой страстью не, потому что мне это дико нравится, а потому что в этом проступает большая боль за то, что у нас всё так. А у нас не должно быть всё так, я как режиссёр не должен таким вещами заниматься, должны заниматься прокатчики. Но к прокатчику приходишь и говоришь: «На бесплатно, чувак, на Rec сняли, слышишь?» Нет, у него Смешарики, у него всё забито, ему не нужен твой фильм.
— У меня со стороны ощущение такое, что каждый фильм ты должен прокатывать по-своему. Каждому из этих четырёх твоих фильмов нужен был свой зритель, свой кинотеатр, свой какой-то подход, своя маркетинговая компания. То есть это не происходит автоматически, как условно говоря, какой-нибудь фильм про богатырей или «Звёздные войны», его поставили на рельсы, и он уже идёт просто по накатанной. Мы понимаем, что столько-то миллионов зрителей есть у фильма и т. д. и т. д. А тебе чтобы найти свою тысячу зрителей, каждый раз нужно прилагать неимоверные усилия.
— Не то слово. Усилия действительно гигантские. Каждый фильм — отдельная история. Ещё и снимать в год по фильму. Меня когда спрашивают, я оглядываюсь с ужасом. Я смотрю в своё прошлое с ужасом. Это действительно было крайне тяжело.
— А ты сейчас вообще решил завязать с полным метром или это перерыв какой-то? У тебя как ощущение?
— Есть сценарий и хотели его запускать, сценарий достаточно яркий, необычный для меня, но тормознули. И я решил делать сериал. Тормознули, могу сказать откровенно по нескольким причинам. Мне 36 лет и я устал все деньги фрилансер в кино, я фрилансер, у меня нет бизнеса. Мои деньги, это всё что я зарабатываю как режиссёр, как сценарист. Поэтому просто отдать все свои деньги и сидеть опять два года без «бабок» в одних трусах, как я после первого своего фильма справил новый год с одной банкой пива, а потом побежал 20-го числа занимать потому, что кончилась пшёнка. Это было, конечно жёстко, когда меня из уже квартиры выгоняли. Говорили: «Сеня ты интеллигентный человек, ты режиссёр, но это не даёт тебе право три месяца не платить за квартиру. Месяц — это режиссёр, два — интеллигентный человек, а три — съезжай, чувак». Реально было очень жёстко. Поэтому: первое — это с деньгами некоторые проблемы, второе — это нет сил, и нет здоровья на ещё один такой прыжок. Вот прямо совсем нет сил.
— Ты считаешь, что сериал для интернета — это проще? Проще для здоровья?
— Сейчас скажу. Есть ещё третий момент — это колоссальная моральная усталость и очень сильная разочарованность в том, на сколько, это вообще имеет смысл. Вот ты выпускаешь фильм, и продюсер говорит знакомому известному кинокритику: «Вот фильм, посмотрите». А ему не интересно. Только в ленте читаешь, как он пишет про Соррентино, про всех зарубежных режиссёров, а это ему неинтересно. Много факторов. И фестивалей, я уже наелся — меня приглашают, я не езжу, они обижаются. Сейчас, слава Богу, оставили меня в покое. Сколько можно мне половозрелому мужчине жить в каких-то гостиницах в Челябинске на фестивале и делать вид, что это круто, что я там сижу. Была главная награда Выборга Гран-при. Куда ещё? Общался тогда с близким человеком, и мне пришла такая мысль, что я как боец, который сидит в окопе, целый, здоровый, у меня нормальное настроение, но чувствую, что сейчас командир крикнет: «Вперёд!», а я не смогу встать из окопа. Я не знаю, как назвать эту силу, которая позволяет вылетать из окопа. Сериал, это совсем другой формат. Полный метр — это ты делаешь шаг и всё, ты заходишь на два года. Хоть умри, но сделай. Всё в эти два года летит в эту прорву, ты только об этом и думаешь, ты полностью в этом пропал, пока не случится премьера. А сериал — снял серию, но у меня, правда так не получилось, я снял три серии и ещё три запланировал. Но по большому счёту я могу сказать: «Ой, ребята, я не могу». И месяц не снимать ничего, потом взять и снять три серии. Определённый люф в регулярности — это первое. То есть регулярность, мы устанавливаем сами. Второе — по деньгам менее ощутимо, более размазано. И, в-третьих — силы иначе уходят. Но не буду лукавить — это очень интересный формат, который мне дико интересен. Если ты заметил, что нигде не написано: «Арсений Гончуков! Арсений Гончуков! Арсений Гончуков представляет!» Это вещь более жанровая, это не авторское кино. Я сейчас собираю сценаристов, которые пишут.
— А можно поподробнее: почему такой формат, почему интернет, почему 7 минут, почему хоррор? Почему такой нарочитый жанр?
— Для меня твой вопрос звучит, как: «Почему земля круглая?» И я сейчас думаю, может на самом деле не понятно. Вообще про интернет-сериал я думал года полтора, я хотел это сделать.
— Я помню, мы с тобой обсуждали это как-то.
— Да-да. Я, кстати помню отлично твою короткометражку про двух девчонок и про скорую помощь. Между прочим, очень хорошая вещь. Видишь, я запомнил и даже рассказал одному знакомому, а он потом запустил свой интернет-сериал. И мне пишет: «Ты уж извини, что так получилось, я тут свой сериал делаю». Говорю: «Ну, делай, а я свой буду». И вот я выпустил, а он пока ещё нет. Вот такой формат. Мне кажется, что за этим форматом будущее, мне кажется, что этот формат может монетизироваться в итоге. Хотя я не монетизирую этот сериал на ютубе. Я подключил эту систему, но я монетизацией не занимаюсь, потому что там копейки, а я хочу, чтобы его смотрели. Мне кажется, что этот формат уже очень успешно работает в ряде стран. Не мне тебе рассказывать, что у этого формата уже есть гигантская история сериалов, это и «Сумеречная зона», и «Байки из склепа». Это некая традиция. Мне кажется, что это тот самый уход кино в интернет, который в будущем будет основным мейнстримом в нашем кино. Я выпустил ролик — три с половиной тысячи просмотров, по меркам интернета — это ничтожно мало. Но я так думаю, вот выпускаю я полный метр, делаю его два года, показал его на двух фестивалях, потом была пара премьер и премьера в Доме Кино. В совокупности это те же 3000 человек.
— А тут за сутки!
— Да, три с половиной тысячи за сутки. Ну, хорошо, кто понимает и знает, что половина из них не досмотрели, половина — это друзья, я сам два раза посмотрел, чтобы проверить. Хорошо, не три с половиной, а полторы тысячи. А чтобы в Доме Кино собрать 600 человек или 800, мы потратили на месяц это. А это, те же зрители, они сидят у экрана и смотрят, а там они сидят и ещё кто-то рядом шепчется. Есть, конечно, и свои «мунусы» у этого интернет-сериала, потому что мы всё-таки стали играть в кино. Нам очень важно делать кино-кино. Я говорю оператору: «Слушай, парень, если бы я хотел сделать какой-то вирусный ролик, я бы его и делал». Моему сыну 13 лет, он смотрит всё это, да и я вижу, что в интернете делается, это адский ад кромешный какой-то.
— Там человек сидит, играет в компьютерную игру, это записывает, комментирует это, и у него 10 миллионов просмотров.
— Я изучил и блогеров, и Мэдисона, и всё это посмотрел. Я не говорю, что я сделал что-то дико крутое, что я изобрёл iPhone, и что сейчас весь интернет бросится всё это смотреть. Вовсе нет. Сделаю маленькое отступление. В своё время телевидение захотело сделать телеканалы, интернет ТВ. Ни у кого ничего не получилось. Почему? Потому что это тоже самое, что круглое превратить в синее. Потому что телевидение — это телик, это ящик. В интернете другие законы, другой хронометраж, другая аудитория, она по-другому ходит, она по-другому тычет, она смотрит по-другому, ставит на «паузу». Я понимаю некую утопичность того, чтобы кино привести в интернет. Но, во-первых, мне интересно всё-таки кино. Во-вторых, мы ориентируемся на зрителя, которому интересно именно кино. И, слава Богу, у нас есть возможность и нам не надо это отрабатывать, получая какое-то дикое количество просмотров. Это такой вот эксперимент, это эксперимент по тому, как кино может существовать в интернете.
— Но качество на самом деле киношное. Обычно эти ролики снимают на iPhone, и там всю движуху заметно. А у тебя сразу же видно киношное качество, без каких-либо скидок на интернет, на поток, ещё на что-то.
— Да, а иначе не было смысла браться.
— А сколько ориентировочно одну серию стоит снять, если не секрет?
— Где-то больше ста тысяч рублей.
— Ничего себе. Но это довольно много для семи минут.
— И это притом, что мы не платим ни кому вообще, ни команде, ни актёрам. Пока получилось. Первые серии мы сняли вот так. Но, а если в доллары пересчитать, то будет очень мало. Вот маленький пример: в первой серии про деда Мороза есть квартира. У моих друзей есть квартиры, но, ни одной такой. И вот у меня выбор, либо раскошеливаться и брать квартиру такую старенькую, с книжками или делать бесплатно плохую декорацию. А что значит делать бесплатно? Это загнать двух девчонок вконец, чтобы шкафы таскали неделю и они бы сделали, потому что у меня очень крутые девчонки. Они и шкафы таскали бы и книжки в библиотеке, потом это неделю развозили бы. Другой вариант — заплатить небольшие деньги и приехать снять в эту квартиру. Выбрали так. Были сто тысяч — сняли, не будет ста тысяч — не снимем. Я говорю оператору: «Вась, давай как-то поскромнее». А он мне: «Я ВГИК заканчивал, я не могу скромнее, по свету всё правильно делаю». Но ничего, кончатся деньги, у меня вон есть Blackmagic, будем на неё снимать.