лаевки 1-й и севернее. Можно даже у Широкого — там переправа свободнее. Рассчитывать на переправу у Андреевки и южнее не приходится… Быстрее переправляйтесь. Думаю, Вам придется идти немного севернее. К утру сообщите, как идет переправа. Все ли подтянуто? Ваши соображения».[13]
Это решение в значительной мере облегчило нам организацию переправы. Буквально на ходу через офицеров связи были отданы боевые распоряжения, в которых генералу Танасчишину отводились две переправы: у сел Зеленое и Широкое, а 4-му гвардейскому кавалерийскому корпусу с бригадой подполковника Завьялова — у села Дар Радевичи. Уже к 10 часам, когда мы возвращались от генерала Чуйкова, танковые части начали вытягивать в колонны вдоль улиц, направляясь к бродам.
Как и следовало ожидать, трофейный понтонный парк прибыл не полностью и использовать его удалось лишь частично. К этому времени с большим трудом сюда прибуксировали танками лишь автомашины с крайне необходимым имуществом связи. Генерал Танасчишин Доложил, что кроме брода, обнаружили дамбу, закрытую водой не более, чем на полметра. По ней можно было переправить автотранспорт. Все три бригады (одна танковая и две механизированные) заканчивают сосредоточение в районе переправы. Остальные бригады переправляются километра четыре севернее, в селе Зеленое.
— Не ждите, пока закончится сосредоточение, начинайте переправу.
— Сигнал уже дан, — отвечает мне комкор и, повернувшись к командиру танкового полка, заканчивает: — начинайте действовать!
Мы обгоняем колонну и направляемся к переправе. Обрыв к воде здесь очень крут и высок. Саперы сделали въезд вдоль речки, затем поворот к броду. Первый танк, высоко подняв ствол, спускается к берегу и, круто развернувшись на месте, сползает в воду. За его гусеницами тянется темная полоса. «Не так уж, каменисто дно, как говорили».
Когда танк достиг середины реки, кто-то из саперных офицеров облегченно произнес:
— Ну, теперь можно считать — прошел.
— Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь, — заметил ему генерал Танасчишин. И это чертово «гоп!» будто сработало. Танк остановился. Он зло ревел, дергался, но сдвинуться с места не смог. На выручку ему был направлен второй танк с буксиром. Он разделил участь первого. У третьего от перегрузки вышла из строя коробка перемены передач — не включались первая и вторая скорости. У танков начала скапливаться шуга. Это грозило серьезными осложнениями. Из верхнего люка вылез танкист, взял один конец троса и прыгнул в ледяную воду. Льдины сбивали его с ног, но он боролся, пока не надел металлический трос на крюк застрявшего танка. Потом вернулся, залез на башню и крикнул: «Поехали!»
— Чьи это танки? — спросил я.
— 35-го отдельного танкового полка, — доложил Танасчишин, — им командует молодой энергичный офицер майор Ельников. Обратите внимание, товарищ командующий, ликвидирует эту загвоздку и только тогда доложит о случившемся. Раньше: вызывай, не вызывай — бесполезно.
Майор стоял на берегу и спокойно отдавал четкие команды. Они были разумны, энергичны. Потом он подошел и доложил командиру корпуса о причине задержки и ее устранении.
— Кто этот герой, что работал в ледяной воде? — поинтересовался Танасчишин.
— Механик-водитель, сержант Захаров, он просит разрешения произвести ремонт танка в исходном районе, а туда хочет добраться задним ходом. Я разрешил ему, товарищ генерал.
— Какими силами будете осуществлять ремонт машин в полку во время рейда? — Мне хотелось узнать, надолго ли выйдут из строя танки из-за коробок скоростей.
— Каждой танковой роте придано по две ремонтные бригады. Они обеспечены запчастями и инструментом.
— А сколько времени нужно для того, чтобы этими силами заменить шестерни передач?
— Десять-двенадцать часов, товарищ командующий.
— У нас достаточный запас шестерен?
— Только то, что дано по плановому снабжению. В условиях такой непролазной грязи этого, конечно, мало. Просили, не дают, ссылаются на лимит.
— В это время к нам подъехал офицер связи и передал от Корженевича записку: «Тов. Плиев, — писал он, — командующий фронтом сообщил мне: Вы должны скорее переправляться. Если южнее нельзя, то надо переправляться севернее. Спрашивали меня, переправили ли Вы 5-ю мотобригаду. Он намерен пустить всю вашу бригаду 6. 3. 44 г. во второй половине дня, часов в 17. Поэтому комфронта просит вас скорее переправляться — в течение ночи и завтрашнего утра.
Все подготовить и нацелить для ввода в прорыв к 16.00 6. 3.44 г. Сигнал ввода в прорыв будет дан комфронтом через меня. Обратите внимание на своевременность выхода танков Танасчишина».[14]
На генерала Корженевича командующий войсками фронта возложил ответственность за обеспечение выхода Конно-механизированной группы в исходный район. Именно поэтому он уделял нам столь много внимания. Я тут же написал короткое донесение и попросил его, чтобы фронт дополнительно выделил необходимое количество шестерен и других запчастей.
Танковый полк майора Ельникова Ю. Н. закончил переправу. К берегу двинулись части 36-й танковой бригады полковника П. С. Жукова. Дело пошло на лад. Корпус начал сосредоточение в прибрежных пунктах Зеленое и Рудник.
У Дар Радевичи к моменту подхода кавалерийского корпуса мост не был еще наведен. Около него стояли начальник инженерных войск фронта, наш корпусной инженер и командир 9-й гвардейской дивизии. Несколько выше по течению какой-то полк переправлялся вброд: верхом на повозках и тачанках. Поздоровались.
— Почему приостановили работы по наведению моста? — спросил я у корпусного инженера.
Вместо него ответил начальник инженерных войск фронта:
— Этого делать нельзя, Исса Александрович, расчеты показывают, что скопления льда, которые образуются у моста на середине реки, сорвут его.
— Это с учетом запаса прочности?
— У нас есть утвержденные нормативы, и мы должны их выполнять, — уклончиво ответил начинж.
Этот опытный инженер, построивший не один десяток мостов, да и куда более сложных, был, конечно, прав. Но мост был нужен, иначе корпус не успел бы полностью прибыть в район сосредоточения. Я настоял, чтобы закончили строительство моста, и к вечеру он был готов. Но надо сказать, собрали его ценой невероятных усилий и героизма. Казалось, мост вот-вот сорвет, так сильно прогнулся он под напором шуги. Саперы рвали минами наиболее крупные льдины, проталкивали их баграми под мост… боролись за него из последних сил, и все это под почти непрерывными ударами вражеской авиации. Переправляться по такому мосту было опасно, но к утру главные силы корпуса и бригада подполковника Завьялова прошли через него и сосредоточились в Николаевке.
Истребительно-противотанковый, зенитный полки, и полк гвардейских минометов, все еще «месили» грязь где-то на подходе к переправам.
Ночь с 5 на 6 марта мы провели на передовом командном пункте 8-й гвардейской армии. Начальник штаба генерал-майор В. Я. Владимиров прислал Мне очередную разведсводку, из которой было видно, что борьба за прорыв обороны противника продолжается. На левом фланге армии немцы предприняли серию контратак из района Зеленый Гай на Каменную Горку и захватили ее (это всего в двух-трех километрах от места сосредоточения нашего гвардейского кавалерийского корпуса). Значительно усилились массированные артиллерийские налеты по боевым порядкам войск и переправам. Авиация в этот день бомбила прибрежные населенные пункты — Андреевку, Николаевку и другие. Весь день немецкие транспортные самолеты подвозили и сбрасывали на парашютах какие-то грузы. На различных железнодорожных станциях во во второй половине дня был отмечен большой поток составов, на платформах которых находились танки, самоходки, автомашины. Из Одессы в Николаев прибыл эшелон немецких новобранцев. Ночью двадцать вагонов были направлены на Ново-Полтавку, а двадцать — на Снигиревку. Отовсюду поступали сведения о резко увеличившемся движении войск противника на дорогах в сторону фронта. Подтвердилось, что первый эшелон штаба 6-й армии генерал-полковника Холлидта находится в Новом Буге.
Что означает эта активность? Быть может в Ставке фельдмаршала Клейста уже известно о сосредоточении Конно-механизированной группы и готовящейся рейдовой операции. Ведь достаточно знать о появлении крупной группировки танков и конницы на плацдарме, как все остальное станет понятно. Или это проявление обычной заботы фюрера о восстановлении сил «армии мстителей», доводка ее до «боевой кондиции»?
Генерал Владимиров и начальник разведотдела штаба армии подполковник Гладких делали вывод, что «6 марта следует ожидать и дальше упорной обороны противника с переходом в частые контратаки». Вполне возможно. Но это означало, что Конно-механизированной группе придется не входить в прорыв, а допрорывать оборону противника. Время, однако, еще было, и могло многое измениться. Ранним утром генерал Чуйков намечал предпринять дальнейшие усилия для прорыва вражеских позиций.
Мы решили понаблюдать за ходом боя на участке ввода Конно-механизированной группы в прорыв. За час до начала артиллерийской подготовки заняли свои места на передовых наблюдательных пунктах и сразу поняли, что штурма в это утро не будет. Всю местность, даже самые высокие холмы, покрыл густой сизый туман. Прицельный артиллерийский огонь в этих условиях вести было невозможно. Артподготовка началась лишь в двенадцатом часу. Армия продолжала атаки позиций противника. На НП приехал генерал Корженевич, связался с командующим фронтом и доложил обстановку. После разговора с генералом армии Малиновским он сказал мне:
Переправа пастей Конно-механизированной группы через реку Южный Буг.
— Командующий войсками фронта считает, что необходимо, не ожидая полного прорыва, частями 8-й гвардейской армии уничтожить противостоящего противника, и начать выполнение поставленной задачи.[15]