арламента Бессарабия была обращена в провинцию Румынского королевства.
К началу 1919 г., однако, обнаружилось, что угроза по крайней мере непосредственной интервенции не так велика, как могло казаться. На севере деятельность союзных и белогвардейских частей не усилилась. Английский флот в Финском заливе не проявлял активности. Финляндия вела сдержанную политику. Попытка российских зарубежных контрреволюционных кругов организовать новый северо- западный фронт разбилась о недостаток единства в действиях Англии и Франции, который все сильнее сказывался с того момента, как Германия была побеждена и исчезла опасность со стороны общего врага. Все это обусловило широкие успехи красных войск по всему Западному фронту, от побережья Финского залива до Припяти, где 7-я и Западная армии двигались вперед, не встречая сильного сопротивления. Седьмая армия до 19 февраля входила в состав Северного фронта. Западная армия лишь 15 ноября была образована из Западного района обороны.
К началу января 1919 г. были уже заняты Нарва, Тале, Валк, Юрьев, и операции развивались в направлении на Ревель и Ригу. 10 декабря 1918 г. был занят Минск, и Советская Белоруссия вошла в состав РСФСР. 23 декабря состоялось постановление ВЦИК о независимости Советской Эстляндии, Латвии и Литвы. 5 января 1919 г. революционным взрывом изнутри была взята Рига, и к половине января латвийские красные войска отбросили белые германско-латвийско-российские части за линию Туккум — Митава — Валк — Паневеж. На остальном протяжении красные войска достигли линии Сморгонь — Листопады — Мир — Несвиж, приближаясь к линии Вильно — Лида — Барановичи — Лунинец[1].
На Украине директория самостийной Украинской республики, возвестившая 15 ноября 1918 г. о переходе власти в ее руки, к 13 декабря фактически заменила правительство гетмана. Однако власть директории с ее двуличной, обманчивой политикой, без всякой опоры в трудящихся массах Украины, была непрочна. Возвещенный директорией «дружественный нейтралитет» по отношению к германским войскам оказался в полном противоречии с чувством ненависти к немецкому командованию, охватившим всю Украину и вызвавшим широкое партизанское движение против немцев, которые вывозили хлеб, и против помещиков и кулаков, которые этот хлеб продавали под защитой штыков немецких оккупантов. Недопущение новой оккупации союзниками было пустым звуком и не мешало директории вести переговоры с представителями Антанты о совместных действиях для защиты самостийности от большевиков. Одновременно велись насквозь фальшивые переговоры с советским правительством.
Французская оккупация до середины января 1919 г. не выходила за пределы Одессы и Севастополя; Одесса 11 декабря даже была сдана без боя петлюровским войскам. Не была сдана лишь часть Николаевского (Приморского) бульвара, оцепленная французскими матросами и постами польской бригады Малаховского. Бригада эта была сформирована на Дону стараниями генерала Алексеева, широко раскрывшего двери для польской регулярной армии на началах союзных войск в Добровольческой армии, но затем отправлена на родину. Затем город был очищен уже деникинскими добровольцами по инициативе Гришина-Алмазова (бывшего министра сибирского правительства, уволенного в отставку и перешедшего на службу к Деникину). Петлюровцы же продолжали окружать город и даже занимали водопровод.
Лишь со второй половины января 1919 г., когда прибыли остальные части французской и двух греческих дивизий, французы заняли Николаев и Херсон, что было необходимо для обеспечения Одессы продовольствием, но на этой расширенной территории было оставлено управление директории, с которой французское командование продолжало вести переговоры. Французское командование плохо разбиралось в политической обстановке, но проявляло всяческую заботу, чтобы предупредить «большевистскую заразу» и революционное движение среди французских матросов и солдат, признаки которых уже были налицо.
Хотя по директиве Военно-революционного комитета рабочие дружины 20 декабря должны были покинуть Одессу, но некоторые из них продолжали действовать на окраинах[2].
Оставшиеся рабочие продолжали волноваться, а политика белого террора обостряла классовую борьбу. В то же время выделенная коммунистической партией «иностранная коллегия» вела успешную пропаганду среди союзных войск.
Подготовка к возвращению на Украину красных войск, в сущности, не прерывалась с момента их вытеснения германцами. Остатки Красной гвардии и партизанские отряды с осени 1918 г. постепенно стягивались с Украины в нейтральную зону, которая тянулась на 20–30 км по обе стороны границы. В то же время «девятка» ЦК КП(б)У во главе с популярными на Украине товарищами Пятаковым и Бубновым продолжала организовывать восстания через свою «пятерку», или «главный повстанческий штаб», находя благоприятную почву в революционном движении бедняцкого и середняцкого крестьянства.
Хотя переговоры с украинской директорией продолжались, но уже 11 ноября последовало распоряжение о приведении в боевую готовность вновь формировавшихся украинских дивизий. С 17 ноября была образована так называемая группа Курского направления под командованием товарища Антонова-Овсеенко, которая должна была послужить ядром для будущего Украинского фронта. Первоначально эта группа, усиленная в декабре отрядом товарища Кожевникова (с Восточного фронта), получила другое направление. Еще в директиве от 11 ноября главком приказывал товарищу Антонову-Овсеенко развернуть его отряд вдоль демаркационной линии от Обояни до Бирюча и в то же время сформировать ударную группу из полка конницы, трех пехотных полков и отряда Кожевникова для содействия 8-й армии Южного фронта ударом в тыл красновских войск в направлении на Миллерово, прикрываясь со стороны Харькова ожидающей в Курске Московской рабочей дивизией[3]. Отсюда видно, что по крайней мере в конце ноября главное командование еще не имело в виду развития широкого плана действий на Украине, стремясь пока сосредоточить усилия против Донского войска. Эта идея получила еще более определенное выражение в приказе 19 декабря товарищу Антонову-Овсеенко — сдать командование всей группой Курского направления товарищу Кожевникову, передав ее в подчинение Южному фронту. Таким образом, в распоряжении товарища Антонова-Овсеенко остались две недоформированные украинские полупартизанские дивизии.
Но события вызвали почти одновременно постановку этим дивизиям активных задач в пределах Украины. К концу декабря революционное движение на Украине усилилось, началось стягивание партизан через нейтральную зону. Войска директории, обманутые в своих ожиданиях различных благ (в том числе земельных наделов), расходились по домам, унося оружие и частично пополняя ряды партизан. Остались лишь поддерживающие директорию галицийские сечевики. 27 декабря местный ревком поднял восстание в Екатеринославе и захватил город. Одновременно началось движение украинских дивизий из нейтральной полосы на Чернигов и Харьков. 3 января 1919 г. после короткого боя Харьков был взят. Наступление быстро развивалось как в направлении на Киев, так и к черноморским портам, встречая на всех направлениях благоприятные условия для своего распространения. Наиболее значительная группа украинских войск атамана Григорьева уже в середине января открыто перешла на сторону советской власти.
Четвертого января, как бы закрепляя уже создавшееся положение, последовал приказ Революционного военного совета республики об образовании Украинского фронта, в состав которого вошли все наличные украинские отряды[4], части пограничной охраны и бригада 9-й стрелковой дивизии. Для руководства фронтом был учрежден Реввоенсовет в составе командующего товарища Антонова-Овсеенко и членов по назначению украинского правительства, что дало этому фронту известную самостоятельность в ущерб общим задачам Южного фронта. Начальником штаба был назначен товарищ Глаголев, которому было передано все управление резервной армии, что также было не в пользу Южного фронта. Разграничительные линии были установлены:
а) между Украинским и Южным фронтами: Елец — Старый Оскол — Купянск (все пункты включительно для Украинского фронта), охватывая таким образом все железнодорожные пути в Донбасс через Харьков и непосредственно из Центра;
б) между Украинским фронтом и Западной армией: река Сож и линия Гомель — Овруч, все пункты также включительно для Украинского фронта. Тем самым общий Западный фронт (даже против белой Польши) был разделен на две самостоятельные части, а пределы Украинского фронта широко раздвинуты на запад, к границам с Польшей и Румынией.
На Южном фронте во второй половине ноября 1918 т. Донская армия генерала Краснова продолжала развивать план действий, одобренный еще в сентябре войсковым кругом и направленный к захвату Калача, Новохоперска, Балашова, Камышина и Царицына как стратегических пунктов, необходимых для обеспечения границ области Войска Донского. К этому времени силы Донской армии достигали приблизительно 56 000 бойцов (в том числе около 10 000 сабель) и 278 орудий, причем в 8-й и 9-й армиях, образованных из южной завесы, было около 17 000 пехоты, 2300 конницы и около 40 орудий, а в 10-й армии, в районе Царицына, числилось свыше 30 000 пехоты и около 8000 конницы с большим количеством артиллерии. Эти цифры, само собой понятно, нельзя признать без оговорки, считаясь с тем, что учет в войсках и штабах в то время страдал большими недочетами. Произведенная реорганизация, естественно, повлекла за собой значительные изменения в учете сил армии, конечно, в сторону преуменьшения.
Царицын, лежавший в углу сухопутных и водных путей, связывавших Южный и Юго-Восточный (Каспийско-Кавказский) фронты[5], в полосе, отделяющей область Войска Донского от областей уральского и оренбургского казачества, и на фланге всех операционных направлений Донской армии на Саратов, Тамбов и Воронеж, имел особо важное военно-политическое и стратегическое значение. Этим и объясняются указанная группировка сил и самый план действий донских казаков, имевший целью покончить с геройским оплотом пролетарской революции на Волге, с «Красным Верденом», и выйти на линию Лиски — Поворино — Балашов, чтобы таким образом прервать сообщение Южного фронта с Царицыном и Камышином и