1
В один из ветреных весенних дней в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году мы с Клаудией пообедали в китайском ресторанчике, поболтали и вернулись к ней домой. Я задал пару вопросов про убийство Вики Хэнкок, затем мы поговорили на другие темы. Клаудия рассказала, как опасалась за собственную жизнь, и вдруг заявила:
– Дух Вики здесь. Кажется, она нас слушает.
Я сидел спиной к кухонной двери. Клаудия, сидевшая напротив, в ужасе округлила глаза, уставилась на нечто поверх моего плеча и издала пронзительный возглас. Сперва я окаменел, и по всему телу побежали мурашки, потом вскочил и обернулся, почти готовый увидеть в воздухе обугленные останки.
Кухонная дверь, через которую мы зашли, была распахнула настежь.
– Чертов сквозняк…
Я с трудом перевел дух.
Прижимая ладонь ко рту, Клаудия покачала головой.
– Нет, здесь была Вики, потому что мы о ней говорили. А теперь она ушла.
– Да ладно вам, Клаудия! Я шел за вами и, наверное, плохо захлопнул дверь. Сами видели, какой на улице ветер.
– Это Вики.
– Откуда вам знать, может, она не ушла, а только что прилетела? Сидит сейчас здесь и слушает нас. Эй, Вики, привет! Как дела?
– Вам просто не хватает веры, Дэн.
– Я верю лишь в то, что видел своими глазами и слышал своими ушами.
Не успел я это ляпнуть, как понял, что совершил ужасную ошибку. Тем самым я развязал Клаудии руки.
– Значит, что бы я вам ни рассказала про убийство Маккана, вы мне не поверите? Ведь вас там в ту ночь не было.
– Клаудия, вы же знаете, я вам верю, иначе не стал бы браться за это дело. Под своими глазами и ушами я имею в виду доказательства, улики, показания очевидцев. И, как в суде, не склонен верить людям на слово. Раз вы там были и все видели, я поверю вам, что бы вы ни рассказали.
– Я никогда не говорила, будто видела, как происходило убийство.
– Нет, говорили.
Клаудия озадаченно замерла.
– Разве? Когда?
– Когда давали показания Говарду Чемпу.
– А… – она заметно расслабилась и улыбнулась. – Я все придумала, чтобы его запутать. Сплела ложь и правду. Эти байки про Дено и Бобби… Знала, что Говард в жизни не разберется, что к чему.
– Но зачем вы признались ему в убийстве?
– Чтобы спастись. Я не хотела умирать.
– Вы совсем меня запутали. Умирать?
Она отмахнулась.
– Потом. Когда я в вас поверю.
Я заподозрил, что даже если духи и позволят все мне рассказать, произойдет это еще очень не скоро.
– Когда «потом», Клаудия? Прошло уже больше двух лет! Как еще мне доказать свои искренние намерения?
– Вам надо разговаривать с людьми не так прямо. Я рассказываю вам что-то личное, а потом узнаю, что вы это обсуждали с другими!
– Потому что оно так и делается. Я должен удостовериться, что вы говорите правду.
– Значит, вы мне не доверяете. Почему же я должна верить вам?
– Это вовсе не означает, что я вам не доверяю. Просто так работает репортер или писатель-публицист. Я должен найти хотя бы одного человека – а в идеале двух, – который подтвердил бы ваши слова. Это как навигация в море или геодезия на суше: до любой неизвестной точки замеряется расстояние с двух известных позиций, а потом строится треугольник.
Клаудия уставилась на меня как на последнего идиота.
– Вы не геодезист и не моряк. Вы пишете обо мне книгу – просто записываете то, о чем я рассказываю.
– Нет, Клаудия, я должен писать правду.
– Хотите сказать, я вру?
– Вы сами часто не помните, что происходило в реальности. Тысячу раз мне это говорили, с самого первого дня. Разве нет?
– Да.
– Я должен собрать историю воедино, поговорить с каждым, кто причастен к делу. Я уже знаю, под каким углом видели события вы, Клаудия. Как только узнаю чей-то еще ракурс, то смогу…
– Выстроить треугольник?
– Именно.
– Но когда вы разговариваете с другими, вовсе не обязательно говорить им: «Клаудия сообщила мне то-то и то-то». Просто скажите: «Я слышал, что дела обстояли так-то и так-то, а вы что думаете?» Можете так?
– Постараюсь. А какая разница?
– Большая. Мне звонила мать – в ярости из-за того, что я вам наговорила. Отец тоже в курсе. Теперь они оба на меня злятся.
– Мне пришлось передать им ваши слова. И раз они оба отрицают то, что вы о них рассказывали, в книге я об этом писать не стану. Принимать только вашу позицию с моей стороны безответственно.
Она задумчиво на меня уставилась.
– В одном вы правы, – продолжил я. – Я не обязан говорить: «Мне рассказала Клаудия». Я могу просто сообщать им факты. Если из-за моей методики у вас возникли какие-то сложности, то простите.
– Ладно, – сказала она. – Но только если в будущем вы обещаете быть аккуратнее.
Мы обсудили какие-то мелочи, потом я откинулся на спинку кресла и заглянул прямо в зеленые и по-детски наивные глаза.
– Хочу, чтобы вы мысленно вернулись в дни перед самым убийством Маккана.
Клаудия застонала.
– Это обязательно? Мне не хочется вспоминать.
– Простите, Клаудия. В этом весь смысл.
Она закрыла глаза и положила затылок на подголовник кресла.
Я заговорил тихо и монотонно:
– Вернитесь в прошлое. Представьте, какая была погода… Целыми днями шел снег… Все сильнее и сильнее…. Холодный… густой… Он все падал и падал…
Клаудия кивнула и вдруг распахнула глаза.
– О господи! Я кое-что вспомнила!
– Ну же, не молчите!
– Я работала в тот вечер, когда была «Убийственная метель». Посетители почти не приходили, и «Картинная галерея» закрылась раньше обычного. Я вернулась домой и увидела в кресле, спиной к дверям, какого-то мужчину. Бобби сказал, что это его приятель по бильярду, он из-за метели не может попасть домой, поэтому останется у нас на ночь.
Распахнутые глаза сияли, будто она воочию видела ту сцену.
– Я поздоровалась, пошла на кухню, стала мыть посуду. А сама сквозь дверь прислушивалась к их разговору. Мужчина что-то рассказывал про двух женщин в Ньюарке. И плакал. Все время повторял, что это брат его заставил. Мол, ему теперь так плохо… Потом его вырвало на ковер.
– Вы мне это уже рассказывали…
Клаудия схватила меня за руку.
– Нет! Погодите. Выслушайте! Когда Убийц с двадцать вторым калибром арестовали, я увидела его по телевизору. Того мужчину, которого вырвало у нас в гостиной, – это был Гэри Левингдон!
Я вспомнил ту историю, когда она зашла в магазин телевизоров, на всех экранах включили новости, а Клаудия вдруг с дикими криками выбежала на улицу.
– Но почему полиции вы об этом не сказали?
– Каким же образом? Я ничего не знала, пока не увидела его фотографию.
– А потом почему не сказали?
– Его к тому времени уже арестовали. У меня дома начались звонки с угрозами. Я знала, что ничего не изменить. Убийц поймали. Убийства прекратились. А мне не стоило лишний раз высовываться, чтобы не закончить, как Вики.
Я изо всех сил старался не выдавать волнения.
– Дальше, – велел я.
– Что дальше?
– Что было потом?
– Все, ничего.
– О, да ладно! Наверняка Гэри Левингдон был как-то еще замешан в деле.
Клаудия скрестила на груди руки и покачала головой. Я понял, что настаивать бессмысленно. Однако, уходя от нее, чуть было не заорал во весь голос, что я первый – до меня это не удалось ни детективам, ни адвокатам, ни газетчикам! – что я первый увидел связь между Клаудией и Убийцами с двадцать вторым калибром.
2
Еще несколько недель я не мог вытянуть из Клаудии ни слова про Гэри Левингдона. Она утверждала, что на этом история закончилась. Но я-то знал, что она по-прежнему утаивает правду. И как бы ни были натянуты у меня нервы, я заставлял себя проявлять терпение.
Однажды, освежив в памяти показания Левингдона, я вновь завел о нем разговор.
– Я все думаю о том, как Гэри Левингдон ночевал у вас в ту сильную метель. Полиции вы об этом рассказывали?
Клаудия уставилась на меня будто на последнего идиота – мол, как вообще можно допустить такую бредовую мысль?
– Разумеется, нет!
– Сам Гэри на допросе однозначно утверждал, что никогда не был с вами знаком. Как думаете, почему?
– Бобби, наверное, представил меня как Лоди – он всегда меня так называл. А на фотографиях из той папки я совсем на себя не похожа. Так что Гэри, видимо, просто не понял, что Клаудия Яско – это я. Он, скорее всего, даже не запомнил, что спал у нас той ночью на диване.
Клаудия покачала головой и продолжила:
– Представляете, хуже всего было то, что после его ухода мне пришлось оттирать с ковра блевотину. Знали бы вы, каково это…
– Мне доводилось отмывать полы, Клаудия. Я служил помощником судового казначея-аптекаря во флоте. Так что грязи повидал немало.
– Значит, вы меня понимаете.
Тут я спохватился: она же рассказывала, что при запахе рвоты сразу вспоминает про изнасилование; мне стало не по себе.
– Да, Клаудия. Понимаю.
Она с милой улыбкой откинулась на спинку кресла-качалки, скрестив на груди руки, – эдакая Мать Уистлера[24]. Явно ждала, что я скажу дальше.
– Теперь, Клаудия, вы мне доверяете?
Она кивнула.
– И готовы рассказать, что случилось в ночь убийства?
Она перестала раскачиваться в кресле, подалась вперед и заглянула прямо в глаза, шепнув:
– Да.
У меня перехватило дыхание.
– Но вы должны сами задавать вопросы. Иначе не получится.
– Хорошо. Вернемся в тот вечер. Вы работали?
– А что это был за день?..
Я сверился со своими заметками.
– Вечер субботы, одиннадцатого февраля семьдесят восьмого года. Убийство произошло рано утром в воскресенье.
– Да, в субботу я работала.
– А потом?
– Когда смена закончилась – уже в воскресенье, рано утром, – Пигман отвез меня и Джинджер в «Вестерн панкейк хаус». Тот, что на Морс-роуд.
– Ясно.
– Потом Джинджер собиралась подбросить меня до дома, но у нее спустило колесо, поэтому Пигман отвез нас обеих на своем грузовике. Сперва ее, а потом меня. Я помню, что еле поднялась по лестнице, потому что по ней были раскиданы детали – Бобби ремонтировал машину. Я купила ему автомобиль за пару месяцев до этого, тот стоял перед домом, и Бобби все время с ним возился. Как бы там ни было, я поднялась, вошла и увидела человека в кресле, спиной к дверям. Точнее, увидела его затылок. Сразу поняла, что это Гэри Левингдон.
– Левингдон? – недоверчиво переспросил я. – Снова?
– Да. Он сидел вместе с Бобби, они пили пиво, а я извинилась и пошла в ванную. Только мыться не стала. Просто включила воду, чтобы они ничего не заподозрили, а сама приоткрыла дверь и стала слушать.
Клаудия медленно покачивалась в кресле в такт своему повествованию. У меня возникла уйма вопросов, но я не решался ее перебить.
– Гэри рассказывал, как только что убил Микки и Крисси, а еще Миккину мать. Во всех подробностях. Плакал, говорил, что это придумал его брат Таддеус, что он заставил его, иначе обещал застрелить. Трещал без умолку, будто пытался все это из себя выплеснуть.
У меня, кажется, отвисла челюсть – так я был удивлен. Выходит, Гэри наутро после убийства приходил к Бобби?
– Потом, когда он ушел, – продолжила Клаудия, – я была в ужасе, ведь он был у нас сразу после тех кошмарных событий. Той ночью я не могла сомкнуть глаз – все боялась, что если он вспомнит, о чем рассказывал Бобби, то поймет, что я их подслушивала, и расправится с нами обоими.
С каждым словом она грустнела все больше, и мне стало не по себе от того, как сильно затронули ее воспоминания, которые Клаудия старалась похоронить как можно глубже. Мне не хотелось разыгрывать из себя психиатра-любителя, еще и с психически больной женщиной, однако как писатель я обязан был ей помочь, чтобы она преодолела страхи и вывернула свое прошлое наизнанку.
Я затаил дыхание, стараясь не выдавать волнения. Наконец-то, два года спустя, я увидел связь между Левингдонами и Клаудией.
– Что вы сделали?
– Заглянула в астрологический прогноз.
– Помните, что там говорилось?
– Что это хороший день для начинаний.
– О как!
Она рассмеялась и повторила за мной:
– О как!
– Вы не выдумываете?
– Нет, я точно помню.
– Какой именно астрологический прогноз вы смотрели?
– Сидни Омара. Для Близнецов.
Я кивнул.
– Хорошо, Клаудия. Продолжайте.
Она перестала раскачиваться в кресле.
– Вот и все. Так я и узнала подробности убийства.
Я недоверчиво на нее уставился.
– Что?
– Так я и узнала, что происходило в ту ночь. Вы же это хотели выяснить, да?
Я заговорил медленно, пытаясь скрыть разочарование:
– Есть одна проблема: я не верю, что Гэри упоминал такие мелочи, как орешки на полу, снегоочиститель в гараже или синюю тарелку с хлопьями в раковине. Бобби он не стал бы этого рассказывать.
Клаудия надулась.
– Вы мне не верите.
– Не верю? Вы говорите о вещах, которые не имеют смысла. И я не знаю, как мне быть.
Я хотел было продолжить расспросы, но она жалобно округлила глаза, и я понял, что давить бесполезно. Клаудия сейчас обвела бы вокруг пальца даже самого опытного следователя.
И все же мы почти нашли ответ. Он был уже на поверхности – главное, заставить Клаудию мне довериться.
3
Через неделю мы снова прошлись по ее рассказу, начиная с событий, предшествующих убийству, и заканчивая исповедью Гэри.
– За пару дней до этого Пигман обещал, что мы отпразднуем День святого Валентина заранее, потому что ему надо было в рейс. Он пригласил нас с Джинджер перед работой на ужин в «Кахики». Я оделась – на сборы, как всегда, ушла целая вечность, – и он меня забрал. А Джинджер встретила нас уже в «Кахики».
– Значит, Пигман в тот день водил вас на ужин? А после работы опять угостил завтраком?
– Он был такой славный. Любил проводить с нами время.
– Ладно, давайте дальше. Что случилось в «Кахики»?
– Я была очень расстроена после того, что услышала от Гэри. Поэтому сказала Пигману и Джинджер, что мне надо кое с кем поговорить, вышла в фойе и позвонила соседу, чтобы тот за мной приехал. Затем попросила Джинджер расписаться за меня в «Картинной галерее», потому что я немного опоздаю. Им не хотелось отпускать меня одну, но я сказала, что у меня есть кое-какие важные дела и за мной уже едут. Мол, я не одна, все будет хорошо…
– Дальше, – чуть слышно прошептал я, опасаясь развеять чары.
– Вскоре приехал мой друг.
– Как его звали?
Клаудия покачала головой.
– Не помню. Да и зачем вам? Не помню даже, парень это был или девушка. Только что он или она был рыжим. Может, потом вспомню… Хотя в любом случае уже неважно; кем бы он ни был, этот человек давно уехал из Колумбуса.
– Куда вы направились?
Клаудия жалобно взглянула на меня и взяла за руку.
– Вы уверены, что мне ничего не будет? Я не хочу снова в тюрьму.
– Не вижу ни одного повода вас арестовывать. Мы ведь это уже обсуждали. Дело закрыто, кому из прокуратуры захочется вновь начинать разбирательства?
Клаудия задумалась на мгновение и наконец кивнула.
– Хорошо. Я попросила того человека отвезти меня в дом Маккана.
Все сошлось так просто, что я опешил.
– Зачем?!
– Хотела проверить, не почудилось ли мне. Меня ведь не раз обвиняли в галлюцинациях, когда я что-то слышала или видела. Когда я увидела ту женщину, зарезанную возле дома, все сказали, что мне померещилось – ничего такого не было. В общем, меня замучило любопытство.
– Откуда вы узнали адрес?
– Я бывала там прежде.
– Значит, мать Микки и впрямь приглашала вас на ужин вместе с Крисси, как вы рассказывали Чемпу?
Клаудия игриво шлепнула меня по руке.
– Опять вы торопитесь с выводами! Нет, это я сказала нарочно, чтобы запутать Чемпа. А на самом деле Микки жил в доме, который прежде принадлежал моей знакомой, владелице гей-клуба в Колумбусе. Не хочу говорить, как ее зовут. Она не раз закатывала шикарные пирушки и звала меня. Так что дом я хорошо знала. Каждую комнату.
Я смущенно кивнул.
– Итак, на чем мы остановились? Не надо меня перебивать, иначе я потеряю мысль.
– Простите… Вы сказали, что ваш друг отвез вас к дому Макканов. Вы заходили внутрь?
Клаудия с усилием сглотнула.
– Да. Прошла, даже пробежала по всему дому и увидела трупы. Внутри было жарко, потому что Гэри с братом включили термостат на полную мощность. А вы знаете зачем?
– Зачем?
– Чтобы сложнее было определить время смерти матери. Микки с Крисси в гараже замерзли, и по их телам сложно было что-то понять. В общем, я увидела все, что хотела, поэтому выбежала, и мой друг отвез меня на работу.
Я обмяк в кресле.
– Значит, в каком-то смысле Говард Чемп оказался прав: вы были на месте преступления… Но почему вы ничего ему не сказали? К чему все эти байки, что вы держали пистолет, а Бобби нажимал на спусковой крючок, и все такое?
Клаудия пожала плечами.
– Я знала, что Чемп мне не поверит. Надо было выдать ему более убедительную версию, но смешать ее с вымыслом, чтобы в суде мои показания не прошли.
– То есть вы все продумали?
Она улыбнулась.
– Дэн, я очень умный человек.
– Еще бы, Клаудия. В этом я никогда не сомневался.
Она знала, что я не шучу, и мое восхищение ей льстило.
– У меня есть еще пара вопросов.
– Тема неприятная, – сказала Клаудия. – Я не хочу думать о покойниках.
– Хорошо… Тот ваш друг с рыжими волосами – он ходил вместе с вами?
– Нет-нет. Он… или она… сидел в машине с включенным двигателем.
– Перед домом или напротив?
– Напротив.
– Снег еще шел или прекратился?
– Шел, – уверенно заявила Клаудия. – Очень густой.
– А ваш друг знал, зачем вы ходили в дом?
– В тот вечер нет. Потом, наверное, когда нашли тела, и в газетах написали про убийство, понял.
– И что он сказал?
– Мы больше не виделись. И я точно знаю, что он… или она… уехал из города.
Я ни капли не верил в то, что она не помнит, какого пола был ее приятель. Клаудия опять что-то скрывала, но я на время оставил тему и перешел к более поздним событиям того дня.
– Что вы сказали Джинджер и Пигману за завтраком?
– Что у меня было видение, будто Маккана скоро убьют.
– Не слишком ли рискованно?
– Они знали, что я экстрасенс.
– То есть вы решили их впечатлить. Решили, что, когда об убийстве напишут в газетах и сообщат по телевизору, ваши друзья поверят, что вы и впрямь способны видеть будущее.
Она кивнула.
– Получается, вы исполнили предсказание из гороскопа? Сами устроили себе начинания?
– Именно.
– Значит, вы думали об этом? В такой момент?
– Только об этом и думала весь день.
– И в дом вы пошли лишь потому, что так говорилось в гороскопе?
– Во многом, наверное, да. Я к нему прислушалась. Я каждый день прислушиваюсь к тому, что говорят звезды.
– Поэтому вы и пошли в дом?
– Отчасти.
– А другая причина?..
– Я хотела убедиться, что у меня не было галлюцинаций.
– Может, есть еще и третья причина – вы хотели посмотреть, как все выглядит на месте, чтобы потом сослаться на свои мистические способности и заявить, будто вы побывали там мысленно?
– Пожалуй, все сразу.
Клаудия улыбнулась с непосредственностью ребенка, успешно рассказавшего на сцене стишок.
– Я очень рада, что мы все прояснили. Я ведь говорила вам: моя духовная наставница считает, что вы способны закончить книгу. Для меня сейчас нет ничего важнее.
– Я не хочу показаться пессимистом, Клаудия, но то, что вы показали, – лишь верхушка айсберга. Надо копать глубже.
– Я только этого и хочу – дать все, что вам нужно. Все эти годы я живу одной надеждой. Обещайте, что не бросите книгу.
– Обещаю.
Возвращаясь домой, я знал, что от волнения этой ночью не усну. Поэтому сразу же сел за пишущую машинку, расставляя новые части головоломки по местам. Обычно после встреч с Клаудией я слишком выматывался, чтобы писать, однако сегодня мне не терпелось запечатлеть ее откровения на бумаге.
На это дело у меня ушло более двух лет, но я справился.
Предстояли сущие мелочи: выяснить, кем был таинственный сосед, подвозивший ее до дома Маккана, – мужчиной или женщиной, – и заставить Клаудию вспомнить последующие события. По сравнению с тем, через что я уже прошел, – сущие пустяки.
В тот вечер я позволил себе бокал шампанского, потому что разгадал наконец тайну!