Мечты помогают нам учить своих детей мечтать
Со мной не раз так бывало, когда я хотела, чтобы одна из подруг составила мне компанию или сделала что-то, я снисходительно говорила ей: «Ты же можешь вызвать няню» или «Почему бы твоему мужу не присмотреть за детьми несколько часов?»
Когда подруги не поддавались на мои уговоры, я никак не могла понять почему. Мне это казалось таким простым, очевидным, особенно учитывая то, что мы не раз обсуждали, как важно уделять себе время. И все же, имея достаточно возможностей для того, чтобы отлучиться из дома на несколько часов, подруги отказывались делать это.
Позже, когда я руководила службой по связям с общественностью своей церкви в Большом Бостоне, однажды мне позвонили из вашингтонского бюро BBC. Если журналисты хотели встретиться с членами моей церкви, на меня возлагалась обязанность организовать такую встречу. Как правило, у меня не возникало с этим проблем, но в тот раз я собиралась уехать из города. Мне нужно было поручить эту задачу кому-нибудь другому, и, к своему удивлению, я обнаружила, что это трудно сделать. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что перекладываю свою работу на другого члена комитета. Ведь она тоже занята, как и я. К тому же я испытывала еще и страх, что в случае невыполнения задания могу «выпасть» из своей роли.
Каждый из нас, возможно, исполняет даже несколько ролей. Конкретная ситуация определяет, какую из них мы сейчас играем – дочери, сестры, матери, жены, врача, специалиста по инвестициям и тому подобное. И хотя каждая из нас представляет собой совокупность нескольких личностей, как правило, доминирует одна, связанная с тем, на что мы тратим больше всего времени. Поскольку предыдущие два десятка лет я в основном строила карьеру, основная моя роль – специалист. Когда мне удается выполнить свои обязанности в общине или на работе, я укрепляю тем самым именно эту часть своей личности. С другой стороны, делегируя или перекладывая на кого-то свои обязанности, я осознаю, будто себя ослабляю.
Парадоксально, что, хотя я и готова отказаться от части своей профессиональной идентичности, это все равно не высвобождает больше места для других сторон моего «я», таких как материнство. (Между прочим, именно эта часть моей жизни стала одной из причин того, что я взяла длительный отпуск на Уолл-стрит.) По словам писателя Герберта Уэллса, «когда узнаешь что-то новое, поначалу это всегда вызывает чувство, будто ты что-то утратил».
Я уверена, что с таким парадоксом рано или поздно сталкивается каждый. Для того чтобы найти другую сторону своего «я», нам порой приходится отказываться от какой-то части того, кем мы являемся сейчас. Решить эту головоломку мне помогла одна яркая метафора, о которой я узнала от Элисон Дженкинс, неработающей матери, проживающей в Японии.
Один из друзей моего отца всегда спрашивал: «Что лучше одного Мейделла?» В ответ мы с сестрой широко улыбались и хором отвечали: «Два Мейделла!» В нашем маленьком калифорнийском городке я была младшей сестренкой Брук, одной из дочерей Пэт и самой младшей дочерью мистера Мейделла (хотя люди часто думали, что мой папа – это мой дедушка). Я знала, что была частью большой семьи, но меня не покидало ощущение, что родственные связи определяют всю мою жизнь – что я чье-то что-то.
В подростковом возрасте я с семьей переехала в другой город и начала ходить в школу в другом штате, что дало мне возможность развить собственную идентичность. Однако после того как вышла замуж и родила детей, я почувствовала, что снова теряю ее. Я больше не маленькая сестренка Брук, но мама Макея и Гранта и жена Дэвида. Поскольку я дипломированный специалист по медико-социальному патронажу, до замужества вся моя жизнь была сфокусирована на оказании помощи людям и содействии социальным преобразованиям. Я люблю все эти стороны своей жизни и дорожу ими, но они мешают независимости моей личности, стремящейся быть чем-то для самой себя.
Благодаря вдохновляющим идеям Уитни я задумалась над тем, как стать героиней своей истории – и это действительно изменило мою жизнь. Как женщина и как социальный работник, я и по своей природе, и по образованию отношусь к категории людей, помогающих другим – как напарник Бэтмена Робин. И я осознала, что могу быть как Робином, так и Бэтменом.
Я никогда не чувствовала себя героиней. Через себя не перепрыгнешь. Тем не менее, глядя на свое прошлое под этим новым углом зрения, я вижу в нем небольшие геройские поступки. Вот несколько событий моей жизни, достойных Бэтмена: я уехала из родного города, поступила в колледж, получила диплом и вышла замуж.
Раньше я сказала бы, что на этом все и закончилось. Теперь же считаю, что это было только начало. Я по-настоящему стала Бэтменом только тогда, когда родила первого ребенка. Роль неработающей мамы новорожденного не вызывала у меня особого восторга и, по правде говоря, порой немного утомляла.
Я попыталась перенять какой-то интересный опыт у окружавших меня женщин. Джуди научила меня вязать, Энн – шить. Стэйси показала, как переплетать книги. Хейди поделилась знаниями в области изготовления бижутерии – и это закончилось тем, что я начала продавать свои изделия бутикам. Я освоила тонкости кулинарии, изучала разные рецепты и пробовала применять новые продукты. А под влиянием брата пробежала марафон. И все это произошло за первый год. Анализируя все это, я воспринимаю свои действия как героические поступки в стиле Бэтмена, которые помогли мне найти в своей жизни место и лично для себя.
Мы, женщины, часто отождествляем героические поступки с теми спасательными операциями, которые совершаем. Кто, кроме нас, может прибежать домой и на скорую руку приготовить для своих друзей вкусные блюда из остатков продуктов, которые есть в холодильнике, умудрившись сделать и закуску, и десерт? Кто, кроме нас, способен вступить в переговоры с разбушевавшимися младшими сестрами и братьями, чтобы спасти злосчастный художественный проект? Мы можем навести порядок в затопленной прачечной и починить нечаянно разбитую лампу. В моем мире Робина («помощника») это типичный вечер понедельника, но это и геройские поступки Бэтмена, наполняющие меня энергией.
Мне нравится играть роль Робина и быть своего рода прицепом к мужу и детям, поддерживать их во всем. Но, честно говоря, в роли Бэтмена (а муж и дети – в роли моего прицепа) я чувствую себя гораздо счастливее и отнюдь не случайно лучше справляюсь при этом и с ролью Робина.
Как справедливо утверждает Элисон, научившись играть и роль Робина, и роль Бэтмена, мы открываем дверь своим мечтам и, как следствие, мечтам своих детей. Мы должны признать: помимо страха примерить новую личность необходимо проанализировать и чувство вины, мучающее нас, когда мы делаем что-то для себя. Мечты Элизабет Килер менялись весьма неожиданно: сначала она хотела стать пианисткой, затем получить диплом магистра по английскому языку, а сейчас она учится на курсах MBA. Элизабет делится с нами смешанным чувством вины и приятного возбуждения, которое она испытывала, когда, отправляясь в неведомый путь, переключалась с одной мечты на другую.
Я не люблю экстремальные виды спорта и в глубине души презираю людей, которые бросаются со скал ради удовольствия. Я забочусь о своем теле с пристрастием параноика. Но порой, когда я размышляю о своей жизни, мне кажется, что я, возможно, и сама страдаю какой-то разновидностью помешательства – я бы назвала это «прыганием с профессиональных скал». Мое тайное резюме включает в себя такие разноплановые пункты, как «пианист», «химик-лаборант», «танцовщица» и «деловая женщина». Я постоянно с головой окунаюсь в очередное увлечение новой профессией. Позвольте мне сказать то, что еще больше навредит моей репутации: я двадцать раз переезжала в тринадцать разных городов в четырех странах на трех континентах, а также училась в шести университетах на протяжении десяти лет. «Любительница странствовать» – наверное, так подумали вы. «Географическая лихорадка, – заключила мама моей подруги. – Тебе кажется, что переключение с одного занятия на другое поможет тебе наладить свою жизнь». Иногда я представляю, как на моих похоронах люди будут говорить что-то в таком духе: «Она запуталась» или «Хорошая девушка, но ее внутренний компас вышел из строя».
Когда я в очередной раз пытаюсь изменить свою жизнь, то обычно задаю себе такие вопросы: что со мной не так? Почему я не могу оставаться на месте? Замешательство и неуверенность в себе сопровождали каждый мой переход к чему-то новому. В прошлом году, когда я размышляла над тем, как преуспеть в учебе на курсах MBA, меня снова начал мучить вопрос: где и когда я смогу обрести счастье? На этот раз я получила ответ, и он поразил меня до глубины души. «Оно у тебя уже есть», – сказал мой внутренний голос. Затем наступила пауза. А потом вспыхнул свет. Вдруг все прояснилось, и я поняла, что уже живу той жизнью, о которой всегда мечтала, ведь я прирожденный путешественник. Я представила себе, что стою в фуражке капитана за штурвалом корабля, одиноко бороздящего воды Атлантического океана.
Разумеется, я испытываю страх, начиная что-то совершенно новое, но это не главный фактор, сдерживающий мое стремление рисковать. Моя прошлая жизнь в качестве музыканта стала для меня вакциной от страха. Мне еще предстоит нечто столь же ужасающее, как исполнение фуги Баха перед профессором Энглом (который любил время от времени демонстрировать, как отрезает мне голову). Я часто испытываю страх, но для меня он стал старым надоедливым другом. Нет, самый сильный сдерживающий фактор, вне всякого сомнения, чувство вины. Я испытывала его каждый раз, когда принимала решение что-то изменить. Как будто какие-то голоса нашептывают мне, что эти перемены делают меня непостоянной, слабой и неадекватной. Возможно, дает о себе знать устоявшееся представление о том, что несдержанность и безрассудность заключены в самой женской природе. Частая смена решений пришла взамен прежней склонности юных девушек, затянутых в корсет, падать в обморок. Спокойствие, стабильность, ответственность – вот черты, которые должны быть присущи женщине. Не меняйся, не развивайся, будь зависимой, такой, как всегда, все время оставайся там же, где и раньше. Если бы я поступала так, как того требовала навязанная обществом мораль, я жила бы сейчас в сельской местности в Канаде и праздновала бы двенадцатую годовщину свадьбы вместе с мужем, коровами, собаками и детьми. Может быть, кому-то это и подходит, но этот гарантированный рецепт освобождения от чувства вины был явно не для меня. Так почему же меня разъедает чувство вины за любовь к приключениям? Возможно, на то есть эволюционные причины, но одно я знаю точно: обратная сторона чувства вины – отсутствие развития. Для меня это катастрофа. Поиск в Google подтвердил мои умозаключения: «Человек, который ничем не рискует, ничего не делает, ничего не имеет и ничего собой не представляет. Возможно, он избежит страданий и горя, но он просто не сможет учиться, чувствовать, изменяться, расти, любить и жить» (Лео Бускалья).
Итак, чувство вины не покидает меня и сбивает с толку, но живущий во мне капитан заставляет плыть дальше, несмотря ни на что. На этой неделе я отправляюсь в очередную экспедицию, предварительно записавшись на продвинутый курс по прямым инвестициям, который запланирован на следующий семестр. Мой однокурсник снисходительно заметил, что это забавный поступок. Тем не менее, будучи опытным «прыгуном со скал», я точно знаю: после ощущения страха наступает приятное возбуждение, а если повезет – то и настоящий восторг, который я считаю высшей наградой. Хочу уточнить: я не призываю на протяжении всей жизни ежегодно менять работу (боже упаси!). Я просто откровенно выступаю в защиту безрассудных, разрушающих все границы, вызывающих осуждение окружающих, создающих ощущение свободного падения приключений (что бы это ни было), поскольку это того стоит. Не знаю, как вы, а я намерена надолго сохранить свою маленькую позорную привычку прыгать со скал – даже рискуя тем, что эпитафия на моем надгробии будет приводить людей в замешательство.
Женщины часто считают себя тихой гаванью, особенно в контексте семейной жизни. Но важно быть и кораблем, который может уплыть на поиски неведомых земель. Когда мы покидаем порт и уходим в плавание в поисках своей мечты, мы учим своих детей, друзей и коллег тому, что нужно ничего не бояться и следовать за мечтой.
Избегайте непрожитой жизни
В фильме «Вечер» (экранизации романа Сьюзан Мино) главная героиня Энн Грант на смертном ложе вспоминает события сорокалетней давности, когда ей было двадцать и она верила, что может осуществить свои мечты – выйти замуж и стать успешной певицей. По мере того как на экране разворачивается действие, мы понимаем, что ее жизнь, если говорить словами знаменитого психиатра Карла Юнга, осталась «непрожитой». Энн два раза неудачно выходила замуж, а ее мечта о карьере певицы так и осталась неосуществленной.
Старшая дочь Энн Констанция пытается жить несбывшейся мечтой матери о счастливом браке, и, на первый взгляд, кажется, что ей все удалось, хотя ее поведение свидетельствует об обратном, – и она упускает свое счастье. Между тем другая дочь Нина терпит неудачу в четырех профессиях, в том числе и как танцовщица; от нее тоже ускользают и счастье, и серьезные отношения.
Поскольку Энн не прожила жизнь своей мечты, ее дочери подсознательно пытались сделать это за мать, став носительницами ее, а не своих мечтаний. По мнению Карла Юнга, «самое тяжкое бремя, которое ложится на плечи ребенка, – это непрожитая жизнь его родителей». Этого нельзя допускать.
Когда Энн попросили назвать поистине счастливый момент в ее жизни, она вспомнила репетицию к одному выступлению, состоявшуюся около тридцати лет назад. Энн пела, а пятилетняя Констанция сидела рядом с аккомпаниатором мамы. В тот момент встретились две мечты Энн – о семье и пении. Она была счастлива.
Безусловно, уделять внимание нескольким мечтам одновременно труднее, чем сосредоточиться исключительно на чем-то одном. Но если, реализуя несколько целей, мы поможем нашим детям осуществить свои желания, разве это не стоит наших усилий?
Сосредоточьтесь сразу на нескольких мечтах
Положительное воздействие одновременного достижения нескольких целей, чередования ролей корабля и тихой гавани четко прослеживается на примере жизни Нэн Хантер – основательницы веселой, ориентированной на ребенка частной школы. А началось все с постановки пьесы во дворе дома Нэн в 1968 году.
В 1962 году муж предложил мне составить план жизни «на тот период, когда дети (а их у нас родилось восьмеро за тринадцать лет) покинут дом и тебе нечего будет делать». Я сразу же задумалась над этим и уже через два дня была одержима одной идеей – открыть детский театр, в котором дети будут учиться играть и ставить спектакли для друзей и соседей.
Шел 1967 год. Мы жили в Сан-Хосе (Калифорния) с тремя маленькими детьми в небольшом желтом доме в районе, где обитало много молодых семей. По всей вероятности, я получила из генофонда жизни ген энергии, которой хватило бы на десятерых. Сейчас это называют гиперактивностью.
Тем не менее эта энергия стимулировала меня превращать идеи в мечты, а мечты – в действия. В тот год лето было очень спокойным. И я подумала: «Зачем ждать, пока мои дети вырастут, чтобы открыть театральную школу?» В итоге я написала простую пьесу, сочинила несколько песен на знакомые мелодии – и в 1968 году во дворе нашего дома провела первое занятие с двадцатью соседскими ребятишками.
Той осенью наш первый ребенок пошел в детский сад, а я стала мудрыми глазами матери присматриваться к тому, что происходит в больших заведениях, называемых школами. К моему большому разочарованию, школы не были сосредоточены на детях. Там разрабатывали учебные программы, оценивали успехи учеников посредством проведения тестов и обучали ограниченному количеству предметов, таких как математика, чтение и обществоведение. В школах были талантливые программы для одаренных детей, к числу которых относили тех, кто показывал лучшие результаты по математике, чтению и навыкам мышления. Вместо того чтобы устроить пикет, штурмовать здание школы или сжечь его, я подумала, что однажды открою свою школу. На протяжении тринадцати лет я рассказывала об этой мечте друзьям, учителям и членам семьи. Многие смеялись, натянуто улыбались и пытались отговорить меня от этой затеи.
– Тебе не удастся это сделать, Нэн, у тебя слишком много детей.
– Ты не думаешь, что тебе нужно просто сидеть дома и заниматься тем, что ты должна делать?
– Где ты найдешь место для всего этого?
По мнению окружающих, я была несколько неорганизованной, но их сомнения только удвоили мою решимость добиться своего. В глубине души Я ЗНАЛА, ЧТО МОЯ МЕЧТА ОСУЩЕСТВИТСЯ.
Наступил 1981 год. Наш самый младший ребенок пошел в детский сад. В декабре объединенный школьный округ Сан-Хосе объявил о закрытии в конце учебного года девяти школ. Одной из них стала школа Хендерсона, которая находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома, в маленьком тихом районе – словом, идеальном месте.
Это был подходящий момент.
В феврале 1982 года я отправила в газету San Jose Mercury News пресс-релиз, в котором сообщалось, что деятельная мама открывает осенью школу. После его публикации мне позвонили около ста родителей. В тот день улыбка не сходила с моего лица.
У нас не было помещения, книг, учителей и формы. Но на протяжении следующих шести месяцев родители чередой шли в нашу пустую гостиную, садились на складные стулья и слушали мои рассказы о школе, в которой будет «талантливое обучение для каждого ребенка, поскольку у каждого ребенка есть талант». В школе моей мечты предполагалось учить детей таким предметам, как драматургия, искусство, естественные науки и иностранный язык, начиная с подготовительных групп детского сада.
Я провела собеседования с учителями и пообещала им работу. Составила учебный план и заказала книги, за которые нужно было заплатить до начала занятий. За две недели до открытия школы, которую мы назвали Almaden Country School, я подписала договор на аренду помещения. Родители заранее внесли плату за обучение, так что у нас были деньги на покупку мебели и книг.
Я до сих пор хорошо помню день открытия школы в сентябре 1982 года. Сто девяносто маленьких мальчиков и девочек, от подготовительных групп детского сада до шестого класса, вышли на наш сияющий школьный двор в клетчатых сарафанах или темносиних шортах и голубых рубашках. На наших учителях были клетчатые фартуки, а на каждой парте лежало красное яблоко.
В течение двадцати восьми лет существования школы Almaden Country мы ежегодно ставили около двенадцати спектаклей. Я была режиссером спектакля «Рождественская песнь» минимум двадцать пять раз. Кроме того, вместе со своими тридцатью пятью внуками я организовывала работу летнего театра «Бабушкин лагерь».
Следующая моя мечта – открыть театр в том районе, где находится наша ферма, строительством которой я сейчас занимаюсь. Вы можете найти меня там на Рождество в окружении домовых и привидений, искрящегося снега и звенящих бубенчиков. Там будет царить дух праздника, а я погружусь в мечты вместе со своими внуками.
Мечтая и воплощая мечты в жизнь, Нэн Хантер не только продемонстрировала своим восьмерым детям, как превращать желаемое в действительное, но и создала среду, в которой учатся мечтать тысячи других детей.
Заботьтесь не только о своих близких, но и о себе
Читая историю Нэн, я вспомнила одну из своих самых любимых детских книг – The Country Bunny and the Little Gold Shoes («Деревенская Крольчиха и маленькие золотые туфельки»); с ней меня познакомила дочь Нэн Кэтлин, что совсем не случайно. Книга, которую написал Дюбос Хейвард, а иллюстрировала Марджори Флэк, начинается со следующего предложения: «Мы слыхали о Пасхальном Кролике, который приходит каждую Пасху перед восходом солнца и приносит яйца мальчикам и девочкам, поэтому думаем, что есть только один такой кролик».
Ниже приведены строки из книги, объясняющие, почему важно мечтать и как осуществлять мечты, заботясь при этом о близких и о себе.
1. Когда-то я вырасту и стану Пасхальным Кроликом – вот увидите!
Почти все маленькие девочки имеют четкое представление о том, что они хотят делать, а также о своем «кто я». Эта маленькая крольчиха решила стать Пасхальным Кроликом.
2. Со временем она вышла замуж и однажды… у нее появились детки (двадцать один пушистый крольчонок), о которых ей нужно было заботиться.
Когда мы становимся взрослыми, мы «разбираем зерна» имеющихся возможностей, невзирая на противоречивые чувства и привязанность к близким. Хотя маленькая крольчиха мечтала стать Пасхальным Кроликом, она также мечтала выйти замуж и завести детей. Крольчиха сделала свой выбор; прочитав эту историю дальше, вы поймете, что она с уважением относилась к нему.
3. Однажды, когда дети Крольчихи подросли и стали маленькими крольчатами, она позвала их к себе и сказала: «А теперь мы с вами немного повеселимся».
По мере того как крольчата росли, она помогала им поверить в себя и свою способность мечтать, вовлекая их в процесс мечтаний и поручая искать свои мечты. Ее дети оказались умными и способными.
4. Ты показала себя не только мудрой, доброй и находчивой, но еще и талантливой. Приходи завтра во дворец – ты станешь моим пятым Пасхальным Кроликом.
Эта история рассказывает о том, что мы можем придерживаться в жизни принципа «как… так и…». Деревенская Крольчиха способна позаботиться и о тех, кого любит, и о себе самой. Она мудрая и добрая и глубоко привязана к тем, кто ей дорог. Эта находчивая, умная, храбрая Крольчиха готова использовать все предоставившиеся ей возможности. В ходе их поиска она учит детей делать то же самое. Вовлекая крольчат в процесс, она прививает им навыки, которые позволят им открыть дверь навстречу своей судьбе.
Мы мечтаем, потому что мечты – это наша сущность. Мечтая и реализуя свои мечты, мы учим тому же своих детей.
Позвольте своим детям мечтать
Нам, родителям, порой бывает трудно осознать, что наши дети – независимые существа и их мечты не всегда совпадают с тем жизненным сценарием, который мы для них написали. Кристин Хаглунд, имеющая степень бакалавра и магистра по немецкой литературе, убедилась в этом на примере своего сына Питера, мечты которого абсолютно не совпадают с тем, о чем мечтает его мама.
Помню, как я смотрела на своего спящего первенца. Несмотря на дымку истощения, которая заволокла мое хрупкое сознание, я не хотела пропустить ни одной улыбки новорожденного малыша. Помню, что испытывала смешанное чувство то ли ревности, то ли предательства, когда его глазки блуждали под тонкими веками. Он спал, а нейроны детского мозга переносили его в миры, которых я увидеть не могла. Я интуитивно чувствовала (хотя вряд ли описала бы это чувство словами), что он покидает меня, продолжая долгое прощание, начавшееся в тот момент, когда его крохотное скользкое тельце покинуло мое тело.
Боль, испытываемая мной после первой мучительной разлуки с сыном в момент его рождения, оказалась той гранью материнства, которая поразила меня больше всего и продолжает поражать даже сейчас. Я чувствую истинное удовольствие, наблюдая за тем, как раскрывается личность моих детей, но порой это чувство омрачает отчаянное желание остановить их, попросить подождать, взять меня за руку и позволить идти вместе с ними. А у приятного желания войти в их мечты есть, к сожалению, и неприглядная обратная сторона: я хочу, чтобы они оставались со мной в моих мечтах.
В детстве у меня было яркое и вполне конкретное представление о том, какая у меня будет семья, когда я вырасту. Я занималась музыкой и хотела стать дирижером, поэтому думала, что у меня будет десять детей: струнный квартет, пианист и духовой квинтет. Имена всех детей должны были заканчиваться на «ин»: Мэгин, Джастин, Робин, Эрин… (Что я могу сказать? Это ведь были семидесятые!) Я нашла рабочую тетрадь, оставшуюся у мамы со времен учительствования, и записала в ней продуманные во всех деталях графики занятий. Я нарисовала план дома своей мечты, в котором были общие спальни для детей, большая библиотека без мебели, но с множеством книжных полок и огромными подушками на полу, а также три комнаты для уроков музыки, расположенные далеко друг от друга, чтобы можно было заниматься одновременно. Я начала учиться готовить в мультиварке, поскольку знала, что после школы мои дети будут очень заняты (они будут ходить по меньшей мере в одну спортивную секцию и, разумеется, принимать активное участие в жизни общины и церкви). Хотелось бы мне, чтобы это было преувеличением!
К тому времени, когда я забеременела, я уже рассуждала более здраво, а токсикоз во время первого триместра вызвал у меня мысли о том, что трио Брамса – это просто прекрасно… Но я по-прежнему считала, что задача моего первого ребенка – помочь мне осуществить мои мечты.
Однако у моего первенца имелся свой план на этот счет. Мне дважды стимулировали роды, поскольку сын готов был выйти только в подходящее для него время. Мы с мужем планировали назвать его Бенджамином, но, увидев его, поняли, что мальчика зовут Питер. Этого имени не было в списке возможных имен, и мы только какое-то время спустя узнали, что так звали одного из прапрапрадедушек нашего малыша. Уже тогда он преподнес мне самый ценный урок: каждый ребенок – удивительное существо, которое приходит (как блестяще выразился Стивен Спендер) «по коридорам света, где часы подобны солнцам – поющим, бесконечным». Дети принадлежат нам не в большей степени, чем цветы, горы или океаны. Я полюбила сына всей душой, а он научил меня, как надо любить, как создать защищенное место для его мечтаний и делиться с ним своими мечтами как подарком, а не размахивать ими как оружием.
У сына обнаружилось психическое расстройство аутического спектра, поэтому мой график был заполнен визитами к врачу и психотерапевту, а не уроками музыки. Питер мечтает об инструментах, механизмах, технических новинках и невероятно сложных машинах (однажды я нашла его свернувшимся в постели рядом с парой болторезов!) Мой сын не любит говорить о своих мечтах так, как люблю это делать я, описывая их в самых красочных подробностях. Мост между мирами наших мечтаний непрочный и шаткий; там дуют сильные ветры, и порой мы сбиваемся с пути. Но иногда в ясные дни, когда любовь рассеивает мглу моих ожиданий, я вижу проблески его мира – и он прекраснее, чем я когда-либо могла мечтать.
Кристина очень трогательно говорит о том, что, когда любовь к ребенку перевешивает ожидания, предъявляемые к нему, мы способны преодолеть барьер, который разделяет наши мечты и надежды и мечты ребенка. Я убеждена также в том, что, если мы проходим жизненный путь, не оставляя ни одну грань своей жизни непрожитой, мы в большей степени готовы создать своим детям условия для того, чтобы они прожили полноценную жизнь. Я испытала это на собственном опыте. Вот история, написанная мной в то время, когда моему сыну было десять лет.
– Мама, зачем ты меня расстраиваешь? – огорченно спросил мой десятилетний сын.
За день до проб на одну из ролей в спектакле местного театра, еще не зная, каким будет результат, я вдруг сказала:
– Понимаешь, Дэвид, для мальчиков твоего возраста не так уж много ролей, так что не расстраивайся, если тебя не возьмут.
Мне казалось, что я подбадриваю сына, но, после того как я произнесла эти слова, он спросил, почему я не оказываю ему моральной поддержки. В конце концов, одно из правил нашей семьи звучит так: Джонсоны всегда поддерживают друг друга. «Но, но… – начала я оправдываться сама перед собой, – я ведь просто пытаюсь защитить его и не хочу, чтобы он расстраивался». Неужели? Защитить его или себя?
«Мама, зачем ты меня расстраиваешь?»
Я постоянно, изо дня в день призываю всех, с кем общаюсь (особенно женщин), к тому, чтобы они осмеливались мечтать. Но своему ребенку сказала: «Не расстраивайся, если тебя не возьмут».
Если я способна заявить такое своим детям, но не друзьям и коллегам, проблема, по крайней мере отчасти, кроется во мне самой. Лев Толстой писал, что, «говоря о семье, мы порой не знаем, где заканчиваемся мы и начинаются другие».
Это заставляет меня задуматься: моя мама тоже говорила мне такие обескураживающие слова? (А ее мама – ей, и так далее во всех поколениях?) Когда наши родители на разные лады произносили слова «не расстраивайся», кто-нибудь из нас слышал в них «я люблю тебя»? Или вместо этого мы слышали: «Я в тебя не верю. Думаю, на самом деле ты не способен это сделать»?
К счастью, у меня появилась возможность сыграть второй дубль буквально через несколько месяцев, когда Дэвид захотел принять участие в пробах на шоу «Привидение!» с Раффом Раффманом, транслируемом на канале PBS в стиле шоу с Дональдом Трампом Apprentice («Кандидат») с участием детей от десяти до четырнадцати лет. Я знала, что у моего сына мало шансов туда попасть – и не только потому, что на пробы пришло около 350 детей. Дэвиду исполнилось десять лет. Если бы я занималась подбором актеров, то предпочла бы выбрать детей постарше.
Но я учусь на своих ошибках, поэтому не сказала ни слова. Это было очень трудно. Мне пришлось изо всех сил сдерживать слова, которые буквально рвались из моих уст, просясь наружу, как посаженные в клетку собаки, которым очень хочется бегать. Но я промолчала – и даже превзошла себя. Вместо «Ты можешь расстроиться» сказала: «Дэвид, я счастлива, что ты ищешь то, что тебе нравится, и пытаешься добиться своей цели».
Может, мы и не слышали слов поддержки от своих родителей, но ведь мы можем поступать по-другому: наши дети имеют шанс услышать эти слова от нас.
Английский поэт Александр Поуп написал такие строки: «Не ведая грядущего, мы сами живем, подвигнутые небесами»[9]. Если у нас есть собственные неосуществленные мечты, то, вместо того чтобы внушать детям мысли о них, мы можем позволить себе в какой-то степени оставаться «не ведая грядущего». Давая детям возможность сосредоточиться на своей жизни, мы надеемся, что они будут жить, «подвигнутые небесами». Вместо того чтобы прожить свою жизнь через детей, мы можем стать очевидцами той судьбы, которую они выберут для себя сами.
Мечтайте, подавая пример своим детям
Когда узнаешь что-то новое, поначалу это всегда вызывает чувство, будто ты что-то утратил.
• Мечтали ли вы в последнее время (пусть даже несколько часов) о чем-то таком, что просто не позволили бы себе сделать?
• Если вы неожиданно обнаружите, что у вас часто возникает такое желание, пообещаете ли вы себе в следующий раз все-таки сделать это, даже если прекрасно осознаете, что испытаете легкий дискомфорт? (Как вы почувствуете себя через несколько дней – все еще неловко или немного счастливее?)
• Как способность быть Бэтменом помогает нам лучше справляться с ролью Робина?
• Если бы вам пришлось писать письмо своим детям, вы могли бы выделить два-три пункта из того, что делаете прямо сейчас, для того чтобы снова обрести ощущение собственного «я»? Если да, можете ли вы перечислить их? Если нет, что это должно быть?
• Что для вас значит сказать своим близким «нет» в ближайшем будущем, чтобы со временем сказать им «да»?
Песня, которую поет мать у колыбели, сопровождает человека всю его жизнь до гроба.
• Что из сказанного детям касается не их, а нас? Что из сказанного детям действительно касается их? Что они на самом деле слышат?
• Как понимание собственных целей и возможностей помогает нашим детям добиваться своих целей и раскрывать свои возможности?
• Матери учат дочерей мечтать. Но разве дети смогут мечтать, если мы сами ни о чем не мечтаем?