Я должен заметить, что сказанное мною в отношении поглощения животной пищи не относится к кильбит. Я не разверзаю рта, не убедившись предварительно, что моей Дульцинеи нет поблизости.
Мне бы хотелось отметить редкую и поэтому вдвойне отрадную корректность мудрецов, подчеркнувших в своих писаниях факт беззаветной добровольности в решении мелких рыб вступить в вечность через мою глотку.
Вместе с тем я осуждаю пророка Иону, прибегшего к нечистоплотному приему ради собственного спасения. Оказавшись в чреве огромной рыбины, он солгал своей пленительнице, будто бы я намерен ее съесть, хотя знал, что я не ем больших рыб и вообще не применяю никакого насилия ради насыщения утробы.
Два слова о том, как я утоляю жажду. Я пью соленую морскую воду, но соль для меня не опасна. Мне приходилось слышать об изумительном вкусе пресной воды в реках и озерах. Я, морской житель, лишен возможности употреблять сей деликатесный напиток, но ничуть не горюю об этом. Безропотно и с полным пониманием я отношусь к тому естественному факту, что среда обитания неизбежно накладывает ограничения, которые надо принимать с благодарностью. Всякое ограничение осчастливливает, ибо уменьшает заботы и опасения. Осознавая необходимость, мы ощущаем себя свободными.
Кстати, о пресной воде. Сухопутный гигант бегемот пьет только из реки Иордан. Мудрецы утверждают, что он выпивает за раз столько, сколько Иордан уносит в море за целый год. Да и такого количества ему не всегда хватает, и тогда он добавляет из реки, вытекающей из рая. Я думаю, что это характерное преувеличение чересчур эмоциональных сочинителей.
По свидетельству Господа Бога, бегемот ест траву как вол. Дотошные исследователи и составители жизнеописания сухопутного гиганта уточняют, что тысяча гор растят зелень для пропитания его. Возможно, так оно и есть, я не проверял.
Можно сравнивать величины наших с бегемотом тел, но как сопоставить мой и его аппетит? Какой мерой мерить количество поглощаемой нами пищи? Да и надо ли это делать? Зачем подталкивать к зависти два благороднейших существа? Мы хоть и животные, но ничто человеческое нам не чуждо. Давайте лучше сохранять статус-кво, и будем жить дружно. Тем более что над нами, уникально крупными творениями Господа, нависает общая беда, о которой я намерен говорить прямо сейчас.
***
Мы все под Богом плаваем, ходим, летаем. Нас сотворил Он, и Ему решать, как поступать с нами, грешными. Можно ли лаконично выразить беспредельно глубокий и необозримо широкий смысл сей истины? Разумеется, можно: “Смирение, смирение, и еще раз смирение”. Иными словами, наше дело немудрёно – принимать волю Творца и не роптать. Ноша легчает, когда несешь ее с покорностью.
Вроде бы все просто, но есть закавыка. Случается, что мы, обитатели морей, суши и неба, смеем рассуждать не в духе мнений толковников Господа. Тогда, забывая о смирении, мы виним Бога в несправедливости, и, да простят меня читатели утонченного воспитания за обращение к уличному жаргону, “качаем права”.
Увы, есть резонные основания протестовать. Обратимся к каноническому описанию пятого дня Творения. Книга учит нас, что Господь создал больших крокодилов. Так и сказано: “крокодилов”! Один из видных мудрецов далекого прошлого утверждал, что крокодилы – это левиафаны, и предназначены они в пищу праведникам. Завороженные авторитетом прославленного сочинителя, его преемники, светильники разума, так сказать, подхватили и развили сию более чем спорную идею, нанизывая на нее вздорные подробности. У меня претензия к Всевышнему – почему промолчал и не внес ясность?
А вот другой пример. В одном из псалмов содержится утверждение, что якобы Господь размозжил голову левиафана, а плоть его отдал на съедение народу, обитателю пустыни. Это же явная ложь и не менее очевидный популизм! Бог дал мне жизнь, а не смерть! Я жив и поныне, и своим существованием опровергаю недостойный вымысел. Но опять Всевышний не вмешался и не опроверг фейковую информацию.
Здравый смысл принимает во внимание только факты и протестует против выдумок. Однако назойливое пропагандирование негодных воззрений делает свое дело, замутняя общественное сознание и настраивая его против меня. Тревожит ничем не объяснимое отмалчивание Господа. Безмолвствовать – не значит быть немым. А вдруг и на Него окажут действие пустопорожние россказни горе-толкователей?
Что же конкретно говорят талмудисты о предназначении моей плоти? Они утверждают, что
когда придет Спаситель, я буду умерщвлен, разделан, а деликатесные кушанья, приготовленные из свежей левиафанины, раздадут праведникам в раю. Шкура послужит для постройки шалашей в праздник суккот.
Расчетливые писаки предусмотрели возможность остатков, которые не должны пропасть. Избыток мяса будет продан на рынке, а неиспользованные куски кожного покрова разложат поверх стен Иерусалима, и они заблестят на солнце. Каково мне все это читать? Сердце сжимается от боли!
Утверждается, что у меня якобы была супруга. Ее будто бы убили, а мясо засолили на длительное хранение. Нежную женскую плоть употребят в пищу вместе с моим мясом, когда, по расчетам литературных палачей, придет срок покончить со мной.
Не помню, чтобы я был когда-либо женат, но и не оспариваю этого. Со стороны виднее. Возможно, я вдовец. В таком случае, жестокие преследования моей семьи действительно имели место.
Я уж говорил, что мясо левиафана кошерно благодаря чешуе и плавникам. Конечно, соблюдающим традиции иудеям это приятно, спору нет. А если подумать о моих чувствах? Разве факт собственной кошерности может радовать меня? Наоборот, всякое упоминание о нем звучит грозным колокольным звоном смерти, и душа трепещет.
Вновь я хочу обратиться к неприятной истории о спасении Ионы. Пророк сообщил мне, что он, действуя по поручению Бога, намерен доставить меня к Всевышнему. Якобы пробил мой смертный час, и я буду умерщвлен на Небесах, тушу мою подвергнут разделке, а мясо скормят праведникам в раю.
Читатели, однажды простившие мне уличный жаргон, простят и во второй раз. Скорее всего, Иона “брал меня на понт”. Однако осмотрительность не позволяет расслабляться. Кто знает, что родит день, и разве есть нам опора в зыбком настоящем и в туманном будущем? Я поспешил скрыться, и уж казался себе не могучим гигантом, но жалкой и ничтожной личностью – непривычное, унизительное ощущение.
Теперь я вернусь к бегемоту и зиз. Оказывается, досужие мудрецы предвещают сим величайшим представителям земной и небесной фауны такую же жалкую судьбу, как и мне. Они оба должны быть убиты и вместе со мною съедены праведниками в раю. Вскипает возмущенный разум, едким ядовитым соком наливаются гроздья гнева.
Утешением может служить только то соображение, что праведность является весьма нехарактерным качеством людей, и поэтому обитель блаженных населена слишком редко.
Я думаю, по этой причине старший над раем ангел Михаэль не поторопится превращать трех живых гигантов в мясные туши. Ведь даже при наличии очень большого аппетита, незначительному числу праведников не одолеть огромное количество пищи, и основная часть продукта будет продана на рынках Иерусалима, а то и просто пропадет. Уповая на домовитость и бережливость Михаэля, я надеюсь, что у нас с бегемотом и зиз есть еще время пожить.
Мне не известно, осведомлены ли бегемот и зиз о злонамеренных окололитературных опусах мудрецов, предрекающих нам печальный конец. Между нами эта тема никогда не обсуждалась. Допускаю, что они пребывают в неведении, и если так, то я последний, кто возьмется сообщить им дурную весть. В нашем тревожном мире и без того слишком много несчастных, и я не стану увеличивать их число.
Глава 5 Половой вопрос
Я представил вниманию читателей подлинную историю своего происхождения, выпукло показал личные совершенства, такие как огромная величина тела, физическая мощь, красота и ум, открыл многообразие моих социальных контактов. Соответствующие главы несут внушительный заряд оптимизма и создают представление о сравнительно безоблачном бытии не имеющего себе равных и заслуживающего совершенного счастья существа, каковым являюсь я.
В предыдущей главе, гораздо менее отрадной, нежели первые три, я поведал о разглагольствованиях толковников, взахлеб и вдохновенно выдающих на-гора сотни книжных страниц (бумага терпит что угодно!) с жестокими прорицаниями моей будущности – якобы мне предстоит стать кормом для людей, ухитрившихся уклониться от естественных человеческих грехов. Вместе с тем мною выражена тревога в связи с не поддающейся объяснению пассивности Господа в этом вопросе.
Настоящую главу я посвящу обзору талмудических писаний, касающихся половой жизни сотворенных Господом гигантских животных. Я буду говорить прежде всего о самом себе, морском исполине, затем коснусь проблем земных великанов бегемота и орикса и, конечно, не оставлю без внимания небесные создания – зиз и холь.
Не хочу, чтобы меня упрекали в предвзятости. Я имею в виду свое отношение к талмудистам и их сочинениям. Да, я гневно протестую против колдовского карканья по поводу моего предназначения в пищу святошам. Однако в то же самое время я с похвалой отмечаю девственную моральную чистоту мудрецов, подходящих к вопросу половой жизни творений Господа исключительно с позиций законного брака и никак иначе. Предвзятость есть тяжкое преступление интеллекта. Повторяю, мне не нужны лишние обвинения, и без того народная молва повесила на мою шею всех собак.
Выше говорилось о том, что якобы в далеком прошлом у меня была супруга – не запечатлевшийся в памяти, но и не отрицаемый мною факт. Примем его как реальность в целях продолжения исследования. Закономерен вопрос: где же она сейчас пребывает, подруга моей жизни? Оказывается, ее попросту нет на свете!
О судьбе моей жены были высказаны различные версии. Одна из них, принадлежит упомянутому прежде знаменитому толковнику. Он утверждал, что якобы я убил ее. Не больше и не меньше!