Тут дед наконец-то вспомнил, зачем пришел.
– Привел я парня, Варвара. Ты уж посодействуй… Не задаром, само собой. Больших капиталов, конечное дело, нету, но неустойки от нас не будет. Так что положи плату по совести.
– По совести-то и не надо бы ничего брать…
– Это ты бросай, Варвара! – взъерошился дед, как весенний воробей.
– Добро же… Кровать для него поставить надо? – Она посмотрела в пустой угол у двери. – Надо. К ней – постель. Значит, за проживание… Теперь – питание. От себя его отделять нам не резон. А мы на еду уйму денег тратим. Сейчас все прикину…
Прикинула. Сказала, сколько должны платить ей в месяц. На лицо деда разом пала темная тень, жалким клоком обвисла бородка, но торговаться он не стал, раздумчиво заметил:
– Когда тратишься на учебу человека, все равно что в сберкассу деньги сдаешь – возвернутся с процентами.
– Вот и я толкую… – подхватила Варвара.
Позднее, перед отъездом домой, дед несколько раз бодро повторил:
– Черт с ними, с деньгами! Зато будешь жить как у Христа за пазухой. Может, и в художники выйдешь. Парень ты головастый.
В бодрость его Панкратка не верил. От денег, которые дед давал на разные расходы, отказался. Без того было совестно: все на него теперь работать должны – бабка, мать, дед… А потом, для чего деньги, если обут, одет, накормлен? Но тут он ошибался. Потом понял: без копейки в кармане человеку в городе трудно…
…Утром он через весь город шагал в техникум.
1980