Главный эксперимент, которым Панфилов обосновывал свою гипотезу космозоидов, было замораживание низших организмов — фаговых телец — посредством жидкого гелия, то есть при температуре всего на шесть градусов выше абсолютного нуля. После замораживания контейнер с фаговыми тельцами в жидком гелии подвергался в течение длительного срока воздействию мощных излучений типа космических, рентгеновых, ультрафиолетовых и других лучей. Затем фаговые тельца подвергались размораживанию и испытывались на активность по отношению к микробам.
Оказалось, что в огромном большинстве случаев даже после годового пребывания в витрифицированном состоянии фаговые тельца после размораживания вновь обретали присущую им способность к разрушению бактерий.
Идея, которую развивал Панфилов, исходя из этих экспериментов, заключалась в том, что частица живой материи, по своему устройству и химическому составу подобная фаговому или вирусному тельцу, принималась за исходную форму жизни, источник развития всего многообразия живых тел во вселенной. Именно эта идея вызывала самые яростные возражения против теории Панфилова.
Он считал, что клетка возникла на Земле и возникает всюду во вселенной, где создаются условия для ее развития, из частичек вроде вирусных или фаговых телец, переходящих в результате размножения в колониальную форму, которой и является клетка. Морфобиохимия, наука, созданная Панфиловым, заключалась в экспериментальном воспроизведении этого таинственного, скрытого от глаз процесса.
В книге Панфилова рассказывалось о бесчисленных экспериментах в этом направлении. Он и его сотрудники создавали из частиц, извлекаемых из клеток, подобия клеточных органов, в том числе и хромосом. Они доказывали возможность восстановления клеток после глубочайших поражений, после любых разрушений, в том числе и космическими лучами. Это было необыкновенно увлекательно, но шло вразрез со всем, чему учился Юрий на протяжении четырех лет. Объявить профессору Брандту о желании перейти на кафедру морфобиохимии означало полный разрыв с кафедрой, где Юрий получил научное крещение.
Вернувшись из душевой в комнату, Юрий долго сидел у стола, перелистывая книгу Панфилова. Нужно было действовать. Но сделать окончательный выбор он не решался.
С чем он явится к Панфилову? На кафедре Брандта его научили исследовать клетку, но в самых ограниченных масштабах. Он умел выявлять и изучать хромосомы после действия на организм различных видов излучения. Но он не знал методов, которые применялись на кафедре Панфилова. Что было делать? Оставалось положиться на волю случая.
Глава восьмаяНовости космического масштаба
Действительно, обстоятельства сложились так, что мысли об уходе с кафедры космической биохимии перестали волновать Юрия.
В это утро трое друзей вышли из общежития, чтобы побродить перед началом занятий вокруг университета. Встретившиеся им студенты сообщили новую потрясающую весть.
— Какой корабль? — в недоумении переспросил Андрей. — Снаряд, космический снаряд? Еще один?
— Да нет, какой там снаряд! — ответили Андрею. — Советский космический корабль обогнул Луну на высоте пятидесяти километров и вернулся на Землю.
— С людьми?
— Да, с двумя космонавтами. На Луну спущен контейнер с собакой.
— Уже есть в газетах?
— Газет еще нет. Передавали по радио.
На кафедре все уже было известно. Юрий и его товарищи встретили в комнате для дипломников всех студентов пятого курса.
Майя читала вслух:
— «...Осуществлен полет управляемого советского космического корабля вокруг Луны. Основной задачей полета являлось изучение условий движения управляемого космического корабля с пассажирами по трассе Земля — вокруг Луны — Земля, с целью подготовки посадочной и стартовой площадки на Луне. В кабине находились два селенавта — майор Иван Николаевич Радугин и капитан Георгий Матвеевич Зотин, а также две собаки с кличками Крошка и Чернушка, кролики, крысы, мыши, насекомые и микроорганизмы. В кабине поддерживалась постоянная температура — около 20 градусов по Цельсию и давление около 760 миллиметров ртутного столба. Кабина оборудована приборами для регистрации и передачи на Землю всех необходимых данных, включая телевизионную информацию, на всем протяжении полета. Кроме того, в кабине размещены приборы для фотосъемки поверхности Луны...» Как интересно! — сказала Майя, отрываясь от чтения. Она увидела Юрия. Щеки ее вспыхнули.
— Читай, читай дальше! — затеребили ее студенты.
— «В 3 часа 50 минут утра 30 августа корабль прошел около Луны на расстоянии около 100 километров и обогнул ее по кривой, постепенно приближаясь к ее поверхности. Когда корабль находился на расстоянии 50 километров от поверхности Луны, была дана команда на отделение контейнера с оборудованием для регистрации физических и химических факторов, действующих на Луне, а также с собаками Крошкой и Чернушкой. Система управления и тормозная установка сработали с высокой точностью и обеспечили спуск контейнера и мягкую посадку в заданный район Луны. Отклонение точки прилунения от заданной составило не более 10 километров. Контейнер опустился в северо-восточном направлении от Моря Изобилия в кратер Колумб. Вспышка магния, запрограммированная для регистрации прилунения контейнера, отмечена всеми наблюдательными станциями СССР. Полученная информация от автоматических регистрирующих приборов расшифровывается».
— Здорово! — воскликнул Ярослав.
— «Селенавты майор Радугин и капитан Зотин выполнили полностью программу исследований и чувствуют себя отлично. Полет продолжался 38 часов 56 минут.
Таким образом, впервые в истории Земли люди, совершив полет в управляемом корабле вокруг ближайшего небесного тела — Луны, благополучно возвратились на Землю. Открыта перспектива космических полетов человека в районы соседних планет, которые будут осуществлены в недалеком будущем.
Полет управляемого космического корабля вокруг Луны и возвращение его на Землю демонстрируют безграничные возможности советской науки, вдохновляемой высокими целями мирного служения человечеству».
Майя замолчала. Студенты смотрели на нее в ожидании.
— Все, — сказала она.
— Ребята, — закричал Ярослав, — а вдруг эти животные попадут к нам на кафедру!
— Очень может быть, — отозвался Андрей. — Получил же Всеволод Александрович мышей, из которых он вывел свой лейкемический штамм.
— Вот бы получить такую тему! — мечтательно сказал Ярослав.
Доцент кафедры и первый помощник профессора Брандта Герман Романович Штейн вошел в комнату, когда обсуждение услышанных известий находилось в самом разгаре. Студенты поднялись со своих мест. Штейн предложил всем сесть и сел сам, закинув ногу на ногу, так, что из-под светло-серых брюк, над сияющими светло-коричневыми полуботинками показались элегантные, в мелкую бронзово-желтую клетку шелковые носки.
— Поздравляю вас, молодые друзья, — сказал он сочным, грудным баритоном, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. — Сегодня мы с вами вдвойне именинники. Во-первых, как и все советские люди, мы празднуем первый космический полет наших людей вокруг Луны. — Он выдержал многозначительную паузу.
— ...А во-вторых, наша кафедра имеет поручение всесторонне обследовать животных, подвергнувшихся поражению космическими лучами в районе Луны.
— Собак? — радостно спросил кто-то.
— Нет, — улыбаясь, ответил Штейн. — Собаки здравствуют на Луне, и их обследование в компетенции медиков. А вот крысы, мыши, насекомые и простейшие поступают в наше распоряжение. Я получил телеграмму от Всеволода Александровича. Он предлагает привлечь к этой работе наших студентов, и в первую очередь дипломников. Таким образом, дорогие друзья, вам предстоит включиться в серьезную и ответственную исследовательскую работу.
— Вот это здорово! — закричал Ярослав. — И когда?
— Животные уже поступили в наш виварий. Медлить с работой нельзя. Руководить всем комплексом исследований будет, конечно, Всеволод Александрович. А вашими консультантами по конкретным темам будем мы — ассистенты кафедры и ваш покорный слуга.
Студенты оживились.
— Исследование этих животных, — продолжал Штейн, — будет направлено на разрешение основной проблемы, которую разрабатывает наша кафедра. Эта проблема, как вы знаете, — природа поражения живых существ космическими агентами и его последствия. Рабочая гипотеза Всеволода Александровича вам известна. — Лицо Штейна стало серьезным. — Космические лучи, как и другие виды частиц с высоким электрическим зарядом, проникая через ткани животных организмов, частично поглощаются нуклеиновыми кислотами клеточных ядер и разрушают их, вызывая нарушение кода генетической информации. Отсюда, если поражение коснулось телесных клеток, возникает раковый рост, а если оно концентрировалось в половых клетках, изменение наследственности. Наша тематика, таким образом, будет включать обследование различных тканей организма, чтобы выяснить степень поражения, ведущего к злокачественному росту, и изучение наследственных изменений в потомстве животных.
— Что возьмем: рак или наследственные изменения? — шепотом спросил Ярослав Юрия.
— Конечно, рак, — не задумываясь, ответил тот. — И тебе советую.
— А какими методами? — спросила Майя.
— Для исследования тканей пораженных животных мы будем использовать культивирование в искусственных питательных средах, — объяснил Штейн. — Кроме того, будем изучать поведение тканей при повреждениях различных органов, обследовать их регенерационную способность. Наконец, будем воздействовать на животных различными факторами, вызывающими раковое перерождение, чтобы определить, не ускоряется ли этот процесс после космического поражения.
По мере перечисления методов Юрий напряженно думал, какой выбрать. Он будет заниматься раковым перерождением — это казалось ему наиболее интересным и менее связывало с тем, что так тяготило его на кафедре космической биологии. Вопрос заключался в том, удастся ли ему получить такую тему, в которой можно не только обследовать процессы, возникающие под влиянием космического поражения, но и как-то воздействовать на их течение.