Erich Julius Eberhard von dem Bach-Zelewski) — обергруппенфюрера СС, генерала полиции и генерала войск СС, командира корпусной боевой группы «Фон дем Бах», брошенной на подавление Варшавского восстания. После долгих усилий Олегу всё же удалось провести с Коморовски две встречи, но обе они оказались безрезультатными. Ни о каком взаимодействии Бур договариваться не хотел, выдвигая целый ряд предварительных политических условий, и в первую очередь — о признании Советским Союзом польского эмигрантского правительства в Лондоне.
Тем временем, пока Бур-Коморовски со своим штабом отсиживался в глубоком бункере, плохо вооружённые ополченцы противостояли элитным немецким подразделениям Бах-Зелевски из боевой группы «Фон дем Бах», которых поддерживали танки и авиация. Это был самый настоящий «взорванный ад». Всё это время Олег по рации координировал действия советских лётчиков, сбрасывавших повстанцам оружие и боеприпасы, передавал в штаб фронта информацию о ходе восстания и разведданные о силах противника в районе Варшавы.
В начале сентября фон дем Бах-Зелевски — по национальности поляк из кашубской этнической группы — предложил Армии Крайовой начать переговоры о сдаче на довольно выгодных для них условиях. 7 сентября польское эмиграционное правительство в Лондоне дало санкцию на прекращение борьбы и капитуляцию. 2 октября Бур-Коморовски подписал с Бах-Зелевски соглашение о капитуляции, в соответствии с которыми статус военнопленных распространялся только на сдавшихся бойцов Армии Крайовой, но не касался бойцов Армии Людовой.
3 октября радио Армии Крайовой «Błyskawica» передавало: «Немцы собираются эвакуировать население героического города и защитить его от нападения большевиков… Помните, что немецкие войска некоторое время будут щитом, охраняющим наши семьи от нападения большевиков» (АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 27. П. 199. Д. 44. Л. 4–5).
Точное количество жертв восстания остаётся неизвестным. Считается, что за 63 дня боёв погибли 10 тыс. повстанцев Армии Крайовой и ещё 17 тыс. попали в плен. По приблизительным оценкам, в карательных акциях было убито от 150 до 200 тыс. мирных граждан Варшавы. Уцелевшие жители были депортированы немцами из города: часть была направлена в концлагеря, часть — на принудительные работы в Германию. В ходе уличных боёв было уничтожено около 25 % жилого фонда Варшавы, а после капитуляции польских сил немцы целенаправленно, квартал за кварталом, сровняли с землёй ещё 35 % зданий города.
Олег до последнего дня оставался с бойцами Армии Людовой. Он ещё успел установить, что в Варшаве действует британский разведцентр, чья основная задача состояла в поддержке националистов из Армии Крайовой и блокировании взаимодействия повстанцев с командованием Красной армии. 2 октября Олег с двумя польскими бойцами по канализационным трубам пробрался через всю Варшаву, переплыл Вислу и вышел в расположение советских войск. Член Военного совета 1‑го Белорусского фронта Николай Александрович Булганин докладывал об этом в Ставку: «Москва — Товарищу Сталину. 21 сентября 1‑м Белорусским фронтом для связи с повстанцами в г. Варшаву был сброшен с самолёта на парашюте лейтенант КОЛОС Иван Андреевич, кличка Олег. Лейтенант Колос пробыл в Варшаве с 21.9. по 2.Х. При этом посылаю Вам протокол его опроса… (9 октября 1944 г. № 0074)».
За совершённый подвиг Иван Андреевич Колос 2 января 1945 года был представлен к званию Героя Советского Союза: «Как видно из протокола опроса и устного доклада командующего 1‑м Белорусским фронтом маршала Советского Союза тов. Рокоссовского К.К., лейтенант Колос И.А. — псевдоним Олег специальное задание выполнил в Варшаве — отлично!» (Д. 612. Л. 33. Арх. № 9985/7/в/ч 61379).
Дело, однако, было засекречено, и представлению не дали ход. Слишком много вопросов возникает в связи с Варшавским восстанием, поэтому вся информация о нём, вместе с представлением к заслуженной награде, оказалась закрытой.
Но на этом приключения лейтенанта Колоса не закончились. Накануне 60‑летия Победы он писал: «Мне посчастливилось дожить до светлого Дня Победы и участвовать во всемирно-исторических событиях конца войны. Как офицер военной разведки, я участвовал в заключительных операциях советского командования в Берлине. С группой офицеров разведки обследовал имперскую канцелярию Гитлера, “фюрербункер” — сразу после сдачи их фашистами нашим штурмовым отрядам… А впереди нас ждал день подписания Акта капитуляции фашистской Германии. Я был горд от сознания того, что мне выпал случай — присутствовать на событии исторического значения. Я смог воочию увидеть тех, по чьему приказу двинулась стальная армада фашизма на мою Родину, на мой бедный несчастный народ, чтобы убить моих друзей детства, чтобы растоптать в огне мою первую любовь, чтобы в смертельной схватке потом пытаться убить и меня. Это они разрушили наши города и села… Это они заживо сжигали моих земляков… Судьбе было угодно сберечь меня на дорогах войны, чтобы я стал свидетелем краха палачей!»
Указом Президента Российской Федерации № 2118 от 25 ноября 1994 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов полковнику в отставке Колосу Ивану Андреевичу было присвоено звание Героя Российской Федерации.
«Что вызывает горечь? — пишет Иван Андреевич. — К нашему стыду, мы вырастили жестокое поколение — одна часть которого глумится над нашей Победой, а другая равнодушно взирает на происходящее. Конечно, в этом есть доля нашей вины. Мы слишком оберегали наших детей и внуков. На своих плечах вынесли все тяготы войны, своими руками подняли разрушенную и разграбленную фашистами страну, а воспитать детей благородными и великодушными не смогли!
Кто как не ветераны, участники войны, кто дошел фронтовыми дорогами до Берлина, знают цену Победы, знают и понимают о военных потерях и жертвах, о достоинствах и недостатках военных стратегов. Не надо считать нас стадом баранов! Все мы защищали свою родную землю, свои дома и своих матерей…
Я никогда не был обласкан властью, партийными и советскими вождями, не состоял в партии. Заслуженную награду, Звезду Героя получил спустя 50 лет после представления к званию Героя Советского Союза. Я простил всех, потому что, когда мы, молодые, опаленные огнем войны, чудом оставшиеся в живых, многие раненые, возвращались с полей сражений в родные гнёзда, многие их не обнаружили. Лично я увидел руины, пепел да обугленные остовы печей. Моя разорённая, дотла опустошенная родная Белоруссия, везде выплаканные, запавшие глаза матерей, дикий страх детей, горе да слёзы… Кругом воронки, ржавые мотки колючей проволоки, народ стонал от боли и мучений. Только в Белоруссии фашисты уничтожили 2,5 миллиона жителей, разрушили сотни городов, сожгли тысячи деревень…
До тех пор пока мы не научимся уважать своё прошлое, нас всех ждет очень призрачное будущее! Да поможет вам Бог!»
В ходе операции «Багратион» летом 1944 года было убито и взято в плен около 400 тыс. солдат и офицеров из состава наголову разгромленной группы армий «Центр». Из 47 немецких генералов, воевавших в качестве командиров корпусов и дивизий, 21 попал в плен. Пришлось даже провести немецких военнопленных во главе с генералами по улицам Москвы, поскольку кое-кто на Западе сомневался в таком оглушительном разгроме вермахта. Операция проводилась силами НКВД СССР и имела название «Большой вальс» — по названию музыкальной комедии.
17 июля пленных разделили на две группы и построили в соответствии со званиями колоннами по 600 человек. Первая группа численностью 42 тыс. военнопленных прошла за 2 часа 25 минут по Ленинградскому шоссе, улице Горького (ныне Тверская), площади Маяковского, Садовой-Каретной и далее по Садовому кольцу до Курского вокзала, а затем по улицам Каляевской, Новослободской и 1‑й Мещанской. В составе группы шеренгами по 20 пленных шли 1227 офицеров, включая 19 генералов, которым оставили форму и ордена, шесть полковников и подполковников.
Вторая группа в количестве 15 600 военнопленных прошла за 4 часа 20 минут по Садовому кольцу против часовой стрелки, начиная от площади Маяковского, по Большой Садовой и Садовой-Кудринской улицам, затем по Новинскому и Смоленскому бульварам, Зубовской площади, Крымской и Большой Калужской улицам до станции Канатчиково Окружной железной дороги. Колонны конвоировались всадниками с обнажёнными шашками и бойцами с винтовками наперевес из состава войск НКВД СССР. Позади колонн следовали поливальные машины, символически смывая грязь от «гитлеровской нечисти». По окончании «парада» в 19 часов вечера пленных погрузили в вагоны и отправили в лагеря ГУЛАГа.
Прибавилось работы и немецким антифашистам, действовавшим во фронтовой полосе. Почти на каждом фронте Красной армии была создана антифашистская школа. По инициативе начальника 7‑го отделения политуправления 1‑го Прибалтийского фронта подполковника Ефима Ароновича Бродского и начальника антифашистской школы 1‑го Прибалтийского фронта майора Вильгельма Мартенса создавались боевые группы антифашистов для проведения рейдов по ближним тылам противника. Одна из таких групп была создана в ноябре 1944 года в составе: Альфонс Шрайбер, Филипп Шлапп, Хайнц Мауэ и другие. Группа должна была проникнуть в Курляндский «котёл» и вручить предложения о капитуляции командиру блокированной 30‑й пехотной дивизии вермахта.
«Наше появление на позиции, — писал Шрайбер в своём отчёте, — вызвало такое смятение, что если бы в этот момент части Красной армии предприняли наступление, то они легко захватили бы весь участок фронта». Один из унтер-офицеров препроводил антифашистов на КП роты, где они сообщили, что должны доставить пакет в штаб дивизии. По дороге в штаб конвоиры расспрашивали их о жизни в советском плену и о НКСГ. После вручения пакета офицеру штаба, антифашистов арестовали и на грузовике отправили в полевую жандармерию в Либаву, где их поместили под арест. Как пишет Шрайбер, там уже находились от 100 до 150 арестованных, многие из которых вернулись из советского плена в результате обратной засылки через линию фронта. Затем всех их морем отправили