Наконец мы приземлились в Вене в четыре часа утра. В это время происходила смена администрации, и в стране прочно воцарилось правительство доктора Зейсс-Инкварта. В Федеральном дворце, где заседало центральное правительство Австрийской конфедерации, царила бурная деятельность. Там постоянно проходили совещания и заседания. В приемных и коридорах взволнованные люди торговались за правительственные посты, которые еще оставались вакантными.
Огромная толпа заполнила площадь перед зданием. Полицейские обязанности уже были возложены на австрийские CA и СС, которые носили белые повязки на рукавах. Почти незаметно для толпы президент Австрийской республики доктор Миклас и министр полиции Скубл покинули здание, согбенные и подавленные.
Тем временем прибыл Гейдрих. Я доложил ему о положении вещей, и он велел мне взять под свой контроль все папки с документами начальника австрийской разведки полковника Ронге. Найденные мной бумаги были не самыми актуальными, хотя среди них были интересные материалы о шифровальных кодах. Сам полковник Ронге выразил готовность работать на немецкую разведку.
В течение двух следующих недель мне пришлось работать над черновиками законов и указов — особенно тех, которые имели отношение к системе безопасности, — направленных на административную интеграцию Восточной марки в рейх. Мне также пришлось предложить внести необходимые изменения в кадровый состав соответствующих департаментов. Это была довольно тяжелая задача, выполнение которой не облегчали постоянные помехи.
Прием Гитлера в Вене был огромной личной победой. Я никогда, за исключением, возможно, его визита в Италию, не видел таких огромных, воодушевленных и радостных толп народа. Незадолго до его приезда безо всякого предупреждения я оказался ответственным за меры безопасности его поездки по Вене. На последующие двенадцать часов я должен был стать единственным полностью ответственным за безопасность фюрера.
По мере ежеминутного поступления по телефону сообщений о его продвижении к центральному полицейскому управлению огромная карта помечалась маленькими белыми флажками, которые показывали маршрут его поездки. Меры безопасности во всех районах работали превосходно, но вдруг пришло сообщение о том, что у моста были арестованы три подозрительных человека. Они признались, что мост был заминирован и они находились там, чтобы взорвать заряд. Меня спросили, следует ли изменить маршрут движения Гитлера и подготовить новый. Я знал, как он не любит изменять установленную программу, так что ввиду этой информации ответственность за разрешение ему ехать дальше лежала на мне тяжелым грузом. Он должен был оказаться у моста через восемь минут. Если бы я мог добраться до него раньше Гитлера и убедиться в том, что все безопасно…
Я оставил другого человека временно отвечать за командный пункт и быстро поехал к мосту. У меня ушли несколько минут на то, чтобы осмотреть заряды и попытаться убедиться, что они уже безвредны. Насколько я мог видеть, все выглядело нормально. Я уже слышал звуки приближающегося кортежа Гитлера, и вот уже его автомобиль въехал на мост. Он благополучно проехал по нему, и с чувством огромного облегчения я вернулся в центральное управление. В тот вечер я был очень рад возвратить вверенные мне полномочия Мюллеру.
Несмотря на сообщения о растущем напряжении между Гитлером и Муссолини из-за аннексии Австрии, дуче молча признал ее. Вскоре после своего триумфального въезда в Вену Гитлер нанес визит Муссолини в Италии, чтобы продемонстрировать миру, что дружба и единство цели между ними остались нерушимы.
Я вылетел раньше вместе с Мюллером, чтобы принять меры безопасности для его приезда. Итальянские власти оказались чрезвычайно отзывчивыми; нам нужно было всего лишь озвучить то или иное желание, чтобы оно было исполнено. Они прилагали величайшие усилия к тому, чтобы произвести на нас впечатление своей работоспособностью, фашистской дисциплиной, мощью своего оружия и демонстрацией грандиозного великолепия и традиций.
Их подготовка к обеспечению безопасности была тщательной и далекоидущей. На определенных улицах вдоль предложенного маршрута движения кортежа Гитлера они поставили деревянные столбы, вмурованные в бетон, с протянутыми между ними тяжелыми цепями; ввиду легкой возбудимости итальянского темперамента эта мера предосторожности, как мы вскоре увидели, была не преувеличенной. Мои люди неоднократно проехали вдоль всего маршрута и произвели обыски во всех домах с выходящими на него окнами, а итальянцы получили подписанные гарантии от всех домовладельцев, что они несут ответственность за действия всех людей, находящихся в их домах.
Итальянцы также арестовали более шести тысяч подозрительных личностей и превентивно поместили их под стражу. Пограничный контроль и проверка паспортов внутри Италии усилились, и в добавление к этим мерам предосторожности я поставил около восьмидесяти своих лучших детективов на ключевых точках вдоль различных маршрутов движения Гитлера. Я также приставил их для наблюдения на банкетах и других различных развлекательных мероприятиях, запланированных в Риме, Неаполе и Флоренции.
Я хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы скомбинировать меры безопасности с попыткой получить более полное представление о состоянии разведки в Италии. Так, я отобрал пятьсот лучших лингвистов СД и отправил их в качестве туристов в Италию. Они были объединены в хорошо известную сеть ячеек по три человека, которую я перенял у русских. Их главным заданием было искать все, что могло вызвать подозрения в связи с визитом Гитлера, и немедленно доносить об этом. Также они должны были докладывать обо всем, что свидетельствовало бы о настроениях населения Италии и отношении итальянцев к фашистскому режиму. Когда эти донесения позднее были собраны, у меня появилась всесторонняя картина происходящего в Италии.
Визит Гитлера прошел без серьезных происшествий. Он проехал по улицам итальянских городов рядом с Муссолини, и восторженное население приветствовало их до хрипоты. Виа Триумфалис была залита светом так ярко, словно в полдень, а Колизей превращен в море разноцветного пламени. В Риме был лишь один тревожный момент: Гитлер и Муссолини вышли из машины, чтобы полюбоваться красотами древнего фонтана, и толпа в безумном порыве преклонения прорвала полицейский кордон. Мои агенты, которых я поставил наблюдателями в этой точке, доложили мне по телефону, что в суматохе они потеряли Гитлера из виду. Я пережил несколько чрезвычайно волнующих минут, пока карабинеры не отодвинули толпу и не восстановили контроль над ситуацией.
В Неаполе произошел неловкий инцидент. Гитлер должен был сопровождать короля Италии, проходя через почетный караул. Так как фюрер должен был присутствовать на гала-концерте в оперном театре Сан Карло сразу же после этого, он переоделся в вечерний костюм перед инспекцией почетного караула и таким образом прошел вдоль рядов гвардейцев во фраке. Однако король шел рядом с ним, одетый в военную форму. В результате Гитлер немедленно уволил главного офицера по протоколу фон Белов-Швандте.
Когда Гитлер покинул Италию 28 мая, мы все были убеждены, что желанный для нас военный союз предрешен. В день своего возвращения он выступил с обращением, длившимся два часа, к высшему руководству партии, государства и армии. Он распорядился укрепить Военно-воздушные силы, сформировать новые армейские части и начать строительство нового оборонительного вала на западе — линии Зигфрида под руководством инженера Тодта. Гитлер открыто говорил о необходимости усиления военной готовности Германии, чтобы через два или три месяца она могла справиться с любым военным контингентом. «Затем, — сказал Гитлер, — мы раздробим Чехословакию!»
Разведывательная работа в Чехословакии была отдана политической ветви СД. Как и в Австрии, условия опять сложились благоприятно для установления контактов. Партия судетских немцев Конрада Генляйна, которая тогда требовала автономии для поляков, венгров и словаков, также давала ценную информацию. Разведданных было так много, что для отправки сообщений в двух пунктах на германо-чешской границе пришлось протянуть специальные телеграфные линии напрямую в Берлин.
У Гейдриха имелся особый отдел, задачей которого было вести постоянное наблюдение за Партией судетских немцев и Генляйном, так как эта партия не была едина в том, что касалось ее целей, и не находилась полностью под контролем Гитлера. Нацистское крыло этой партии под руководством Карла Германа Франка, который позднее стал статс-министром протектората Богемии и Моравии, проводило политику, нацеленную на полное уничтожение Чехословацкой республики, тогда как Генляйн в то время лишь требовал автономии для трех миллионов судетских немцев. Но после сильного давления Гейдриха и других немецких инстанций Генляйн полностью уступил требованиям Гитлера на совещании, проведенном в июле 1938 г.
Существовало серьезное расхождение во мнениях между Берлином и Партией судетских немцев по вопросу о миссии лорда Ренсимена в части установления фактов и посредничества, которая широко дискутировалась. Британская разведка была хорошо информирована об этом, и один из ее агентов — полковник Кристи, который уже некоторое время вел переговоры с Генляйном, снова встретился с ним в начале августа 1938 г. в Цюрихе. Я получил особый приказ от Гейдриха изучать их беседы и держать Генляйна под плотным наблюдением. Это наблюдение должно было вестись таким образом, чтобы Генляйн знал о нем, так как главной целью этого было напоминать ему о его обещаниях Гитлеру.
Когда полковник Кристи увидел, насколько судетский лидер уступил требованиям Гитлера, он был поражен. На их встрече Генляйн заявил, что дольше ждать не могут ни Гитлер, ни Партия судетских немцев и в случае необходимости эта проблема будет решена силой. Именно тогда Гитлер выступил со своей знаменитой Нюрнбергской речью, в которой прозвучали угрозы в адрес правительства Чехословакии и было отвергнуто всякое решение, основанное на создании автономного Судетского государства.