Иду в веранду, там старый шкаф, где мать хранит старье, которое уже лет сто должно быть на свалке. Надеваю спортивный костюм, который в конце девяностых покупала.
В сарае беру молоток, отвертку и банку с гвоздями. Дожила, что с мужиком, что без него, все всегда на женщине держится. Подхожу к двери, висит на соплях, вижу, мама проволокой прикрутила кое-где, чтобы все окончательно не развалилось.
- Ничего себе, это кто ж нас посетил. Навигатор, наверное, сломался, вот и заблудилась? - сзади голос брата. - А барин где?
- Коль, - хочу обнять брата, он отстраняется.
- Ты к нам насовсем или так, в гости? Муж вчера гонял, наверное, или спьяну из дома выгнал?
- Никто меня из дома не выгонял. Посмотри, у матери все валится. Ты же рядом, сложно помочь?
- Не трынди. Ты когда в гости приедешь, то вся такая городская фифа наряженная. И точно бы за молоток не взялась. А это? Между прочим, твой обещал мастеров пригнать в прошлый раз. Мне сказал не лезть. Руки у меня, видите ли, не оттуда растут. Ну я и не лезу, ты через полгода приедь, тут руины останутся.
Еще раз обвожу взглядом весь двор. С момента моего замужества только двери в гараже перекрасили, а так никаких изменений. Присаживаюсь на импровизированную скамейку - пень от белого налива на одной стороне, перевернутое ведро - на второй, посредине половинка шиферины. Смотрю на брата, последний раз мы нормально разговаривали лет десять назад. Миша в нашем доме ему не рад, а в деревню мы на полчаса наскоками приезжаем.
Брат постарел. Его черный вьющийся чуб стал седым, под глазами мешки. А он на пять лет меня младше.
- Я сама приехала на пару дней. - вру, снова скрываюсь за своими иллюзиями, что у меня все хорошо. - Соскучилась по маме. Мы так вчера и не поговорили.
- Зато мы отлично поболтали. Мне еще раз напомнили, что я дерьма кусок, ноль без палочки, что у дочерей нет машины, живу я в обычном доме, а не в хоромах, - В глаза брата презрение и ненависть ко мне. - Мама у нас привыкла через кнут учить, только мне за сорок, и учить меня уже не надо. Коля заходит в сарай, что-то берет и уходит домой.
- Лодырь и лентяй приходил? Слышала, как на меня жаловался. Я думала из него человек получится, вспомни, какой он в молодости был, а что получилось?
Она вздыхает и качает головой. По ее выражению лица, вижу, что сын - самая большая ошибка в жизни.
- Не надо нас стравливать. Может, так получится, что он моим единственным близким человеком будет, но твоими стараниями...
- А кто стравливает? Я привожу правильные примеры.
Мама поджала губы, фыркнула и пошла в дом. А что толку я хотела быть все хорошей, что из этого получилось?
Снова проглатываю свое недовольство. Ира, ты в гостях, будь добра соблюдать правила приличия. Накрываю на стол.
- Масло, зачем весь кусок достала, немного на тарелку отрежь, остальное в морозилку спрячь. Чайник уже парит, сейчас все окна запотеют, - каждые две минуты сыпется новая претензия. Может, надо было мне в машине переночевать, спать было бы не так удобно, но точно спокойнее.
За день маме никто не позвонил, не спросил, не приехала ли я. Главное, что все живы и здоровы, а остальное переживем как-нибудь.
В серванте стоят мои свадебные фотографии. Мы с Мишей совсем молодые, красивые, беззаботные. У меня пышное платье, талия, как у балерины. Муж уже тогда выглядел брутальным, серьезным мужчиной. Вытаскиваю фотографии, убираю в альбом. Там и Артемкины фотографии, еще до школы. Маленький серьезный карапуз вырос в большого вредного мужичка. Предателя.
Вечер в деревне наступает быстро. На часах еще нет восьми, на улице уже темно. Мама смотрит по телевизору ток шоу. Я делаю вид, что читаю книжку с телефона, сама просто смотрю в одну точку. Наверное, я бы хотела поплакаться на маминых коленях, чтобы она погладила меня по голове. Она тактично обходит эту тему. Какая-то дикая пустота в душе. Может, я ждала более теплого приема. Или я сама похожа на натянутую струну, должна быть благодарна за все, а недовольство лезет само.
- Так, я спать, и ты не засиживайся. Ир, все будет хорошо. Завтра вот увидишь, и Темочка приедет, и Миша все осознает. А ты выбрось эту дурь, на старости лет разводиться. Вы так долго вместе, он не в первый раз себя так ведет? Тогда простила и сейчас прости.
Она выключает свет. Смотрю в темноту, слезы катятся градом. К утру подушку можно будет выжимать. Мама тихонько сопит.
Лезу в телефон, пересматриваю фотографии и видео с моря, с сыновней свадьбы, с последнего Нового года.
- Ира, ну сколько можно ворочиться. Сама не спишь, обо мне подумай, мне уже не тридцать лет в ваши переживания играть.
Отключаю телефон. Скорее бы завтра...
Глава 14
Ирина
Сон так и не пришел. Но пришло осознание, в какой попе я оказалась, сама себя загнала. Иногда, чтобы подняться, надо упасть на самое дно, порыдать до кровавых соплей, умереть и воскреснуть. И мир становится другим.
Никуда я съезжать не буду. Как минимум половина в этом доме моя. И кто бы что ни говорил, я должна по съемным квартирам кататься с ручной кладью, а Миша спокойно жить? Нет уж, это слишком дорогое удовольствие, он на него еще не заработал.
Второй этаж мой, будем жить, как в коммуналке. Так уж и быть, я себе плитку отдельно куплю, буду готовить отдельно. На купленных невесткиных харчах я еще и вдовой скоро стану, так что нечего спешить.
Лежу и смотрю в окно. Вспоминаю себя подростком, как часто я не могла уснуть, также смотрела в окно и строила планы. Если все отмотать назад, то почти все сбылось, кривовато, ну как есть.
Так и не заснула. В начале шестого встает мама.
- Ты ворочалась, и я толком не спала, - она больше по привычке бухтит, чем выговаривает мне. И ее “не спала” очень сомнительно, храп стоял всю ночь. - Ты чай со мной пить будешь? Ты не сердись, я привыкла сама жить, все мне мешает. Я тебе догодить хочу, а не пойму, с какого края зайти, вот и злюсь. Старая я уже.
- Да, я попью чай с тобой. И поеду...
- Правильное решение, я же понимаю, что твое сердце так тоже не на месте.
Мама наспех наливает чай. Режет большими ломтями хлеб, достает масло, из-за которого мы вчера чуть не переругались.
А я и не сержусь. В этом всем себя узнаю. Когда привыкаешь жить вдвоем, готовить только на нас, отталкиваться от нашего расписания, приезжают дети и начинается кошмар. Кажется, что я с кухни не ухожу. Только позавтракали, посуду убрала, все помыла, уже пора обед готовить, и так по кругу.
А теперь я официально себя освобождаю от этих обязанностей. Наверное, муж мечтает, чтобы я тихо и без воплей ушла, а нет, так уже не получится.
Завтрак пролетает быстро. Начало седьмого я уже у машины. Поворачиваю ключ - не заводится, что-то фырчит, хрипит, но никак. И зарядки для аккумулятора с собой нет. У меня два варианта - добираться самой или топать к Коле.
Иду к брату. Не прогонит же?
- Что, не заводится? - Коля выглядывает через забор.
Первая мысль - это он что-то подкрутил. Да нет, она еще вчера плоховато стартовала, так что нечего на него думать. Поднимаю брови.
- Что смотришь? Ир, на нашем краю только бабки живут, как понимаешь, машину из них никто не водит. И тут тишина такая, что слышно, как у соседей чайник закипает. И тут шесть утра - чья-то машина, как туберкулезник кашляет. Думаешь, много вариантов?
Логично. Это в городе тишины никогда не бывает, а тут...
- Поделись со мной зарядкой, а то мне очень не хочется в город на маршрутке ехать.
- Иришка - сестренка, ну кто, как не я тут тебе поможет. Сейчас я к тебе подъеду, от моей “прикурим”. У тебя зажимы есть?
От “сестренка” на душе становится тепло. Может, и в наших отношениях еще не все сломано?
- Коль, я не знаю. Я сама ее только заправлять умею и стекломойку заливать. Муж обычно за этим следил. И ты прав, я от него ушла, - как говорят, правда всегда вылезет наружу.
- Ты знаешь, моя всегда говорит, что ты в таком аду живешь. Мне вроде со своей стороны не видно. А Оксанка говорит, что ей и богатства сто лет не нужны, только бы Миша подальше был.
- Кто его знает. Это когда руку в кипяток суешь, то сразу понимаешь, что больно. А когда вода потихоньку нагревается, то привыкаешь, адаптируешься и не замечаешь, как сварился. Как говорится, мы на том месте, которое заслужили, - снова пожимаю плечами. Пока не готова глубже погружаться в этот вопрос.
- Кстати, Темка звонил, тебя спрашивал. Сказал, и тебе, и бабушке не смог дозвониться. Я сказал, что ты здесь. Не знаю, надо было и нет.
- Все хорошо. Я рада, что мы почти поговорили, - протягиваю руки, как будто его обнимаю.
Он только подмигивает, скрывается за забором. Иду к машине. И, правда, все слышно - бахнул воротами, завелась машина.
Стою у машины, стучу ногой по колесу. Если вчера у меня было ощущение, что я при смерти и выздоравливать не собираюсь, то сейчас начинаю находить плюсы происходящего. А это дает силы.
Колина красная семерка тормозит рядом с моей машиной. Он достает провода, ждем, пока моя машина чуть подпитается.
- Ир, ты приезжай к нам почаще, крестника с женой с собой бери. Не наскоком, нормально, чтобы мы за столом посидели, юность вспомнили, про наших всех поболтали. Миха-то не поедет, он не нашего поля ягода теперь, - усмехается. - Росли на соседних улицах, пили из одной чашки, а теперь он нами брезгует.
Брат подходит ближе, сгребает меня в охапку.
- Я на тебя не злюсь, все понимаю, своя семья- свои проблемы. Мать скучает, мне всю плешь проела. Да я и на нее не злюсь. Я простоват для ваших бизнесов, но картошкой на зиму всех могу обеспечить.
Снова смеемся, кажется, ушло напряжение
Пробую завести машину, с первого оборота не получается. Милая, ну, давай! Со второго раза кряхтя и скрипя, но дело пошло! Видимо, машина вся в меня, такая же тугодум, надо к ней особый подход.