Таскать горшки?! От такой перспективы я вздрогнула, а внутри поднялась волна тошноты. Каора крякнула, наблюдая за мной.
— То-то же. Так что оборви-ка ты с платья все жемчуга да каменья, подбери то, что раскидала и иди в городской ломбард. На первое время тебе хватит, а как устроишься, пиши муженьку письмо, чтобы прислал тебе деньги на содержание.
Внутри меня все заклокотало от гнева и обиды.
Он врал мне, унизил меня, растоптал мое сердце и станцевал на осколках. И сделал это на глазах у всего света. А я к нему письма писать?! Ну, уж нет! Лучше буду до конца жизни таскать горшки!
Но вот что касается украшений…
Поджав губы, я посмотрела на валяющиеся на полу колье и браслеты. В конце концов, если бы я не вышла замуж за Алериса быть может давно уже начала работать. Это всего лишь небольшая плата за то, как он обошелся со мной. Да.
Скрепя сердцем, я подняла драгоценности и глянула на них, как на ядовитую змею. Мне казалось, что они даже извивались и шипели.
— Так-то. Дура ты, Нисса. Как была, так и осталась. Ноги раздвигать научилась, а в голове не прибавилось. Оставайся на ночь здесь, но чтобы завтра утром убралась поскорее. Похлебку-то гляди разучилась варить?
— Не разучилась, — глухо отозвалась я, ощущая, как эмоции разрывают грудь.
Но нельзя плакать. Нельзя.
На вырученные с продажи камней деньги я купила себе тройку простеньких платьев, нижнее белье, немного трав для ухода за кожей, кое-какой еды и самое главное — сняла крошечную комнату на самой окраине города. Даже моя уборная во дворце Алериса была больше, чем все жилье целиком. Но времена изменились, и с этим нужно было мериться.
Устроившись в городе, я первым делом пошла по всем тавернам, постоялым домам и ночлежкам в поисках работы. Но как и говорила старая Каора все места давно уже были заняты. И где бы я не спрашивала о возможности поработать, тут же получала подозрительные взгляды от обслуги — боялись видимо, что как бы я их место не украла.
А из одной таверны меня и вовсе пинками вышибли.
По правде сказать, все это было полным абсурдом. Я шла по грязной улице, не разбирая дороги, и не могла поверить в то, во что превратилась моя жизнь. Еще несколько недель назад ко мне приезжали лучшие модистки столицы, чтобы утвердить мерки на платье. А сегодня я покупаю самое дешевое пиво, похожее скорее на мочу другров, и прошу поработать в нищей ночлежке, на которую еще пару дней назад бы и не взглянула.
Остановившись, я задрала голову и посмотрела на противоположное моему мрачному настроению голубое небо. Быть может, так мне и надо?
Я была такой наивной и глупой. Поверила речам серебряного дракона, хотя могла ведь догадаться, что такой, как он, не пойдет на поводу у мимолетных чувств. Могла бы… Но мой новый мирок был таким сказочным и прекрасным… В одночасье у девочки, которая не имела ничего, появились и красивый дом, и наряды, и прислуга. Алерис разбаловал меня всего за какой-то месяц. До знакомства с ним я оголодало поднимала грязные яблоки с земли и с наслаждением ими хрумкала, а спустя несколько недель после свадьбы даже слышать не хотела про блюда среднего качества. Только шедевры лучших поваров подавай, и все тут.
Но ведь… Я просто хотела любви Алериса. А он говорил, что выражает ее именно в дорогих вещах и подарках. Только теперь я поняла, как же это было глупо.
С запоздалым стыдом я стала вспоминать, как кривила губы на дорогущие платья, как ругала служанок, опаздывающих с чаем на каких-то пару минут, как капризно прогоняла учителей, веря, что моей судьбе ничего не угрожает. И правда… Зачем мне было изучать искусство управления или историю, если я уже была женой второго дракона империи?
— Смотри, куда прешь!
В меня кто-то врезался, отчего я не удержала равновесие и бухнулась прямо на грязную мостовую. Мимо, сплевывая, прошел какой-то бугай, держащий в огромных ручищах тяжелый мешок.
— Сам смотри… — буркнула я и, отряхивая подол платья, поднялась.
Нахмурившись, я огляделась и поняла, что понятия не имею, в какой части города я оказалась. Узкая улочка давила со всех сторон, окна зданий смотрели прямо в глаза друг в другу, а бельевые веревки, которые я по-началу не заметила, развевались на ветру, как стяги. Из-за угла стали доноситься веселые голоса и пьяные окрики, и я, решив было, что там притаилась еще одна таверна, тут же отправилась туда.
Быть может, хоть там меня кем-нибудь возьмут работать.
Но довольно скоро я поняла, что то была не таверна. Из распахнутой настежь двери вышла скорее полураздетая, чем полуодетая размалеванная девица с кружкой какого-то алкоголя, а в след за ней тащился неприметные старичок средних лет, плотоядно поглядывающий на полуобнаженные ягодицы.
Публичный дом.
К горлу подкатило отвращение, и я сделала несколько шагов назад. Ну, уж нет! И ноги моей не будет в этом месте! Лишь представив всю грязь и разврат, которые цвели в стенах безобидного с виду здания, я начинала испытывать тошноту.
Развернувшись на пятках, я подобрала подол юбки и стремглав устремилась прочь от этого ужаса. Стремясь успокоить разбушевавшееся сердце, я привычно обратилась к своему свету, но наткнулась лишь на холод и пустоту.
Сжала зубы.
Плевать. И без света справлюсь. Все равно я ничего не могла с ним делать, лишь призывала его для собственного спокойствия.
Я бежала до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил. Согнувшись и уперев ладони в колени, я хватала ртом воздух, стремясь отдышаться. На удивление, я чувствовала себя лучше. Не физически, конечно, а морально.
Словно миллиардная крупица моей боли откололась от кокона и упала где-то по дороге, и я с размаху наступила на нее подошвой своих простеньких туфель.
Вдруг ударил колокол, и я вздрогнула. Звон его послышался совсем рядом, и, подняв голову, я с удивлением обнаружила, что остановилась прямо напротив храма. Жрецы затянули свою песню, и у меня по коже побежали мурашки, а пустота внутри завибрировала, отзываясь на их голос.
Из переулков потянулись дральи и драйлы, и вскоре я уже стояла в толпе внутри небольшого храма, где под потолком было одно единственное изображение Прародителя — огромного дракона с тремя головами: серебряной, золотой и черной.
Пурпурные мантии жрецов сгрудились в круг у алтаря. Они вскинули руки и устремили их голоса ввысь в успокаивающей молитве на непонятном для меня языке. И народ вокруг меня тоже стал поднимать руки, образуя странную волну.
— Омейн! Омейн! Славься! Омейн! — выкрикивали они с такой радостью, словно прямо в это мгновение им предложили невероятно щедрый дар.
Чумазые, грязные, в оборванной одежде, худые и голодные они с ликованием славили Прародителя и были совершенно счастливы в это мгновение. Невольно их радость проникла и под мою броню скорби. Тонкой иголочкой она проделала себе путь внутрь и устремилась к самому сердце живительным ручейком.
— Омейн! Славься! Омейн! — закричала я вместе с ними, ощущая, как все внутри вибрирует. Закрыв глаза, я целиком отдалась этому чувству. — Омейн!
Но вдруг молитва жрецов резко оборвалась. И драйлы вокруг меня тут же затихли. По толпе шепотками расползлась тревога.
— Почто остановились-то? Аль случилось чего? Резко закончили… Так и Прародителя прогневать можно, — перебрасывался меж собой народ испуганными словами.
Привстав на носочки, я старалась разглядеть, чем же была вызвана задержка. Мантии жрецов замерли в странном напряжении, они тихо переговаривались меж собой. Я нахмурилась. Ну, что опять такое?! Меж тем мой взгляд скользнул к стене, за спинами служителей храма, и дальше — к углу. И вот тут волосы на моем теле встали дыбом.
Оттуда поднималось нечто.
Сначала показалась огромная голова с витыми рогами, а затем на чудовищной морде вспыхнули два алых глаза. И смотрел монстр прямо на меня!
— ГАОЛЬФ! — закричали прямо рядом со мной.
Женщины завизжали. Драйлы, оказавшиеся спереди, тут же поспешили убраться, начиная теснить меня к выходу.
Монстр запрокинул голову и оглушил храм громоподобным ревом, так что стены задрожали. А я, сносимая потоком толпы, не могла оторвать взгляда от чудовища. Впервые в жизни видела монстра так близко. Как и всех, меня до костей пробирал ужас, но вместе с тем в груди снова что-то завибрировало, потянулось вперед, и гаольф тут же дернул головой в мою сторону.
«Kwaarido, us tetto — ii weyardo» — зазвучал в моей голове чужой и незнакомый голос.
Люди врезались в меня, почти сбивая с ног, но я почему-то не могла бежать, глядя прямо на чудовище. Вибрация в груди усилилась, темнота внутри нагрелась, и мне стало казаться, что если я сейчас открою рот, то из него вырвется пламя.
«Us tetto — ii weyardo. Grakh» — услышала я снова, а затем гаольф двинулся прямо ко мне, постепенно появляясь из темноты.
Он шел кошачьей мягкой походкой, а его клыкастая пасть опасно скалилась. Алые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Страх пульсировал в груди вместо со странным чувством единства. Между мной и этим чудовищем словно образовалась единая ниточка, которую было не перерубить ни оборвать. Но тут гаольф зарычал, его алые глаза сверкнули в полумраке храма, и тут до меня окончательно дошло, что пора делать ноги. Хватит на сегодня. Помолились.
Глотая крик, я развернулась, напоследок успев поймать пристальный взгляд бесцветных глаз одного из стариков-жрецов, а затем, вновь подхватив юбки, бросилась наутек.
Прародитель, помоги!
Едва мои ноги оказались за порогом храма, как я услышала возобновившееся пение жрецов, только сейчас их молитва была направлена на то, чтобы изгнать чудовище из святой обители. Неожиданно для самой себя я почувствовала печаль, а сердце укололо ощущением потери.
Совсем с ума сошла… Уже и к монстрам привязываюсь!
— Храм проклят! Осквернен! Горе всем, кто был на службе… — сетовали драйлы в толпе.
Моя грудь тяжело вздымалась, то ли от страха, то ли от быстрого бега. И выцепив в толпе испуганную женщину, я кинулась к ней.