Невысокая, светлокожая, соблазнительная, Динка только недавно начала учувствовать в соревнованиях на Млечной Арене, но с первой гонки делала феноменальные успехи. Многие полагали, это потому, что у неё в друзьях была сама Джин, которая научила её всему, но Марлен знала, что это не так.
Динка, несмотря на внешнюю хрупкость, была чертовски умелой гонщицей. Она умела соответствовать требованиям. Впрочем, все гонщицы умели, иначе их бы отсеяли еще на первом году обучения, или даже раньше.
Все гонщицы были обязаны отвечать определённым физическим требованиям. Их отбирали, руководствуясь не только понятиями здорова-не здорова, но и внешними данными, и на протяжении всего процесса обучения следили за их рационом питания, состоянием кожи, волос, ногтей.
Гонщицы стали для жителей города (особенно мужской части) эдакими недосягаемыми идеалами. А разве может идеал быть некрасивым?
На них запрещалось использовать влечение, а запретный плод, как известно, наиболее сладок.
Влечением обладали все ящерры. Никто не знал, как и откуда у них появилось это умение, но ящерры умели подчинять себе волю всех женщин, что родились на этой планете.
Женщины-ящеррицы могли то же самое делать с мужчинами, но ящерриц было значительно меньше, они редко выходили из своих домов-крепостей, постоянно находясь под защитой мужей, братьев или отцов, вот и получалось, что основной удар доставался именно земным женщинам, ведь внешне они выглядели почти ящеррицы, лишь не обладали хвостами. Зато, к собственному несчастью, были способны вызвать у мужчин-ящерров плотское желание.
И это стало их проклятием, потому что, стоило ящерру захотеть земную девушку — любую! — и спустя несколько секунд она превращалась в марионетку. Под действием влечения девушка делала самые разнузданные вещи, на которые бы не согласилась, находясь в здравом уме и твердой памяти.
Это было их проклятое ящерриное право — иметь — поиметь! — любую понравившуюся земную.
Другое дело — гонщицы, на них влиять подобным образом было строго-настрого запрещено указом Догана Рагарры. Они могли свободно разгуливать по Мыслите, не боясь, что какой-нибудь ящерр затащит их в подворотню, заставит опуститься на колени, снимает одежду, и… Нет-нет, спали с этими девушками лишь мужчины, заплатившие за это немалую суму, то есть сделавшие на девушку официальную ставку.
Ставки можно было делать только на гонщиц Млечной Арены. Вот так и получилось, что лисичка-Марлен ещё ни раз не делила постель с представителем противоположного пола — её с одиннадцати лет готовили к инициации на Млечной Арене, ну а поскольку она там ни разу не была, то и ставок на неё не поступало.
— Давайте сегодня не будет о плохом, — Арора передала Марлен полный стакан рыги. — Наполняйте свои кружки и выпьем за сегодняшнюю, точнее уже вчерашнюю победу Джин и за то, чтобы мы максимально долго побеждали на этих чёртовых соревнованиях. За наши будущие победы!
Девушки подняли вверх железные кружки, и громко чокнулись. Удивительно, как они не «чокнулись» намного раньше, ведь причин у каждой было предостаточно.
Через несколько минут Марлен расслаблено откинулась на одеяло — от выпитого ей было сложно сохранять координацию. Подруги продолжали что-то обсуждать, слышался их смех, но лисице уже было не до того.
Марлен посмотрела вдаль, туда, где горел тысячами ярких разноцветных клякс город Мыслите. Над городом, будто шарики на тонкой нитке, повисли цветы. Это были всего лишь воздушные заправки и наблюдательные пункты, но, если смотреть издали — самые настоящие пионы, яркие и светящиеся.
Для многих этот город был средоточием искусства, талантов и архитектурных подвигов. Об этом городе Мечтали. Но гонщицы видели его в другом свете — этот город стал их тюрьмой.
Гонщицы были главным развлечением Мыслите. Помимо участия в смертельных гонках, они танцевали на праздниках, были желанными гостями на деловых переговорах, официальных мероприятиях, и даже (очень редко) свадьбах ящерров.
Казалось, что их жизнь — это сказка. И лишь сами гонщицы знали, какова их жизнь на самом деле. Каждый день — испытание, и в случае провала город, который некогда обожал гонщицу, разорвёт её на куски. А сколько девушек уже погибло — не сосчитать. Разве помнит кто-то их имена?
Марлен на мгновение представляла, что им удалось убежать от тотального контроля системы, созданной Доганом Рагаррой. Алкоголь, умноженный на восторг приятных мыслей, вынудил её послать звездному небу искреннюю улыбку.
Они бы жили с бунтовщиками, пусть под землёй, пусть на станции, но свободные!
Секретные подземные станции — единственные места на планете, где земные люди сохраняли свободу, и Марлен стремилась туда всей душой.
А ведь так легко представить, что где-то там, под землёй, находится настоящая станция, где обитают свободные люди. Марлен им так завидовала! И она надеялась, её мать знает, что делает, заставляя единственную дочь оставаться в этом проклятом ящеррином городе.
Ящерры. Многие уже позабыли, когда и почему эти инопланетные создания прибыли на планету. Но они были сильны, выносливы и обладали технологиями, которых не было у земных людей, что позволило чужакам превратить земных в рабов: люди готовили им еду, выполняли базовую работу на строительстве и, конечно же, служили постельными грелками.
Взяв под контроль целую планету, ящерры принялись наводить порядки: они построили новые города, привнесли в повседневную жизнь технологии, о которых раньше никто ничего не знал. Они культивировали выращивание новых сортов пшеницы, развивали сельское хозяйство и создавали вокруг себя мир, где всё было идеальным… для ящерров.
Земные люди были обязаны принять свою участь, а тех, кто сопротивлялся, вылавливали целые отряды специально обученных ящерров.
Каждый день эти отряды покидали территорию города, чтобы охотиться на земных людей — тех, кто не соглашался жить по указке ящерров.
Чаще всего, на «охоту» ездили терции — специально обученные военному дело ящерры. Для них это был своего рода «выпускной экзамен» — поймал повстанца, и твой статус резко возрастает, ты — настоящий терций.
Внешне, ящерры были очень похожи на людей, если б не едва уловимый серебристый оттенок кожи. Также у них имелся отросток, который земные люди именовали хвостами, не иначе.
Возможно, у этой части тела имелось другое, ящерриное название, но земные люди в силу физиологических способностей были неспособны выучить язык ящерров, а ящерры не сочли нужным снисходит до объяснений и придумывать новое слово в земном языке.
Язык ящерров базировался не на звуках, зарождающихся в гортани, он воспроизводился органами, которых у земных людей попросту нет.
В силу другого строения тела, земные были физически неспособны воспроизводить ящерриную речь, поэтому именно ящерры были вынуждены изучать язык поверженной планеты, хотя бы для того, чтобы отдавать слугам базовые команды: «Убери в комнате», «Принеси еду» или «Ложись в кровать».
Ближе в трём часам ночи девушки начали укладываться спать. Марлен, увлечённая собственными мыслями, прихлёбывала эль. Сна не было ни в одном глазу. Она не чувствовала холода, да и какой может быть холод — в Мыслите всегда тепло, это идеальный для людей город. Жаль, не земных, а ящерров.
Огонь понемногу дотлевал. Марлен подкинула в костёр сухую ветку и с удовлетворением наблюдала, как дерево обрастает пламенем.
— Спать ещё не хочешь?
К ней на покрывало подсела Мира. Она вытянула стройные ноги перед собой и откинулась назад на локтях. Марлен перевернулась на живот и взглянула на неё вопросительно.
— Ты чего не ложишься? — спросила лисица. — У тебя соревнование послезавтра.
— Ну и что? — беззаботно отозвалась подруга. — Чему я научилась за годы служения Мыслите, — Мира фыркнула, — так это тому, что моя жизнь — не соревнования, а то, что происходит в перерывах между ними.
— Я где-то это уже слышала.
Старшая гонщица зажмурилась и вытянула шею, будто наслаждаясь солнечными лучами. Может, так и было, только вместо лучей — тепло дотлевающего костра.
— На меня сделали оранжевую ставку.
Марлен дернулась.
Красная ставка — особая пометка на браслете. У каждой гонщицы имеется её личный браслет. Это устройство высчитывает пульс, будит по утрам, напоминает, когда надо ложиться спать и когда — есть.
Он сигнализирует об опасности, шлёт в Центр данные о здоровье хозяйки. Именно благодаря браслетам горожане издалека узнают Гонщиц. Некоторых, конечно, знают в лицо, но для таких, как Марлен, браслет — единственное, что внешне отделяло её от статуса обычной жительницы Мыслите.
За Гонщицами следили, и «украшения» на руках — один из лучших способов слежки. Как, например, центр узнавал, что Гонщица нарушила запрет и имела неразрешённый половой контакт? Благодаря данным, считанным с браслета!
На браслете было две тонкие полоски — голубая и прозрачная. Голубая меняла цвет от светло-голубой до насыщенно-синей, в зависимости от того, сколько ставок сделали на гонщицу. Как правило, это происходило перед соревнованием, в котором девушка будет участвовать. Такие ставки были желанными для любой гонщицы, они сигнализировали, что, в случае победы, она получит большую награду.
Ну а прозрачная полоса… иногда становилась ярко-оранжевой, почти красной. Это означало, что на гонщицу сделали особую ставку, и вскоре ей предстоит провести ночь с тем, кто согласился за это заплатить.
Подобное происходило редко. Поговаривали, Рагарре претит мысль, что при нужном количестве денег любой может переспать с гонщицей. Но бывали и исключения.
Некоторым девушкам разрешали обходить запреты, но только за особые «выслуги» — частые победы, яркие манёвры на Млечной Арене.
Мира относилась к «некоторым», и ей в награду разрешали проводить ночи с мужчиной, который за это не платил и в которого, как подозревала Марлен, Мира была влюблена.
Цена высока — чтобы увидеть его, каждый раз во время гонок Мира совершала трюки, после которых даже Джин орала на неё как ненормальная и требовала: «Прекрати искать смерти!». Но Мира не могла. Нет трюков «за гранью необходимого» — нет возможностей «за гранью правил».