— Кирилл Аркадьевич, — тип попытался стать как можно меньше, — я думаю, произошло недоразумение. Разумеется, мы все немедленно исправим, разумеется, за наш счет. Желаете вернуться к отправной точке?
— Нет, не желаю, — отчеканил Кир, — желаю прервать тур.
— Не горячитесь, Кирилл Аркадьевич, — пел тип медовым голосом, — мы можем пойти вам навстречу и предоставить более качественные варианты. Вот, обратите внимание, сценарий «Тень под звездами», — тип протянул неизвестно откуда взявшийся листок. (Сергей вздрогнул. Кир молчал.) — Или вот, — тип протянул другой листок, — «Остров Лесбос». «Пэ-Эн-Пэ» пятьдесят процентов. Хит продаж прошлого месяца. Для вас, разумеется, индивидуальное сопровождение. Между прочим, этот вариант дороже вашего на полторы тысячи евро. Я понимаю, что для вас вопрос цены неважен, но это же о чем-то говорит, а? — Тип подмигнул.
— Вы мне еще виртуальный бордель предложите, — холодным злым голосом отозвался Кир.
Тип прислушался к чему-то, потом смутился:
— Ох, простите, Кирилл Аркадьевич, видя вас в добром здравии и, так сказать, на коне, я совсем забыл, что…
— Исчезни, придурок, — прошипел Кир, — и выдергивайте меня отсюда поскорее.
Тип воспринял это буквально и — исчез. Кир выразительно вздохнул. Сергей прокашлялся:
— Объяснения будут?
— Не вижу смысла, — не оборачиваясь, ответил Кир.
— А вот я — вижу. — Сергей начал злиться. — Вроде предполагалось, что мы — напарники? Я имею право знать, что происходит, ты не находишь?
Кир вздохнул, крикнул в небо:
— Побыстрее там, — и обернулся. — Происходит виртуальный тур, предоставляемый компанией «Реалити-два». Все это, — Кир обвел вокруг рукой, — в реальности не существует. А ты всего лишь программа-спутник.
— Какая, на … программа? — спросил, холодея, Сергей. — Я Сергей Чесноков, известный писатель-фантаст. И я не понимаю…
— Я тоже не понимаю, — перебил Кир, — не понимаю, на фиг я все это говорю, все твои ответы — всего лишь достоверная имитация реакции и эмоций имитируемой личности. Человек отвечает на две тысячи двенадцать определенных вопросов, и комбинация этих ответов, заложенная в поведенческую модель, при равной базе данных для исходной личности и для поведенческой модели обеспечивает девяностовосьмипроцентное совпадение реакции. «Известный писатель-фантаст» Сергей Чесноков, настоящий Сергей Чесноков, за некую сумму разрешил использование своего имени и своей поведенческой модели в турах «Реалити-два». Многие, покупающие тур «Тень под звездами» или «Зеркальный лабиринт», выбирают в качестве спутника самого автора. Еще вопросы?
Сергей ошарашенно молчал.
— Ах да, — добавил Кир, — ты как программа слегка доработан. Твою поведенческую модель я довольно сильно подправил. Я реализовал в исходной нейросети свободные связи, что должно обеспечить определенную поведенческую гибкость в нестандартных ситуациях. Так что ты не такой, как все, можешь гордиться.
Сергей сглотнул.
— Это из-за этого я не замер, как все остальное вокруг?
— Нет. Не из-за этого. Ты — программа-спутник. Твой процесс напрямую связан с моим, и твое время квантуется также, как и мое. И вообще, программа-спутник имеет некоторые привилегии относительно других.
— А сам-то ты кто такой? — повторил свой вопрос трехдневной давности Сергей.
— Безруков Кирилл Аркадьевич, сын Аркадия Безрукова, владельца «Реалити-два».
Помолчал и добавил:
— И мне действительно пятнадцать лет. Но в реальной жизни я инвалид с рождения — ниже пояса я парализован. Пожалуй, стоит сменить фамилию на Безногов, как думаешь?
— Извини, — отозвался Сергей.
— Не стоит извинений, — ответил Кирилл безучастным тоном, — в своем суперкресле я такое могу вытворять, чего на ногах никто не сможет. А отец обещает скоро сделать механические ноги, которые будут управляться прямо из головного мозга, и я смогу ходить ничуть не хуже остальных.
Сергей слез с неподвижной лошади и сел на песок. Песок уже не был песком. Это был шероховатый камень, выглядевший как песок, ни холодный, ни горячий на ощупь.
— Со мной-то что теперь будет?
Кир пожал плечами:
— Ничего. Обычный экземпляр программы просто стерли бы, но я тебе отдельную область выделил. У меня еще кой-какие идеи насчет этой нейросети.
— А тебе это не кажется… бесчеловечным?
— Ой, брось, — Кир поморщился, — я твой код почти что наизусть знаю. Нет там ни капли человека. Но имитация и в самом деле неплохая. Определенно есть разница. Надо будет попросить запись игры и прогнать ее для стандартной модели. По-моему, стандартная давно бы уже сломалась и «заглючила».
— Но я-то не чувствую себя программой, — Сергей не собирался мириться с полученной информацией, — я-то чувствую себя человеком и требую, чтобы со мной обращались как с человеком.
Кир негромко засмеялся:
— Дожил. Моя же программа требует, чтобы я с ней обращался по-человечески. Неужели мне наконец удалось создать искусственный интеллект? Слушай, — Кир оживился и обернулся к Сергею, впервые за весь разговор взглянув ему в глаза, — если ты для меня тест Тьюринга пройдешь в Антверпене, я для тебя что хочешь сделаю. Будешь жить в роскоши, в которой ни один царь никогда не жил. Женщины опять же. Собственного опыта у меня в этом, сам понимаешь, нет, но все попробовавшие утверждают, что в реальной жизни такого попробовать просто невозможно. А у тебя этого будет сколько захочешь. А?
Сергей только глянул исподлобья.
— Да ты не тушуйся, пойми, это для тебя наилучший вариант. Да ты поймешь, ты умная, то есть умный… Интересная дилемма: слово «программа» — женского рода, а ты вроде как мужского. Не совсем понятно, как к тебе обращаться… Ну да ладно, это мы потом, так сказать, в более удобной ситуации обсудим.
— Когда ты будешь с той стороны монитора? — спросил Сергей мрачно.
Кир ухмыльнулся:
— Ну… да. Но я тобой просто восхищаюсь — от человека не отличишь, черт побери. Согласись, я просто великий программист. А, ну вот и они наконец…
— Кто? — спросил Сергей, озираясь. Но никто ему не ответил, а когда он обернулся обратно к Киру, то не увидел никого. Седока на второй лошади уже не было, Сергей остался один. И еще — солнце, уже почти скрывшееся за горизонтом, вдруг снова оказалось на середине небосклона, ярко осветив песчаные барханы и нелепую застывшую картину.
Некоторое время Сергей посидел на месте, чего-то ожидая: то ли того, что мир вокруг вдруг перестанет существовать, то ли того, что перестанет существовать он сам, — он точно не знал. Но ничего не происходило. Замершие вокруг фигуры разбойников на верблюдах раздражали его, и, сам не понимая почему, Сергей поднялся и направился в сторону по окаменевшему песку. Куда — он не знал и не без оснований предполагал, что направление не имеет ни малейшего значения. Оставшиеся за спиной разбойники вселяли непонятную тревогу, Сергей временами оборачивался посмотреть, не пошевелились ли они, и облегченно вздохнул, когда злополучное место скрылось за очередным барханом. Сергей шел еще с полчаса или час, потом остановился, сел на гребень бархана и замер так, без мыслей и движения. «Интересно, — подумал он, — это у меня шок или это просто потому, что я — программа?» Усмехнулся, зачерпнул рукой песок и принялся бездумно пересыпать его из руки в руку. Только через минуту до него дошло, что он делает.
Сергей вскочил, тут же погрузившись в мягкий песок по щиколотки, споткнулся, упал и покатился вниз по бархану, чихая и выплевывая набивавшийся в рот песок. Докатился до низа и долго вытряхивал песок из ушей, глаз и прочих естественных отверстий. Потом замер и прислушался. Мир вокруг определенно ожил: в нем появились звуки, легкий ветерок временами пробегал над пустыней, срывая с бархана тонкие струйки. Сергей постоял некоторое время, опять ожидая непонятно чего — то ли явления лица Кира на полнеба, то ли гремящего голоса в его же исполнении. Но все так же ничего не происходило. Сергей подождал-подождал, потом пожал плечами и пошел дальше, временами негромко ругаясь: по окаменевшему песку идти было не в пример приятнее. Но этим список появившихся неудобств не ограничивался — через некоторое время Сергей с удивлением понял, что чувствует жажду, причем чем дальше — тем сильнее.
Через пару часов и соответственно десяток километров жажда из разряда неприятностей переросла в нешуточную проблему. Любой степняк сказал бы Сергею, да и он сам отлично знал, что полдень — самое неподходящее время для путешествий по пустыне, но он уже не собирался признавать за этим ненастоящим миром какие-то реальные права. И то, что слепящее местное солнце убивало его ничуть не хуже реального, вызывало у него непонятную обиду. Еще не хватало помереть от жара нарисованного солнца! Он пытался убедить себя, что он — не более чем программа, имитирующая страдание от имитированной невыносимой жары, но не очень преуспел. Потом Сергей подумал, что у реального человека, пожалуй, больше шансов убедить себя в подобном бреде, аутотренинг там, самовнушение, то-сё. А если программе предписано мучиться от жары, то тут уж никуда не денешься. Еще позже Сергей понял: его обманули. Если разработчикам компьютерной игры нужно, чтобы персонаж-программа страдал от высокой температуры, то пусть и программируют этого персонажа, чтобы он изображал страдания. Зачем программировать ощущения, которые будет испытывать программа? Зачем программировать шершавую сухость в горле, режущую боль при попытке сглотнуть, затрудненное дыхание и головокружение? Кому это надо? Возможно, мир вокруг и не был реален, но сам Сергей вовсе не собирался примиряться с собственной не-реальностью. Он попытался напрячь мозги и придумать непротиворечивое объяснение происходившему, но получалось туго.
— Вот, допустим, ФСБ. Сделали мне ложные воспоминания и закинули в Гоби. Нет, ФСБ — это вряд ли, чего могут еще не знать о Монголии наши спецслужбы, пусть будет ЦРУ. А еще лучше — инопланетяне, — бормотал он, забираясь на очередной бархан, помогая себе руками. — Закинули и наблюдают теперь за мной с орбиты. Или прямо с ал