— Когда? И зачем он запер нас и унес единственный ключ?
Люк, ведущий в подвал из молитвенного зала, можно было открыть только снаружи. Запертые в подвале боевики могли выйти только через дверь, ведущую прямо во двор церкви, но массивная стальная дверь открывалась электронным ключом в виде пластиковой карточки, который и унес с собой Усама.
Всего ключей было три — еще два хранились у Дэйва и Джен. Третий ключ обычно хранился за пазухой у Умара, исполнявшего обязанности привратника благодаря своему чуткому сну и острому слуху. В любое время дня и ночи Умар должен был открывать дверь по тихому условному стуку и впускать вернувшихся братьев. Наружу он выпускал братьев с разрешения Усамы или Мустафы. Усама взял ключ и после этого исчез, сказав, что выходит на короткое время, чтобы лично оценить обстановку снаружи. Ушел и не появлялся. Что еще оставалось делать? Только одно! Ждать!
Джен выжимала из машины все, что только было можно, но оторваться от Усамы не смогла даже на трассе. Розовый «форд» и серебристый кабриолет мчались, как привязанные, по пустому шоссе посреди каменистой аризонской пустыни. День выдался исключительно душным и жарким, и после захода солнца долгожданная прохлада не наступила — пустыня щедро отдавала запасенное тепло. Мокрая от пота футболка Чувака прилипла к спине. Да вдобавок еще столько волнений!
Джен вслух молила Бога, чтобы у их преследователя бензин кончился скорее, чем у них. Разрыв между автомобилями почти не менялся. Чувак в очередной раз обернулся и увидел, как порыв ветра сорвал белую чалму с головы Усамы. Теперь каждый желающий мог полюбоваться огромной гематомой на его темени.
— Вот ведь псих! — крикнула Джен. — Надо его как-то остановить!
Чувак вдруг вспомнил о револьвере, полученном от Рэнди, который лежал на дне его сумки. Он достал револьвер, высунулся наполовину из окна и принялся палить в сторону Усамы. Однако впечатление было такое, будто пули отскакивают от его лба, как от передка бронетранспортера.
Чувак не мог видеть, что навстречу им, то и дело выезжая на встречную полосу, несется на всех парах обшарпанная голубая «тойота», битком набитая обкуренными визжащими подростками. Джен посигналила, призывая их к осторожности, но это не помогло. От громкого звука рука у Чувака дрогнула, и благодаря этому последним выстрелом он разнес в клочья переднее колесо Усамы. Кабриолет вылетел на встречную полосу прямо под бампер «тойоты». Раздался громкий удар, похожий на звук выстрела из штурмовой винтовки.
— Держись! — заорала Джен так громко, что у всех заложило уши.
Она вывернула руль таким образом, что Чувака затянуло на развороте обратно в салон «форда», проехала еще с десяток метров и дала по тормозам. Пассажиры «форда» обернулись и напряженно уставились в одну точку. В этот момент грохнул бензобак кабриолета, и к небу взметнулся длинный язык оранжевого пламени, тут же сменившийся столбом черного дыма…
Глава 27Лос бандитос
Джен остановила машину. В небе, похожем на опрокинутую черную чашу, мерцали серебристые звезды. Вокруг не было ни души, стояла гулкая тишина, и только изредка ее нарушали шум ветра и вой койотов. Чувак радовался, как никогда в жизни. Все проблемы остались позади! Как тут не радоваться? Рядом с ним Джен, а Усама, судя по всему, отправился на вечный постой к небесным гуриям.
— Я счастлив! Джен, ты не можешь даже представить себе, насколько я счастлив! — вырвалось у Чувака. — Я вырвался из проклятого подвала, я, то есть мы вырвались из проклятого Катарсиса! Поверить не могу, что нам это удалось! Мы смылись из Катарсиса, да еще с такими деньгами! И оставили в дураках этого бородатого гангстера Усаму!
Джен посмотрела на него со снисходительной улыбкой, а затем перевела взгляд на заднее сиденье. Там по обе стороны открытого чемодана расположились Чамп и Микки. Чамп положил на край чемодана голову, а Микки запустила в него хвост и одну лапу.
— А ну брысь отсюда оба! — что было мочи заорала Джен.
Она перегнулась через сиденье и захлопнула крышку своего розового сейфа. А затем руками распихала Чампа и Микки по углам сиденья и велела им сидеть тихо.
После чего приветливо улыбнулась Чуваку. А тот продолжал рассуждать о том, как лучше всего распорядиться их деньгами:
— Миллион мы можем положить в банк и жить на проценты с капитала! А можем вложить его в какое-нибудь выгодное дело…
«Я оставлю этого идиота на ближайшей заправке. Смоюсь, пока он будет кормить сэндвичами свой зверинец. Я сама знаю, как мне следует распорядиться моими деньгами», — подумала Джен, но вслух произнесла нечто противоположное:
— Дорогой, ты просто делец с Уолл-стрит! Как я рада, что мы одна команда!
И вдруг все вокруг побелело до неимоверной белизны. Пассажиры «форда» на мгновение ослепли. Страшный вихрь подхватил розовую машину, закружил, как щепку, и бросил на землю. К счастью, она упала на все четыре колеса, амортизаторы погасили удар. Стало светло, как днем. Как только зрение частично восстановилось, Чувак выскочил наружу и повернулся лицом в сторону Катарсиса. Из того места, где ему полагалось быть по определению, к небу поднимался гигантский серо-белый гриб. Его клубящаяся шляпка размером с десяток футбольных полей уперлась в сияющие небеса, такие яркие, что звезд уже не было видно.
— Что за дела! — удивленно воскликнул Чувак. — Ни фига себе! Неужели в Катарсисе тоже взорвали атомный заряд?
Микки в ужасе забилась в промежуток между сиденьями и застыла там без движения. Зато Чамп, оскалив клыки, с полным самообладанием наблюдал за происходящим. Он уже видел такую картину в Парадайзе. В небесах опять клубились серые облака, подсвеченные неестественно белым сиянием. Чувак вернулся в машину.
— Дави на газ, Джен, — взволнованно крикнул он. — Чем раньше мы уберемся отсюда, тем лучше. Мы с Чампом уже проходили это в Парадайзе, то есть мы видели, как его взорвали. Скоро все вокруг накроет пылью и…
— Я жму! — ответила Джен.
Она вцепилась в руль так, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения… Вперед! Вперед! Вперед, навстречу счастью! Им повезло — они успели отъехать на расстояние, достаточное для того, чтобы получить от ядерного взрыва в Катарсисе только хорошие впечатления. Иначе говоря — вдоволь налюбоваться ярким, завораживающим зрелищем и при этом не поджариться и не попасть под радиоактивные осадки. Чувак сидел на переднем пассажирском сиденье, развернувшись вполоборота, чтобы одновременно видеть Джен, Чампа с Микки и клубящееся марево позади бешено мчавшейся машины. Почувствовав, что от неудобного положения шею сводит судорога, Чувак повернулся лицом к трассе.
— Вот это да! — сказал он Джен, растирая затылок руками. — Ужасно бы было оказаться в Катарсисе во время взрыва.
— Да уж! — охотно согласилась Джен. — Это пошло бы вразрез с моими жизненными планами.
«Если Катарсиса больше нет, то мне нечего бояться, — думала она, глядя на дорогу и машинально переключая скорость. — Все, кто мог бы преследовать меня, уже мертвы. Обстоятельства сложились удачно! Осталось скинуть балласт, и можно начинать обеспеченную жизнь!» Под балластом она подразумевала своих пассажиров.
Чувак слышал, как Микки и Чамп устроили возню на заднем сиденье, но не стал оборачиваться. Некоторое время он смотрел вперед, но это занятие вскоре ему наскучило, ведь, кроме камней и одиночных кактусов, рассматривать было нечего. Тогда он снова принялся строить планы.
— Надеюсь, ты не хочешь остаток жизни провести в Мексике? — с плохо скрытым беспокойством спросил он.
— Пока не думала, милый, — улыбнулась Джен. — А ты имеешь что-то против Мексики?
— В общем-то ничего не имею, — признался Чувак, — но мне хотелось бы осесть в каком-нибудь небольшом американском городе, тихом, уютном и добродушном…
— Ты уже пробовал в Катарсисе, — возразила Джен, — и что получилось? Добродушными бывают только люди, да и то не все, не всегда и не везде.
— Нет, ты ошибаешься, города тоже бывают дружелюбными, враждебными и так далее. Катарсис не в счет…
Чувак пустился в объяснения, пытаясь доказать, что Катарсис — это скорее исключение из правил, чем правило. А Джен думала о том, что Чувак похож на Гулливера в стране великанов или на одинокого ковбоя, который утром приезжает в обезображенный скверной коррупции город, а вечером покидает его очищенным, обновленным и блестящим, как новый десятицентовик. Одновременно она искала предлог для того, чтобы остановиться и бросить Чувака с его компанией прямо на дороге. Ей так хотелось остаться наедине со своим розовым чемоданом, что ждать до заправки у нее уже не было сил. Поэтому, увидев на дороге нескольких мужчин в широкополых сомбреро и перегородивший трассу белый обшарпанный мини-вэн BMW, Джен по-настоящему обрадовалась. Этот шанс следовало немедленно использовать.
— Кто это? — забеспокоился Чувак. — Что они себе позволяют? Разве никто не объяснял им, как правильно парковать автобус?
— Видимо, он сломался, милый, — проворковала Джен. — Я не хочу беседовать с незнакомыми мужчинами и поэтому прошу тебя узнать, в чем там дело. И возьми с собой Чампа, чтобы я была спокойна…
«Отделаться от одной обезьяны не составит труда, — решила Джен, никогда не имевшая дел с обезьянами. — В крайнем случае просто вышвырну ее из машины!»
Джен не догадывалась, что в результате этой процедуры она не только рискует остаться без скальпа, но и может потерять весь силикон, закачанный в свой бюст, вместе с бюстом. Микки была опытным, изобретательным и хладнокровным бойцом. Несколько лет назад Чокнутый Профессор решил завести для охраны своего дома леопарда. Леопард ему попался никчемный — задиристый, своенравный и ленивый. Прожив у профессора два дня, он возомнил себя вожаком стаи и на следующее утро решил, развлечения ради, погонять Микки по дому.
В результате у обезьяны появилась новая игрушка — отрубленный хвост леопарда, а самого леопарда профессору пришлось отдать в зоопарк, потому что он не годился для охраны — при любом громком звуке он прижимался брюхом к полу и начинал жалобно скулить. Хвост прослужил Микки ровно столько же, сколько е