Он вообще пришёл к выводу, что сиделками специально подбирают молодых и красивых девушек. Чтобы испытуемые не особо ныли и более стойко переносили все тяготы. А поныть периодически хотелось. Как только Женя вспоминал, что тут ему придётся провести порядка полутора лет, причём большую часть времени, лечась и восстанавливаясь, то выть хотелось. Он даже думал начать рисовать чёрточки на стене и перечёркивать их каждую неделю, как делают заключенные в камерах, но опять же, из-за Яны не стал. Наверное, это был просчитанный психологами ход, заставляющий пациентов быть более мужественными. Но вот интересно, на всех ли это работает? Да как знать, может это вообще ему так повезло с куратором, а мог попасться, например, немолодой мужик. Всю эту теорию он выстроил себе в голове сам, подтверждений этому никаких не было. Но прихода Яны он всегда ждал.
Вскоре Яна начала проводить всяческие реабилитационные процедуры. Началось с массажа ног. Сгибания-разгибания. Лёгких упражнений. Первое прикладывание усилий и первые сокращения мышц. Слегка шевелить ими он мог всегда, но под чуткими пальцами Яны вскоре научился и сам сгибать-разгибать. Боже, что у неё были за пальцы! Только ради этого стоило пойти на этот эксперимент. Возможно, дело было ещё и в том, что на вновь отросших ногах была повышенная чувствительность, но эти сеансы реабилитации, были одними из лучших эротических впечатлений в его жизни. Правда, каждый раз, как бы невзначай, ему приходилось комкать и наваливать одеяло в районе своих гениталий. Это было неловко. Но у него были подозрения, что Яна всё это прекрасно знает и понимает. Он замечал иногда лёгкую полуулыбку на её губах во время процедур. Но ему в эти моменты было всё равно. Это было как игра. Никто никому ничего впрямую не говорил. Да даже полунамёком. Но все всё, наверняка, понимали.
Яна строго-настрого запретила ему вставать на новые ноги. Он должен был стараться всё делать так, как будто их у него нет. Иначе, как она сказала, можно получить серьёзную травму. Они такие хрупкие, что могут просто сломаться, если он на них сейчас встанет. Он послушался и делал всё в точности, как она ему сказала.
Через три с половиной месяца он первый раз встал, опираясь на Яну. Он даже не знал, чему больше радоваться, тому, что стоит на своих ногах, или тому, что чувствует рядом женское тело. В этот момент для него это уже стало равнозначным. Возможно, он даже опирался на неё больше, чем было нужно. Она помогала ему со всей серьёзность, но иногда, как и раньше, совсем лёгкая улыбка трогала уголки её губ. Она всё понимала, но не ломала эту, по большому счёту невинную, игру.
Через несколько дней она отлучила его от себя и заставила вставать самостоятельно, с опорой на специальную рамку. Это было грустно.
Ещё через две недели Яна начала водить его в тренировочную комнату. Он туда шёл сам, опираясь на костыли. Там были специальные реабилитационные тренажёры. Некоторые вполне знакомого вида, вроде беговой дорожки и велотренажёра, а некоторые вполне себе экзотичные. Он не сразу даже понимал, как ими пользоваться.
Яна оказалась опытным реабилитологом. У неё была программа, по которой она его вела. Каждый раз, она давала ему план тренировки и внимательно следила, чтобы он отрабатывал на полную.
К хорошему быстро привыкаешь и Женя уже давно свыкся с мыслью, что ноги у него вновь есть. Просто нужно их немного расходить и натренировать. Отсутствие ног теперь было как во сне, и как будто всё это было не с ним.
Минусом во всём происходящем было то, что физические контакты с Яной сошли на нет. Остались только редкие сеансы массажа, но он чувствовал, что и они скоро закончатся. Так и произошло.
Ещё через месяц, то есть через пять, после того, как его сюда поместили и вживили ему в грудную клетку эту чудо машинку, он был уже практически здоров. Да, в походке была некоторая неуверенность. Его слегка покачивало. Ноги были чуточку как чужие. Но Яна говорила, что и это скоро пройдёт. При традиционной реабилитации на восстановление мышц требуется гораздо больше времени. А тут большую роль играет работа регенератора. Он значительно ускоряет все процессы.
Ещё Яна подтвердила ему то, что говорил Максим. Если травма свежая, то восстановление идёт многократно быстрее и мышцы сразу могут быть работоспособными. Механизм этого она объяснить не смогла, сославшись на то, что она не учёный, а потом вообще свернула разговор, подумав, что возможно выбалтывает лишнее.
На окончательную реабилитацию ушёл ещё месяц. В течение этого самого месяца его уже начали готовить к экспериментам. Проводили всяческие тесты, как физические, так и психологические. Постоянно брали какие-то анализы и едва только наизнанку его не выворачивали.
У Жени складывалось ощущение, что они знают о нём теперь больше, чем кто бы то ни было в его жизни, включая его самого. Его, как будто, разобрали по винтикам. Но всё это, впрочем, не доставляло особых проблем. Печалило то, что Яну он стал видеть совсем редко. Он даже сказал ей об этом шуткой, на что она ответила, что когда начнутся испытания, видеться они будут гораздо чаще, и глаз у неё слегка дёрнулся. Женя готов был поклясться, что она ему подмигнула. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но подмигнула.
С другой стороны, то, что они начнут чаще видеться, означало, что ему потребуется уход. А этому будет предшествовать потеря им частей тела. От этих мыслей его всегда прошибал пот и начинало мелко-мелко колотить.
Он постоянно забывал, зачем он тут на самом деле. Но когда вспоминал, то хотелось плакать. Как можно жить, зная, что тебе скоро могут, например, оторвать руку? И пусть даже она отрастёт обратно, но сам факт? Это казалось просто нереальным.
Наконец настал день, когда его позвали на встречу с Максимом. Они встретились в скромном кабинете, в котором практически ничего не было. Только стол и два стула. У Жени возникла ассоциация с допросной комнатой. Сам он в таких не бывал, судил по кино, но было очень похоже.
Максим широко улыбнулся, когда он вошёл и расставил руки в стороны, как бы восхищаясь тем, что видит.
– Никогда не перестану удивляться! – сказал он весело, – был человек без ног, и вот тебе на! Заходит в комнату на своих двоих! Нет, это поистине удивительное изобретение!
Они сошлись и пожали руки.
– Что-то случилось? – настороженно спросил Женя.
– Нет, вовсе нет, – сказал Максим, – просто ваша реабилитация официально признанна завершённой. Я здесь, чтобы объявить вам о начале испытаний. Это момент, конечно, не самый приятный. Скорее даже совсем не приятный. Но что делать. Именно поэтому вы здесь. Я абсолютно точно знаю, что вам сейчас страшно. Но увы, теперь уже отменить ничего нельзя, – Максим развёл руки в стороны. С другой стороны, вы здесь уже полгода. Ещё два раза по столько и всё! Начнётся свободная безбедная жизнь, с полностью восстановленным организмом. Я вам специально об этом напоминаю, чтобы подчеркнуть, насколько высока награда. Нужно просто собрать волю в кулак и потерпеть годик. Ну, точнее не годик. В течение года будет всего несколько неприятных эпизодов. А процесс восстановления не так уж и плох, ведь верно же?
Женя кивнул и вспомнил про Яну. Интересно, Максим её имел ввиду или просто говорил общие слова.
– Я всё понимаю, – сказал он Максиму, – и заднюю включать не собирался. Хотя вы правы, мне очень страшно.
– У моего визита нет цели, – сказал Максим, – медицинские данные это одно, но мне хотелось воочию увидеть ваше состояние. Знаете, что я вам скажу? Вы молодец!
– Да? – удивился Женя.
– Да! – кивнул Максим, – можете собой гордиться. Обычно в этом месте все начинают торговаться и пытаться соскочить. Или хотя бы выпросить себе какие-то особые условия. Даже те, кого сначала считали железными людьми. К вам, должен сказать, это не относилось. Но вы удивили меня.
– Я об этом как-то не подумал, – сказал Женя, – может, и правда, нужно было поторговаться?
Максим улыбнулся.
– Это бессмысленно. Всё уже обозначено в договоре. Но то, что вы об этом не подумали, вот это главное! В этом суть! Ладно, мне пора. Теперь мы с вами увидимся только по завершении испытаний. Искренне желаю вам удачи. Надеюсь, что вам повезет, и эксперименты на вашу долю выпадут полегче. Но тут я лично ничем помочь, кроме сочувствия, не могу, это не моя зона ответственности.
– Я всё понимаю, – опять сказал Женя, потому что не знал, что ещё он может сказать.
Максим пожал ему руку, ещё раз пожелал удачи и ушёл.
После визита Максима в жизни Жени ничего не изменилось. Он всё так же ходил сдавать анализы, наверное, уже по сотому разу. Посещал по расписанию комнату реабилитации, где занимался на тренажёрах. И что удивительно, за всё время он там не встретил ни одного человека. По расположению снаряжения он видел, что здесь ещё бывают люди, но расписание составлялось так, чтобы они не встречались даже мельком.
Яна совсем перестала к нему приходить, что его очень печалило.
Поначалу он был всё время напряжён. Каждую секунду ожидал, что сейчас за ним придут и уведут куда-то. Но постепенно это чувство стало притупляться, отходить на второй план. Умом он продолжал ждать, но эмоционально расслабился. Он понимал, что каждый день сокращает оставшееся время контракта. Поэтому ложась спать после очередного прожитого дня, он улыбался и считал, сколько дней прошло и сколько осталось.
Досчитать он успел только до четырнадцати. На пятнадцатый день он шёл по уже знакомому коридору, в очередной раз сдавать кровь из вены, когда это произошло. Навстречу ему выбежал человек в военной форме и в маске, с автоматом наперевес. Увидев Женю, он дал по нему очередь, прямо в упор. Расстрелял весь рожок, после чего убежал в ответвление коридора.
Женя всё это видел. Правда, как в замедленной съёмке, но видел. Чувствовал, как пули прошивают его тело насквозь, как он вздрагивает от попаданий и шагает непроизвольно назад. Как начинает падать и думает в это время, что плохая система безопасности у этой конторы, если террорист мог вот так ворваться, и бегать по коридорам стреляя в людей.