– С мясом то и здесь проблем нет, – задумчиво сказал Женя. Информация про командировки застала его врасплох. Он не мог понять, радоваться ему или нет. Не сулит ли это каких-нибудь новых трудностей?
– Это не то! – мечтательно сказала Яна, – на свежем воздухе, да когда сам приготовишь, совсем другое дело. Сейчас середина мая, уже можно. Надеюсь, всё лето здесь не просидим. А то начнут ещё зимой гонять туда-сюда. А зимние командировки фу, не люблю!
– А ты, выходит, будешь меня всегда сопровождать? – с надеждой спросил Женя.
– Такая у меня судьба, на ближайший год, – развела руки в стороны Яна, – никуда не денусь!
– А вот это радует! – Женя улыбнулся ей.
– Ещё бы ты не радовался, – лукаво сказала Яна, после чего встала и уже серьёзно добавила, – ну ладно, мне пора. Стол вечером уберут, дальше питание будет как обычно.
– До нового испытания? – спросил Женя.
– Как знать, возможно, – пожала плечами Яна, – отдыхай!
И она вышла из комнаты. А Женя понял, что ему действительно нужно отдохнуть, глаза опять начали слипаться. Он, как и в первый раз повалился на кровать прямо поверх покрывала и отключился.
В следующий раз ему оторвало руку. Это произошло всего через четыре дня. Подловили его неожиданно, когда он входил в свою палату. Выстрел произошёл прямо оттуда, из чего-то с большим калибром. Оторвало вместе с частью плеча. Он даже не сразу почувствовал боль, сначала увидел, что части его тела больше нет. А потом, буквально через секунду, может даже меньше, почувствовал и не смог её вынести. Мозг отключился.
Очнулся он, как и в прошлый раз, один, на полу, в луже крови. Эта лужа была гораздо больше предыдущей, как будто из него вытекло всё, что могло. Руки не было, но место где она была, уже затянулось. И адски хотелось есть.
Он пополз на четвереньках, опираясь на одну руку, в комнату, надеясь, что там будет что запихать себе в рот. Но в этот раз всё было иначе. Вместо большого стола стоял маленький, на нём был графин с водой, стакан и блистер с большими таблетками. Ни инструкции, ни хоть каких-то пояснений не было. Понятно, что таблетки требовалось выпить, но сколько? Одну? Две? Всю пачку?
В блистере было десять таблеток. Оставшейся правой рукой он выдавил одну таблетку. Она была коричневая и шершавая. Не удержавшись, он сразу запихал её в рот. Горечь была страшная и Женя одной, сильно трясущейся рукой, налил себе воды в стакан.
Таблетка была большая, нужно было её разжевать, чтобы проглотить. Он её раскусил, и тут же стал жадно пить воду. Осушил стакан залпом и повалился на стул. Голод начал отступать почти сразу и в течение минуты прошёл полностью. Помня, как он напихивался мясом, это было очень странно. Поразмыслил, стоит ли пить вторую, но решил пока этого не делать.
Женя огляделся. То, из чего в него стреляли, уже исчезло. Наверное, убрали, пока он был без сознания. На кровати опять лежала новая пижама. Сил переодеваться не было. Глаза опять начали стремительно слипаться. С трудом добредя до кровати, он скинул новую пижаму на пол, повалился на покрывало и уснул. Вся кровать будет перепачкана в крови, но это не его проблемы.
Проснулся от голода. Тут же быстро огляделся, ища глазами Яну, но её не было. Посмотрел на то место, где раньше была рука, и застыл в изумлении. Там образовался пятнадцатисантиметровый нарост, который при ближайшем рассмотрении слегка походил на руку, только сильно опухшую. Даже пальцы угадывались, но были как будто бы слипшимися. Эдакая, несформировавшаяся до конца конечность. Он потрогал её пальцем другой руки. Прикосновение почувствовалось, но как будто через вату, как будто не совсем к нему. Странное чувство. С ногами было немного иначе. Он попробовал ей пошевелить. Получилось, но совсем чуть-чуть. Кожа была очень нежная, было даже страшно повредить её прикосновением.
Голод напомнил о себе. Женя бросился к столу и выпил ещё одну таблетку. История повторилась. Голод прошёл, но глаза стали слипаться. Он побрёл к кровати и остановился поражённый мыслью. На кровати было чистое покрывало. Пижама на нём тоже была чистая, с одним отрезанным рукавом.
Интересно, кто его переодел? Неужели Яна? Да нет, она бы не справилась. Одной девушке это сделать было бы слишком тяжело. С этой мыслью он повалился на кровать и опять отключился.
Яна появилась, когда в блистере осталось только три таблетки, а рука была уже почти в натуральную величину.
Яна, как и в прошлый раз, сидела на краю кровати и ждала, пока он проснётся. На этот раз в глазах у неё было сочувствие. Увидев, что он проснулся, она сказала:
– Не дали тебе как следует отдохнуть. Быстро отправили на второй заход, – она вздохнула и слегка похлопала его по ноге, – но ничего. После потери конечности обычно дают как следует отлежаться. Тут реабилитация нужна. Пока ещё рука разработается… – сказала она, но особой уверенности в голосе не было.
– Извини, сегодня не смогу угостить тебя ужином, – сказал Женя и махнул рукой в сторону стола, где лежали таблетки.
Яна улыбнулась.
– Рада, что ты не теряешь присутствия духа, – сказала она.
– Ну, теперь-то я могу рассчитывать на массаж? – и Женя скосил глаза на неподконтрольную ему пока новую руку.
– На массаж можешь, – улыбнулась Яна и вновь похлопала его по ноге, – но не сегодня. Рука и кожный покров должны как следует сформироваться.
– Зато есть теперь чего ждать, – мечтательно сказал Женя.
Яна ошиблась. Буквально на следующий день, после сдачи анализов, его в коридоре проткнуло каким-то кривым и ржавым штырём. Насквозь. Причём штырь остался внутри. На этот раз он не потерял сознания. Так и сидел на полу, ошалело глядя на торчащую из него железку. Кровь перестала идти довольно быстро, ведь в ране торчала эта дрянь. Подождав некоторое время, он понял, что опять никто не придёт. Такой тут принцип проведения тестов. Всегда нужно было выкручиваться самостоятельно. Возможно, в этом была часть эксперимента.
Поняв, что жить с такой штукой торчащей из тела он не сможет, решил её выдернуть. Такой боли сам себе он ещё никогда не доставлял. Потом сидел, тяжело дыша, и смотрел, как прямо на глазах затягивается его рваная рана. Несмотря на всю боль, это зрелище завораживало. Раньше он этот процесс не наблюдал. Регенерация, в самом деле, шла прямо на глазах. Боль тоже отступала, но пришёл этот адский голод. Нужно было идти в палату, наверняка там что-нибудь есть, чем сбить голод. Держась за стену, он побрёл «домой». По пути пришла мысль, что штырь проткнул желудок, сможет ли он сейчас есть? Пусть даже таблетки?
Экспериментаторы всё предусмотрели. На столе лежала упаковка из пяти заправленных шприцов. Делать себе уколы? Да уж. А если он не умеет?
Организму нужно было питание. Его даже начало трясти от нестерпимого желания. Он вытащил один шприц, зубами сдёрнул колпачок и всадил себе иглу прямо в ногу. Не до деликатности. Отшвырнув в сторону шприц, не дожидаясь пока его одолеет сонливость, он побрёл к кровати. Его накрыло по пути. Он рухнул на покрывало с мыслью, что если так пойдёт и дальше, то год он не протянет.
Когда он проснулся, Яна сидела рядом и грустно смотрела на него.
– Прости, – сказал она, – я лучше не буду делать никаких прогнозов. О твоих испытаниях я узнаю, только когда они уже произошли. Я обещала тебе паузу и восстановление, а тебе пустили испытание внахлёст. Такое обычно бывает в конце срока. А у тебя видишь, вначале сделали, – и она вздохнула.
– Ян, я в таком темпе, боюсь, не выдержу, – сказал Женя.
– Я лучше промолчу, а то опять могу сглазить, – она покачала головой, – но на порядок и время экспериментов повлиять никто не может. Наверняка, для тебя есть план уже на всё время пребывания здесь, но узнать его невозможно.
– А общее количество как-то регламентировано? – спросил Женя.
– Не знаю, – покачала головой Яна, – думаю, что да. Там и психологи за тобой наблюдают. Доводить тебя до сумасшествия никто не будет. Обычно они распределяют нагрузку. Но у тебя как-то сразу кучно пошло.
– А из-за того что ты мне сейчас рассказываешь, тебе не влетит? – спросил Женя.
– За что? За то, что я делюсь с тобой своими домыслами? Конечно, нет. Если чего-то говорить было бы нельзя, меня бы предупредили.
– Я тут подумал, получается, что я уже больше полугода света белого не видел. Тут же ни одного окна! – сказа Женя.
– Я тоже за пределами центра редко бываю, – сказала Яна, – очень много работы. Поэтому и хочется в командировку.
– Теперь и я начал об этом мечтать, – сказал Женя.
Яна потрогала вновь отросшую руку.
– Через пару дней, можно будет начинать реабилитацию, – сказала она.
– Массаж? – спросил Женя.
– Массаж, – кивнула Яна, – поворачивайся на живот, я тебе укол сделаю.
Женя, улыбаясь, выполнил приказ.
После последнего испытания он получил, наконец, передышку. Три недели до полного восстановления руки его никто больше не расстреливал и ничем не протыкал. В один из дней в палату улыбаясь зашла Яна и сказала:
– Пляши! У нас командировка! – и она упёрла руки в бока, ожидая его реакции.
– Куда? – прежде чем начинать радоваться, на всякий случай, спросил Женя.
– Да какая разница! – разочарованно махнула на него рукой Яна, – главное что командировка! Выберемся, наконец, отсюда!
– Твоя радость понятна, – сказал Женя, – но меня смущает то, что это означает и новые испытания. А этому радоваться как-то не получается.
Яна вздохнула.
– Да, это так. Но ведь испытания будут в любом случае, так лучше, чтобы где-нибудь в другом месте. Видеть уже больше эти стены не могу, – сказала Яна.
– Да, молодой, красивой девушке торчать на работе месяцами, наверное, тяжело, – сказал Женя.
Яна ему улыбнулась, принимая этот комплимент, и вышла из палаты.
Командировка началась через два дня. Их на автобусе с тёмными окнами отвезли на военный аэродром. Кроме Яны и Жени там было человек двадцать. Причём Яна мило общалась не только с ним, но и ещё с тремя, как он понял, регенератами (вспомнилось слово, которым его называли в договоре). Во время пути она села с одним из них, а не с Женей. Причём было очевидно, что это не один из сотрудников «Заслона», а такой же как он регенерат. Они были одеты одинаково, так что сразу можно было отличить, кто есть кто. Сотрудники, в отличие от их зелёной формы, похожей на военную, были одеты в серые костюмы из штанов и куртки.