В физическом плане тело парня выглядело весьма неплохо. Крепкий, выносливый, в меру ловкий и быстрый. Да, до идеала ещё далеко, но базовые характеристики уже хороши и обладают большим потенциалом роста.
Используя любой солнечный денёк я старался загорать, подставляя под солнечные лучи лицо и руки. Обгоревшая кожа быстро сошла, а целитель хорошо поработал, разгладив последствия ожогов. Но мой неестественно белый цвет лица и рук просто бросались в глаза. За неделю немного выправил положение, хотя первые дни чуть не обгорел, перебрав с солнечными ваннами.
Последние деньки в больнице порадовали. Я уже почти здоров, а тут ещё ко мне в офицерскую палату подселили штабс-ротмистра Павла Ивановича Стрелкова, прибывшего с переломом руки.
Вот уж с кем я от души наговорился, попутно узнавая у него все тонкости службы и правильную постановку себя в армейской среде.
Повезло, что ротмистр не был Одарённым, и не имел замашек сноба, так что беседовали мы с ним почти на равных, словно дальние родственники, где старший чисто по-дружески поучал младшего.
— Ну что, голубчик, завтра комиссией вас осмотрим, да на выписку, — слегка грассируя, объявил мне заведующий отделением после очередного осмотра, — Я бы вас ещё денька на три придержал, но вы же поездом поедете? Вот дорогой и отоспитесь. Что ещё в поезде делать.
— А можно мне выписку на послезавтра, на утро перенести, если она состоится? — обратился я к врачу.
— Какие-то сложности?
— Так мы завтра с господином штабс-капитаном мою выписку отметим, а ближайший поезд у меня только послезавтра. В десять утра. Не хочу по городу с вещами слоняться.
— Крепкие напитки я вам запрещаю, а пару бутылочек красного вина не повредят. Смотрите — зайду, проверю, — намекнул целитель, — А документы и вещи тебе завтра после обеда выдадут. В своём диагнозе я уверен, а комиссия так, для проформы. Положено, раз уж ты больше недели у нас пролежал.
— Я правильно понял, что красного надо три брать? — на всякий случай уточнил я у Стрелкова, когда целитель ушёл.
— Бери четыре, — бесшабашно махнул ротмистр рукой, — Не медсестру же посреди вечера за добавкой посылать. Ты лучше расскажи мне, куда поедешь? Указано же в направлении?
— Да, но мне ни о чём особо не говорит. Какая-то пограничная застава Быковка, что в тридцати верстах ниже Камышина, по левому берегу Волги.
— Булухтинская аномалия, значит, — задумчиво почесал Стрелков свою щёгольскую бородку, — Даже не могу сказать честно, повезло тебе или нет. Сложно там всё. Вроде и Твари не слишком сильные из аномалии появляются, но опять же озеро Эльтон — главная солеварня всего Поволжья, а там уже государственный интерес присутствует. Прилично казна с продажи соли дохода получает, а Булухта с её Тварями активно мешает добыче и торговым караванам. Но с этим ты на месте разберёшься, а пока про дорогу поговорим. Деньги на проезд тебе выдали?
— На сто рублей подорожных билетов, и на первое обзаведение тоже вспомоществование получил.
— Сотни вряд ли хватит. Тебе не ниже второго класса билеты положено брать, иначе не поймут-с, да и сам не рад будешь. Если не обворуют, то не выспишься и пропахнешь так, что хоть одежду выкидывай. Выходит, от Тамбова до Саратова ты поездом доедешь, а там на пароход сядешь. В итоге рубликов сто сорок, а то и сто пятьдесят потратишь, и это без питания, а чисто на билеты.
— А если первый класс? — взыграло во мне чувство гордости.
По сути, первый раз мне, архимагу, пытаются указать моё место в этом мире. Звучит довольно унизительно и вызывающе.
— Тут я тебе не подсказчик, ни разу первым классом не ездил, но думаю, рублей на сорок — пятьдесят они дороже будут. Каждый. Что на поезд, что на пароход. Сам подумай, стоит ли за несколько дней поездки такие деньжищи за каждый билет вываливать, если они примерно соответствуют твоему месячному жалованью?
Мда-а, а вот и вторая обидная плюха прилетела. Меня ещё и жалованьем обделят на ближайшие годы. Этак, на уровне выживания, где не предусматривается места каким-то излишествам.
Допустим, с этой проблемой я вопрос решу, раз уж мой реципиент умудрился больше двухсот рублей накопить за последний год обучения, создавая простейшие артефакты лечения и омоложения, реализуя их через какую-то сомнительную лавку. Но такой подвиг он совершил лишь на третьем курсе, а до этого тянул суровую лямку военного училища с тем, что было.
Даже вникать не хочу. Для Академии моего прошлого мира вполне обычное дело, когда студенты старших курсов берутся за подработку, создавая кто что может.
Артефакты и зелья от них обычно стоят в два — три раза дешевле, чем те, которые продают лицензированные специалисты, но и на них спрос имеется. А что касается лавочников в нашем квартале, так это было моё предложение. Мы с Люциусом тогда скинулись и снабдили всех торговцев артефактами оценки, естественно, не за бесплатно. Сдали в аренду. Зато какая мотивация у студентов появилась! Это вам не оценка преподавателя, а суровая правда жизни, когда твоё творение оценивает вполне себе легальный артефакт, а лавочник, зевая, указывает, что качество товара только на троечку, и оттого отсчитывает лишь одну — две серебрушки и медные монеты.
Вот это оценка так оценка! Студент потом землю носом роет и на семинары бегом бежит, чтобы выяснить, в чём же он ошибся, мечтая всё исправить и заработать в следующий раз больше.
Эх, опять меня в воспоминания о прошлом затянуло, а всего-то лишь вышел за пределы госпиталя и направился к торговому ряду. И тут я вновь налетел на суровые реалии нового мира.
Товар нашёл, а как его доставить? Чисто теоретически в крупных лавках есть посыльные, но здесь в Тамбове таких нет.
— Ваше Высокоблагородие, — нещадно кто-то мне польстил из-за спины, — Не желаете помощь окажу.
Я обернулся. Парень, лет пятнадцати. Стоит со здоровенной плетёной корзиной, а к ней ещё и лямки приделаны.
— И сколько стоит твоя помощь? — оглядел я его довольно внимательно.
— В эту часть города — всего лишь десять копеек, — обрадовано зачастил он в ответ, — А в другую…
— Пять, и мне до госпиталя, — мотнул я головой в сторону ворот, до которых тут рукой подать.
— Как скажете, Высокоблагородие, — опять обозвал он меня не по званию, торопливо загружая к себе в корзину купленные мной закуски и бутылки вина.
Как я отметил, делал он это умело и аккуратно.
— А нет ли тут поблизости книжного магазина?
— Есть, как не быть.
— Далеко?
— Туточки. Совсем рядом. На следующей улице свернём, а там третий дом по левую руку.
— Веди.
Магазином оказалась лавка в одно окно.
— Есть у вас что-нибудь по лечебным травам? — обратился я к унылому дедку, гоняющему мух самодельной хлопушкой.
— Новейший справочник. В двух частях. Вот, пожалуйста, — кинулся шустрый старикан к одной из полок, и сдув густую пыль, выложил на прилавок две книжки, — Всё как есть. С описаниями, рецептами и картинками.
«Царство врачебных трав и растений. Книга практических советов. Сочинение доктора Смельского 1870 г.» Сто сорок восемь страниц и сорок семь рисунков.
Бегло полистал. Скудно. Но хоть что-то. Опять же рисунки незнакомых мне трав выполнены вполне качественно.
— И сколько это стоит?
— Че… Шесть рублей!
— Отец, ты бредишь! Я десятитомник самого Пушкина могу купить за полтора рубля. А тут всего две книжонки неизвестного автора.
— С чего вдруг неизвестного? Их Превосходительство тайный советник Елеазар Никитич Смельский ещё четыре года назад заведовал Главным военно-медицинским управлением всей страны! — гордо заявил старикан, словно он сам каким-то образом был к этому причастен.
— А нынче ты с его книжек столько пыли сдул, что я чихать скоро начну, — тут парировал я, на что он не вдруг смог ответить, — Похоже, они там так и простояли без дела с момента своего издания.
В итоге книжки я купил за рубль восемьдесят, и то переплатил. Пожалел старика, у которого от торга вены на лбу начали вздуваться. Надеюсь, эти убогие справочники мне пригодятся.
Если что, в первом чтении, когда бегло пролистывал страницы, я не увидел ни малейшего участия магии в описываемых процессах приготовления лечебных зелий. И это уже интересно!
Опыт — великое дело. В четыре бутылки красного мы втроём тютелька в тютельку уложились. Доктор, убедившись, что корзина пуста, а особого желания на продолжение банкета мы не испытываем, вскоре удалился, а мы со Стрелковым вышли на балкон. Штабс-ротмистр собрался покурить, а мне были интересны любые его высказывания по поводу предстоящей службы.
— Я тут знакомых нашёл, — красиво затянулся ротмистр папиросой, а потом выпустил в вечернее безветрие три кольца дыма, — Расспросил про твою аномалию. Неплохая стартовая позиция. Серьёзных Тварей там нет, и пока вы, маги, там востребованы.
— Что значит пока?
— А ты сам не видишь, как перерождается армия? Те же пушки уже на подходе. Что маги могут сделать против скорострельной пушки Барановского?
— Это какое-то новшество?
— Не особенное. Когда на службу зачислят, подпишись на «Военное Обозрение». Выходит два раза в месяц, но для офицеров недорого получается, так как Военное Министерство это издание дотирует.
— А что всё-таки с пушками?
— Пять выстрелов в минуту. Калибр — два с половиной дюйма. Выбор снаряда — или чугунная граната, или шрапнельный заряд. И прицельная дальность почти в две версты. Каково? — с этаким снисхождением и вызовом посмотрел на меня Стрелков.
Сделав вид, что я чертовски озадачен, я кинулся рыться в памяти реципиента в поисках подсказок.
Да, у магов моего уровня здесь всё довольно грустно.
Дистанция хромает, в лучшем случае заканчиваясь на трёхстах — четырёхстах метрах, а уж про скорость полёта элементарного Огнешара лучше не вспоминать. Летит медленней, чем стрела из лука.
— Впечатляет, — вынужден я был признать тот факт, что прямое попадание такого снаряда мне в нынешнем теле пока вряд ли удастся пережить.