Зря я сразу этому значения не придал. Может, успел бы придумать, как мне запараллелить камни и организовать переток меж ними, чтобы они всё-таки разом бумкнули. А сейчас я сильно опасаюсь. Как бы первый взрыв не отбросил своего близнеца от Купола.
Сомнения меня не обманули. Второй артефакт отбросило в сторону, и он сработал уже с изрядной задержкой. Имеем три минуты мелкого прокола, и ни одной Твари с той стороны.
— Похоже на то, что я уже могу рассчитывать на коньяк, — не слишком радостно заметил ротмистр, подводя итоги первых попыток.
— Не судите опрометчиво, — произнёс я уже кем-то сказанную фразу.
Да, так бывает, что все красивые слова уже давно кем-то сказаны, а нам лишь предстоит их повторять. Обидно.
На самом деле, болтая с ротмистром, я наблюдаю за Куполом. Его вторая рана затягивается медленней и не с такой плотностью.
— Очень похоже на то, что сегодня удача нас всё-таки посетит. Но нужно торопиться. Купол очень быстро восстанавливается, затягивая место Пробоя, — с этими словами я снова кинулся к Куполу, и заложил под него артефакт с Камнем лисы.
Удалов кивнул, хотя в глазах его читалась тревога. Он явно не верил в успех, но, видимо, решил дать мне ещё один шанс — или просто хотел убедиться сам, что всё действительно безнадёжно.
Бабахнуло громко и Пробой открылся! Да ещё какой! Раза в полтора шире, чем вышел у киргизского шамана. Из Пробоя вырвался поток горячего степного ветра, насыщенного магией. Воздух был сухим. Пахнуло озоном и полынью. Грохот вышел такой, что даже рогатки затрещали. Земля под ногами вздрогнула, и из Купола хлынула волна энергии.
— Есть Пробой! Приготовились к стрельбе! — с трудом я сдержался от того, чтобы не заорать во весь голос.
Если я надеялся, что рогатки нам помогут, то не угадал. Первыми из Пробоя вылетели вороны.
Слава глифу! Подготовленную Молнию я за полсекунды поменял на Оглушалку и врезал ей по стае. И тут же следом отправил Ледяной Поток. Почти всех птиц — мутантов удалось пристрелить на подлёте, а опоздавших, которые залетели чуть позже, добить на земле. Это уже моя магия сработала, заземлив опаздунов. Но вот две вороны на штыках нашей передней пятёрки — это косяк. Допускать тварюшек до штыков в мои планы не входило.
Пробой снова сияет, как новенький, изображая из себя арку радиусом метров в десять -двенадцать.
А вот и шакалы пожаловали, и как бы не две стаи сразу.
— Второе отделение! Стрельба по готовности, — подключил я при посредстве Рупора десяток Василькова.
Мы могли бы и сами с ними справиться, пусть их и было больше двух десятков, и через рогатки ни один не перепрыгнул, но совесть тоже нужно иметь. В том плане, чтобы уж совсем беспардонно не врать, когда в рапорте эти тварюшки будут на счёт десятка штабс-ротмистра Василькова записаны.
Лисы, сурки, два кабана, которые испортили нам первый ряд рогаток. И долгая пауза.
— Сменить винтовки! — отдал я команду своему десятку, — Второй десяток — огонь по готовности!
Пробой затягивался, и довольно быстро.
А пострелять десятку Василькова пришлось. Восьмёрка сайгаков — мутантов, размером с хорошего жеребца и с почти метровыми рогами оказались неплохой целью, добивать которую пришлось уже моим бойцам. Ещё я успел осадить одного мутанта в прыжке, врезав по нему Воздушным Кулаком, отчего он упал своим брюхом на рогатки, где его и добили.
Крепки на рану эти мутанты оказались, а может — калибр берданок для них маловат или пуля у нас неправильная. В том плане, что нет в ней ярко выраженного останавливающего действия. Со своего места я прекрасно видел, что васильковцы, расположенные по краям моего десятка, простреливали сайгаков насквозь, попадая им в бок, но летальным становилось лишь попадание в голову, и чаще всего, не одно.
Дальше были ещё пять шакалов, два беркута и наступил очередной перерыв.
— Ваше Высокоблагородие, — обратился я к ротмистру при всех, как положено, ибо субординацию надо блюсти, — Что у нас со временем?
— Сорок две минуты, — глянул Удалов на часы.
— Будем закрывать?
— А не рано?
— Так Пробой не в один миг затянется.
— Тогда действуйте!
Вот он — самый опасный момент сегодняшней вылазки. Пробой уже наполовину затянулся, но всё равно можно нарваться на мутантов, которые неожиданно выскочат, когда я буду в двух — трёх шагах от Купола.
На мне два активированных Щита и Огнешар, готовый отправиться в раскрытый Пробой, сквозь его мерцающую радужную плёнку, не такую непроницаемую, как Купол, но достаточную, чтобы за ней ни черта не было видно.
Самойлов открыл мне проход в ряду рогаток, а когда я хотел его закрыть, он не дал мне это сделать, упрямо мотнув головой. Набычился десятник, и проход своим телом закрыл. Хм, мелочь, а приятно. Оставил мне шанс выскочить, хотя сам рискует.
— Сейчас я сам справлюсь. Остальные только помешают. Так что приказываю: за рогатки никому не заходить. Ни шагу вперёд без моей команды. Понятно? — разнёсся мой приказ с изрядной громкостью.
Бойцы кивнули, кто-то даже поправил подсумок. Напряжение нарастало. Я чувствовал его кожей, как будто воздух вокруг стал гуще.
В этот момент Купол внезапно дернулся, словно живое существо, которому стало больно. Я замер. Сердце екнуло, но времени на раздумья уже не было. Пробежав несколько шагов, я запустил в Пробой Огнешар, и он полыхнул уже с той стороны, да так ярко, что свет даже сквозь плёнку Пробоя пробился. Попал! Я остановился, и повторил. Вспышек больше не было.
Выскочив на ту сторону, едва не вляпался в тушу какой-то безголовой здоровенной курицы, очень похожей на страуса — гиганта. Огнешар попал ей в голову, напрочь её испепелив. Больше никого не увидел. Выставил две Заморозки и ухватив гигантскую птицу за длинную шею, волоком потянул её вслед за собой, выбираясь из-под Купола.
— Поднять стволы вверх! — скомандовал я, едва перейдя на нашу сторону, — Самойлов, помогай!
И снова потянул тварюшку за собой. Тяжёлая. Пудов семь — восемь, если не больше. Вот она какая оказалась, степная дрофа — мутант. До этого я местное подобие страуса видел только на картинках.
Оттащив тушку птицы подальше от Купола, мы с десятником закрыли проход в рогатках, и вся наша команда принялась ждать, когда Пробой окончательно закроется.
На это ушло семь долгих минут.
— Получилось, — прошептал я, опираясь на рогатку.
— Да, — кивнул Удалов, подходя ко мне. — Мы продержали Пробой открытым почти пятьдесят четыре минуты.
— И выбили больше сорока особей, — довольно добавил Васильков, вытирая платком вспотевший лоб.
— Это только начало, — сказал я, глядя на Купол. — Теперь мы знаем, как это делать. И будем повторять. Неделя за неделей. Месяц за месяцем.
Удалов посмотрел на меня долгим взглядом, потом протянул руку.
— Сделайте так, чтобы мы все дожили до старости, подпоручик.
Я пожал её.
— Приложу все усилия. Только дайте мне время и ресурсы.
— Получите. — Уверенно пообещал он в ответ.
— Тогда начнём готовиться к следующему выходу. Через полторы недели — снова к Куполу.
Все молчали, ещё не понимая, что сегодня мы сделали первый шаг к победе. Но и к ещё большему риску.
Купол дышал теперь по-другому — глубже, болезненнее. Как будто ждал, что мы продолжим.
А мы продолжим.
Пока не станет легче.
Или пока не станет слишком поздно.
Вернулись мы, не слишком опаздывая на ужин. Втроём. Когда до заставы осталось версты три — четыре, и показались первые плантации арбузов, то мы просто воспользовались скоростью передвижения наших лошадок, и старательно их понукая, изрядно оторвались от каравана и своих десятков побольше, чем на полчаса.
Нас ждали. В зале офицерского собрания был подготовлен праздничный ужин и вскладчину закупленный ящик цимлянского, уже слегка не полный.
Я успел в темпе умыться и переоделся в положенную форму. Так что на фоне остальных офицеров ущербно не выглядел.
Говорить за ужином и после него мне много не пришлось. Васильков оказался отличным рассказчиком, и он очень красочно поведал, как и что происходило.
— Господа, и у меня для всех нас радостная новость, — под конец рассказа привлёк штабс-ротмистр к себе всеобщее внимание, — Владимир Васильевич добыл дрофу. Прямо из-под Купола её лично вытащил, а мясо пожертвовал в наш общий котёл. А для желающих ускоренно прокачать адепты Воздуха сильно рекомендую мясо сайгака. Но дрофа — это настоящее чудо!
— И что? — недоуменно протянул поручик Попов, — Чем оно необычно?
— О, друг мой, мало того, что оно вкусней, так ещё и полезней раза в полтора, чем мясо сурка! — торжественно объявил Васильков, не скрывая своей радости.
Вопросы ко мне конечно же были.
Нашлись и горячие головы, готовые попробовать самостоятельно повторить наш сегодняшний рейд. Вот только у них не было артефактов Пробоя и моей Заморозки.
— Господа, не будем горячиться. Думаю, в ближайшие два — три месяца у каждого из вас будет возможность выйти вместе с десятком подпоручика и своими глазами посмотреть, что и как он делает, — вмешался ротмистр в обсуждение, — А пока у нас замечательный результат — несколько десятков убитых Тварей и ни одного раненого!
Что характерно, ни Удалов, ни я не стали распространяться о своих сомнениях насчёт напряжения под Куполом. Слова шамана в качестве аргумента не выставишь, а свои впечатления к делу не пришьёшь. К тому же, как я понял, кроме ротмистра состояние Купола никто не чувствует. Единственное что ощущают другие маги — это рост магического фона вокруг Купола, и то лишь когда подходят к нему чуть ли не вплотную.
И уж тем более я не собираюсь никому рассказывать о том, что я вижу контуры Пробоя.
Тамбов. Особняк Тамбовского губернского предводителя дворянства тайного советника Кондоиди Григория Владимировича.
— Иосиф Львович, я уже не знаю к кому обращаться, так что вас пригласил чисто из чувства безысходности, — встретил у дверей тайный советник полковника жандармерии Сироткина, — Как я слышал, польскую ведьму ваши молодцы скрутили.