На открытие Пробоя сегодня хватило одного артефакта с Камнем лисы.
Отчего-то мутанты на этот раз не слишком торопились. Я уже начал волноваться, так как Пробой наполовину затянулся, и тут началось…
Первыми выскочила стайка в семь лисиц, и почти сразу же, столько же шакалов. Затем полезли змеи. Мерзкие твари, вселяющие первобытный страх своим жутким видом. К счастью, их было немного, пять штук, но одну самую крупную, я всё-таки Огнешаром приголубил, больно уж она мерзкая была. До дрожи своим видом пробирала.
Десяток ворон.
Парочка беркутов.
И вот они — сайгаки! Да как много!
— Штуцера к бою! — скомандовал я, и два гулких выстрела, перекрывая своим буханьем тявканье винтовок, сбили с ног двух мутантов.
— Десяток Гаврилова — огонь по готовности! — отдал я команду, а сам выставил Щит меж рядами рогаток.
Там как раз парочка оклемавшихся сайгаков к прыжку приготовилась. Одного бойцы всё-таки успели убить, а второй столкнулся с моим Щитом и его отбросило обратно, к сожалению, не на рогатки. Второй раз ударили штуцеры, опять с превосходным результатом, и через несколько секунд сайгаки закончились. Снова долгая пауза. Потом одна за другой выскочили две дрофы. Вот тут-то я и оценил их клюв, который в прошлый раз не увидел, так как снёс этой птице башку Огнешаром. Да уж — клюв у дрофы что надо — просто не клюв, а какой-то бивень!
А потом вылезла ОНА! Здоровенная черепаха! И раздув капюшон, зашипела, да так громко и мерзко, что уши заложило. Исполнив вокальную партию — эта скотина плюнула! К счастью, я успел выставить Щит, по которому сейчас стекает целое ведро отвратительной зелёно-бурой слизи.
Черепаха снова зашипела. На этот раз опустив голову вниз. Самое неприятное то, что пули её не берут! У этой дряни даже глаза прикрыты костяными пластинами. Нет, от попадания по ним она вздрагивает, и не больше того.
— Штуцера! По голове!
Дум-дум. Башка у черепахи дёрнулась из стороны в сторону, словно она получила хлёсткие пощёчины с двух рук. А потом она втянула себя под панцирь и замерла.
Огнешар. Молния… Бесполезно. Лишь вздрагивает и выжидает. Паралич вообще лесом пошёл. Даже не среагировала.
— Прекратить огонь! Всем отойти на десять шагов! — скомандовал я, с помощью Рупора перекрикивая грохот бесполезной пальбы.
Мда-а… Пришло время заходить с козырей, как бы мне не хотелось раньше времени светить свои возможности.
— Заморозка! — мысленно прошептал я, отправляя в путь своё недавно разработанное заклинание.
И оно сработало как надо! Тварюга покрылась инеем и перестала подавать признаки жизни.
Немного подумав, я не нашёл в этом ничего удивительного. Черепахи и змеи у нас относятся к холоднокровным и с наступлением холодов впадают в спячку.
— Ваше благородие, что дальше делать будем? — не вытерпел Самойлов.
— Ждать. Похоже, Пробой сегодня сам по себе закроется. — Глянул я на окно, от которого осталась одна треть.
Долго мы с этой бронированной дрянью разбирались и совершенно напрасно кучу патронов сожгли. Убить мы её так и не смогли. Сейчас она издевательски дрыхнет в десяти шагах от нас, и я пока в растерянности, так как не понимаю, что дальше делать.
Пока время было, я нашёл хоть какой-то выход.
— Пробой закрыт. Поручик, сколько мы продержались?
— Один час девятнадцать минут! — с восторгом ответил Гаврилов.
— Так, нам нужны будут крепкие шесты, чтобы перевернуть эту дрянь на спину. Десятники, выделите по четыре человека, из самых сильных и отправьте их к роще, пусть подберут ваги себе по руке, — переложил я на чужие плечи непростую задачу, заодно стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.
Это только кажется, что двухсаженную жердь в ногу толщиной легко найти и вырезать, имея при себе один только нож. На самом деле — там только с одними сучьями намаешься вдосталь, прежде чем их обрежешь.
Так оно и вышло. Ждать пришлось целый час. За это время пара бойцов успела метнуться до пограничного пункта, где нас поджидали подводы с ветеранами — хозяйственниками, и о, чудо! У них при себе оказалось четыре топора!
Заклинание Заморозки я обновил не так давно, полчаса ещё не прошло. Черепаха лежит, как лежала, изображая из себя бронированный банковский сейф.
— Какие мнения будут? — на всякий случай поинтересовался я у ветеранов.
— Башку бы ей заклинить… — Услышал я на редкость дельный совет.
— А справитесь?
— Если колья с ваших загородок разрешите взять, то можно попробовать, — деловито заметил рукастый мужик, с опаской поглядывая на здоровенные когти черепашьих лап.
Под его руководством бойцы выбрали четыре кола, обтесали их до острого клина и укоротили раза в три, а потом начали споро вгонять эти клинья в узенькую щель между башкой черепахи и панцирем. Колья пошли! Я глазам не поверил. Черепаху пули винтовок не брали, а тут…
— Как так… — недоуменно оглянулся я на довольного ветерана.
— Вы же причал наш видели? — поинтересовался он с усмешкой, — Если что, то он уже три ледохода пережил. А всё почему? Мы камни вот такенные с помощью клинышков вырубили для основания, — развёл он руки, показывая размеры камней, — Дырок насверлили, дубовые клинья вбили и водой их полили. Вот и треснул камень в тот размер, который был нужен. Если уж гранит клину поддался, то и с этим чудищем справимся.
Вбить удалось все четыре клина. Бойцы время от времени клали ладонь на панцирь, а потом демонстративно дули в кулаки, показывая, что заморозил я тварюгу на совесть. Дотверда.
Разделывали её долго. Промёрзла, и даже топором плохо рубилась. Настолько долго, что с заставы вместе с ротмистром примчался резервный десяток.
Возвращались на заставу по темноте, но без особой опаски. Полнолуние, ясное небо и сеттер Карловича — добродушная тёмно-рыжая псина, которая, по его словам, любую тварюшку за версту чует.
Все трофеи в подводы не влезли. Но за два рейса хозяйственники их остатки доставили внутрь ограды пограничного пункта, а там я это дело заморозил. Так что оставшиеся трофеи хозяйственники завтра утром вывезут, организовав дополнительный рейс. А я договорился с ними, что и опустошённый панцирь мне доставят. Разве, что он лишней дыркой обзаведётся, чтобы было за что лошадиные постромки привязать и притащить его волоком.
Не поверите, но на заставе, куда мы прибыли за полночь, никто не спал.
А уж Васильков, когда узнал, что мы добыли, чуть в пляс не пустился.
— Владимир Васильевич, — обратился он ко мне заговорщицким шёпотом, когда страсти чуть улеглись, — А давайте отойдём для приватного разговора.
— Соглашусь, когда вы пуговицу мою отпустите, — ответил я, улыбаясь.
Штабс-ротмистр у нас забавный. Фанат и знаток любых блюд, изготовленных из мяса тварюшек. Видели бы вы, с какой гордостью он мне похвастался, что им собрано больше ста пятидесяти лучших рецептов, где подробно описано, как и какое мясо лучше приготовить, чтобы оно оказалось максимально полезным для мага.
Отошли мы с ним не так далеко, шагов на десять от крыльца офицерского собрания.
— Владимир Васильевич, что на этот раз, насчёт мяса? — трагическим полушёпотом поинтересовался Васильков.
— Всё как обычно. Жду ваших мудрых и правильных советов. Они идут не только мне на пользу, но и репутацию всей нашей заставы поднимают, — полил я елей ему на душу.
— Какое счастье — в кои веки встретить единомышленника! — На полном серьёзе отозвался штабс-ротмистр, — Я завтра же, по эстафете, передам наши предложения по продаже мяса на все ближайшие заставы. То-то им радости будет!
— А что вы собираетесь предложить? — спросил я, чисто ради опыта в таких сделках.
— Сурков продаём всех! — Васильков решительно рубанул воздух ребром ладони, — Двух дроф туда же, а себе оставляем одну дрофу и лапы черепахи, с печенью и сердцем, остальное тоже продадим.
— Мы будем питаться мясом черепахи? — уточнил я на всякий случай.
— Вот именно! — возликовал Васильков, — А вы знаете, сколько черепах добыто за все годы существования Булухтинской аномалии?
— Представления не имею, — честно признался я в ответ.
— Ваш экземпляр третий по счёту! А второй добыла одна из экспедиций, которая заходила под Купол четыре года назад!
— То есть вы уверены, что мясо черепах едят? — уточнил я на всякий случай, глядя Василькову в глаза.
— Владимир Васильевич, вы когда-нибудь ели правильно приготовленный стейк? Не те насквозь прожаренные подошвы, которые недобросовестные рестораторы пытаются выдать за стейк, а именно классический. С хрустящей корочкой и нежным, сочным розовым мясом внутри?
— Пожалуй, нет. А что, вкусно?
— Божественно! Три! — на всякий случай поднял штабс-ротмистр перед собой три пальца, — Всего три раза в своей жизни я в ресторане пробовал правильно приготовленный стейк! И больше ста раз готовил его сам. Зачастую, вполне удачно. Я к чему веду — мясо черепахи многие гурманы оценивают на уровне лучшей телятины!
— Это, конечно же здорово, но что она нам, магам, может дать?
— Вот! В самую точку! Черепахи Булухты в этом плане пока unexplored facultatem — неизученная возможность, — блеснул Васильков знанием латыни, — И этому есть объяснения. Про первый трофей, кроме его описания, больше никаких данных нет, а второй экземпляр был убит, но оставлен под Куполом. Экспедиция понесла к тому времени значительные потери и им пришлось выносить раненых, а не трофеи.
— Тогда, если честно, я не совсем понимаю ваш энтузиазм. Вы предлагаете проверенное и полезное мясо сменить на нечто неизведанное, — с некоторой тревогой глянул я на штабс-ротмистра.
— Индийские источники и их же рецепты! — наставительно задрал Васильков вверх свой указательный палец, — Там говорится, что мясо черепах одно из самых полезных!
— У вас есть возможность получать какие-то сведения из Индии? — не поверил я.
— Господи, а какой чай мы все пьём? Я имею в виду, из дорогих сортов. Или вы считаете, что фунт чая из Индии доставить легче, чем пару — тройку страниц? Нужно просто уметь задавать купцам правильные вопросы, и держать их в друзьях. Вот как-ни