Рейд за бессмертием — страница 21 из 53

Лосев и Милов смотрели, улыбаясь. Евдокия Петровна подняла на них глаза.

— Чего вы сидите? — проснулся «генерал». — Их как-то надо обустроить. Кроватки. Да и Гезель. Давайте, марш, марш!

Лосев и Вася выскочили вон.

— Игнатич, ты прости, что я… — начал, было, Вася.

— Вась! — Лосев его прервал. — Спасибо тебе. Я-то, видишь, никак не мог решиться. А так — хорошо получилось. И Евдокиюшка теперь успокоится.

…Обустройство детей и кормилицы прошло в кратчайшие сроки! Все были довольны. После пары дней суматохи, Евдокия Петровна вновь вернула дом в русло нормальной размеренной и спокойной жизни. Но уже с двумя детьми. Все, конечно, обсуждали это событие. Поздравляли Лосевых, радовались за них. И Васю отмечали!

Вася впервые за все время своих злоключений чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Ходил весь день с сияющей физиономией. Каждую свободную минуту навещал детей, возился с ними, словно и сам был ребенком. Именно в такую минуту и стал свидетелем последнего препятствия на пути Лосевых к полноценному семейному счастью.

Пришел мулла из ближайшего аула. Остановился у порога. Позвал хозяев. Вышел Лосев. Вася, почувствовавший неладное, к огорчению детей прекратил с ними играться, вышел также.

Мулла не стал ходить вокруг да около. Посчитал, что лучше сразу атаковать. Бросился с места в карьер. Суть его речи сводилась к тому, что супруги задумали немыслимое и невозможное. Нельзя вот так забрать детей-мусульман. Что они дети Аллаха, а не русского Бога! Что их нужно немедленно отдать мулле с тем, чтобы он нашел им достойные мусульманские семьи!

Напор его был таким, что и Лосев, и Вася растерялись. Мулла это воспринял уже как победу. Потребовал вывести детей из дома. Лосев и Вася пока переводили дыхание, думая, как начать разговор. Не потребовалось. На порог вышла Евдокия Петровна. Маленький Вася был у неё на руках. Дадо крепко обхватив её ногу, с испугом смотрел на чеченца.

— А теперь послушай меня, мулла! Васю завтра мы окрестим в нашей православной вере!

Мулла начал шипеть, но Евдокия не обратила на это внимания.

— Дадо пока не стану. Вырастет, сам решит, кому поклоняться. Захочет Аллаху, так тому и быть. Вопрос про Господа и Аллаха решили.

Мулла попытался вставить слово, но Евдокия была непреклонна.

— Теперь, что касается отдать тебе детей. Это — мои дети! Так и скажи всем своим в ауле. Мои. Никому я их не отдам. А любого, кто посмеет за ними прийти, прогоню. А, если не поймут, то и грех на душу возьму! Все! Разговор закончен!

Евдокия развернулась и ушла с детьми в дом.

Мулла пытался набрать воздуха. Лосев и Вася смотрели на него с некоторым сочувствием. Потом Лосев развел руками. Мулла что-то зло проговорил, развернулся и быстрым шагом удалился.

Ноги у Лосева и Васи подкосились. Присели на порог.

— И, ведь, убьёт! — покачал головой Лосев. — Я-то её знаю!

— Ну, лучше не доводить до этого.

— И как?

— Может, сходим в аул к этому мулле. Поговорим по душам. Чтобы, действительно, до греха не довели. Тоже люди. Может, поймут. Успокоятся. Согласятся. Я бы, вообще, к генералу на поклон пошел. Чтобы он к себе старейшин вызвал и поговорил.

— Дело! — согласился Лосев. — Надо попробовать. Даже если генерал откажет, сами сходим.

— Ну, да. Попытка — не пытка!

— Вась! — Лосев тут замялся. — Я про крестины хотел поговорить.

— Игнатич! — Вася улыбнулся. — Конечно, меня нельзя делать крестным отцом. Что ж я, не понимаю? С моей-то службой! Нет! Не хочу, чтобы Дадо и Васька без крестного остались. Кого выбрали?

— Иваныча!

Лосев назвал отставного вояку, у которого было своих пятеро детей.

— Это правильно! Иваныч — хорошим крестным будет.

— Спасибо, что понимаешь, Вася.

— А что тут понимать, Игнатич⁈ Лишь бы дети счастливы были!

Что ж, коли с детьми-пацанами все так счастливо устроилось, пришла Васе пора подумать о любви и о юных девах.


Коста. Тифлис, октябрь 1839 года.

Я, конечно, помнил о своем обещании Тамаре никогда не хвалиться. Но тут все же не удержался:

— Отель «Пушкинъ», господа, принадлежит моей семье. Думаю, для моих боевых товарищей я что-нибудь придумаю с номерами!

Хорошо, что наверняка не пообещал! Спасибо Томе. Приучила не выпендриваться. Так бы по кавказскому обыкновению заявил бы, мол, гостиница моя, устрою без проблем! Или, что похлеще! А так, все-таки, сказал нейтральное «думаю». Нет гарантированного обязательства. Конечно, если бы не получилось устроить, все одно — конфуз. Но не такой, как если бы прихвастнул.

Когда вошли в гостиницу, я, ровно так же, как и Торнау и Милютин, сразу остановились на пороге, образно говоря, раскрыв рты! Сам же тоже не видел, как за это время Мика развернулся! Поэтому и остолбенел.

«Да и в моем времени это выглядело бы вполне достойно!» — подумал я.

Все блестело такой чистотой, от которой глаз отвык! Это первое. И запах! Нормального свежего воздуха с едва уловимым цветочным ароматом. Это второе. И, наконец, интерьер. Все простенько, но «сердито» Не одесское отельное великолепие, а тот радующий мой глаз минимализм, в котором все достойно и функционально. Эти три пункта поражали просто потому, что во всей Грузии с её постоялыми дворами и гостиницами они напрочь игнорировались хозяевами.

— Теперь понятно, из-за чего такой ажиотаж вокруг твоего «Пушкина»! — улыбнулся Торнау. — Лучше на ближайшие пару тысяч верст не видел, Коста. Ты молодец!

— Да я тут никаким боком. Это все Миша! Наш управляющий!

Он как раз и вышел к нам в этот момент. Тоже немного ошалел. Не знал, как среагировать. Бросился ко мне, уже на ходу обратив внимание на Нику, державшуюся за мою руку. Недоумение в его глазах не исчезло, даже когда мы обнимались.

— Все объясню потом, — шепнул ему на ухо.

Потом представил друзей и сказал о двух номерах. Мика поморщился. Тут же взял себя в руки.

— Господа! Прощу прощения, но два номера я сегодня никак не смогу вам выделить. Если бы знал, был предупрежден! Так что, только один. Но, уверяю, что постараюсь, как можно быстрее выделить и второй. Потерпите день-два?

Вот тут я и и оценил свое «думаю»!

— Мы все понимаем, — успокоил Мишу Милютин. — Признаться, мы и на один-то не рассчитывали!

— Благодарю за понимание! — Мика обернулся. Чуть повысив голос, позвал, — Боцман!

На крик явился шустрый малец, лет 14-ти, один из «побегушек», как я понял.

— 12-й, — сказал ему Мика. — Он вас проводит, господа. И вещи занесет.

— Боцман? — не удержался Торнау.

— Ну, вообще-то, Бесо, — улыбнулся Мика. — Но друзья так прозвали. Он привык.

— Забавно! Ну, что, Коста. Каковы дальнейшие распоряжения?

— Хотел у вас спросить.

— Думаю, мы сегодня не будем тебя беспокоить, — улыбнулся Торнау. — Встреча с семьей. Не стоит нам вмешиваться. А завтра — решим.

— Но прямо сейчас мы должны наведаться в таверну! — вступил Милютин.

— Да! — согласился Торнау.

— Тогда я со спокойным сердцем передаю вас из рук Мики в руки его супруги Микри. Уверен, испытаете такой же восторг!

Торнау и Милютин горячо поблагодарили Мику и меня. Двинулись к номеру. Мика обернулся ко мне. Опять обнялись.

— Спасибо, что выручил! И у меня нет слов! Ты сотворил чудо!

— Спасибо! — Мика ответил быстро, наверное, уже привык к таким восторгам. И был в нетерпении, желая узнать, что за девочка держит меня за руку. — Кто это?

— Знакомься. Вероника. Пока мало что понимает на нашем. Но учится быстро. Ника, это… Мика! — я хохотнул.

— Привет! — Мика присел, что было обязательным при его баскетбольном росте.

— Здравствуй!

— Она сирота. Хочу, чтобы стала нашей воспитанницей. Чтобы мы все вместе заменили ей отца и мать. Как думаешь?

— Я думаю, что девочку нужно поскорее отвести к Микри. Накормить. Она обрадуется. А потом сходим к Мнацакану за одеждой для неё.

— Хочешь есть? — спросил я Нику.

— Да.

— Пойдешь с Микой? Познакомишься с его женой. Они, как и мы, будут заботиться о тебе.

— Хорошо. А Тамара?

— Мы тоже скоро подойдем.

— Хорошо.

Мика протянул руку Нике. Она тут же протянула свою.

— Тамара дома, — сказал он мне. — Я закрою таверну сегодня пораньше. Сядем по-домашнему. Подходите часа через два.

— Есть, господин управляющий!

Но Мика уже не обращал на меня внимания.

…Помчался домой. Ворвался, заставив вскочить с кровати дрыхнувшего по обыкновению Бахадура. Тамара сбежала со второго этажа на шум. Слов было потрачено минимум. И дом я не стал осматривать в подробностях. Только потребовал, чтобы жена показала мне хваленую кровать.

…Через два часа вошли в таверну. Тамару о Нике не предупредил. Так что пока я обнимался с Микри, жена знакомилась со своей копией, которая уже красовалась в новом платьице. Мика давал ей разъяснения. Наконец, расселись. И так как я был голоден и было не до разговоров, говорили остальные.

— Рассказывайте, рассказывайте! — призвал я всех уже с наполненным ртом.

— Все хорошо! — сказала жена. — Ты же видишь.

— Я верил, что хорошо, но не мог представить, чтобы настолько!

— Да, да! — кивнула жена. — Все Мика и Микри!

Даже если бы мы говорили громче, супруги все равно бы не отвлеклись. Ника сидела на коленях Микри, Мика держал её за ручку. Оба что-то ей говорили, не обращая на нас никакого внимания.

— Я люблю тебя! — Тамара наклонилась ко мне, проговорила шепотом.

— И я тебя люблю, солнце! — немного удивился.

— Ты не понял! Сейчас за то, что ты привел в дом Веронику. Умный муж. Посмотри на них! Как же они счастливы!

— Да. Только мне теперь будет в два раза тяжелее!

— Это почему? — испугалась Тамара.

— Потому что Ника такая же зараза и змея, как и ты! — сказав, не удержался и стал валиться на бок от смеха.

Жена поддержала меня, хотя и легонько треснула по голове.

— Значит, теперь ты будешь вдвойне счастлив! — заявила.