— Нет, во всяком случае, в постели его нет. Я думала, он у тебя. Хотя ведь ты сегодня был у нас…
— Он вышел вместе со мной прогуляться. Ты уверена, что его нет дома?
— Может, он в кухне. Погоди, я посмотрю.
Снова целая вечность, прежде чем она вернулась.
— Нет, Мартин, его нет дома.
Теперь голос у нее был встревоженный.
— Как ты думаешь, куда он делся? В такую-то погоду?
— Он вышел, чтобы подышать свежим воздухом. А я только что вернулся домой и думаю, что он долго не задержится. Не волнуйся.
Очевидно, это ее успокоило.
— В конце концов, у меня не срочное дело. Спокойной ночи. Пока.
Он положил трубку и внезапно почувствовал холодную дрожь. Он снова поднял трубку и, держа ее в руке, начал думать, кому бы позвонить, чтобы точно узнать о произошедшем. Потом решил, что лучше будет, если он сам как можно быстрее прибудет на место. Он набрал номер ближайшей станции такси, и ему сразу же ответили.
Мартин Бек служил в полиции двадцать три года. За это время многие его коллеги погибли при исполнении служебных обязанностей, и каждый раз, когда такое случалось, он тяжело переживал. Он сознавал, что служба в полиции становится все более опасной и что в следующий раз может наступить его очередь. Однако к Кольбергу он относился не просто как к коллеге. Они полностью доверяли друг другу. Им прекрасно работалось вместе, и они давно научились понимать друг друга без слов. А когда Кольберг полтора года назад женился и переехал на Шермарбринк, они сблизились, так сказать, географически и стали вместе проводить свободное от службы время.
Совсем недавно, в одну из редких минут депрессии, Кольберг сказал:
— Если бы не ты, то черт его знает, остался ли бы я вообще в полиции.
Мартин Бек думал об этом, надевая мокрый плащ и спускаясь бегом по лестнице к такси, уже ожидавшему его возле дома.
6
Несмотря на дождь и позднее время, за временным ограждением на Карлбергсвеген собралось много народу. Люди с любопытством глазели на то, как Мартин Бек выходит из такси. Какой-то молодой патрульный в черной непромокаемой накидке сделал резкое движение, словно преграждая ему путь, однако другой схватил его за плечо и одновременно приложил руку к козырьку.
Невысокий мужчина в светлой куртке и кепке подошел к Мартину Беку и сказал:
— Мои соболезнования, комиссар. Я только что узнал, что один из ваших…
Мартин Бек смерил его таким взглядом, что конец фразы застрял у того в горле.
Он слишком хорошо знал человека в кепке и был о нем отвратительного мнения. Это был независимый журналист, который представлялся всем репортером уголовной хроники. Он специализировался на репортажах о самых сенсационных и жестоких убийствах, в которых все перевирал и которые публиковали только самые низкопробные издания.
Репортер отступил, и Мартин Бек пролез под натянутой веревкой. Он увидел, что такой же барьер есть и дальше, со стороны Торсплан. На огороженной территории стояло несколько черно-белых автомобилей и множество фигур в блестящих дождевиках. Земля вокруг двухэтажного красного автобуса размякла, под ногами хлюпало.
В автобусе горел свет, фары были включены, однако они почти не пробивали плотной завесы дождя. За автобусом, повернутая кабиной к Карлбергсвеген, стояла машина Государственной криминально-технической лаборатории (КТЛ). Автомобиль судебного врача тоже уже был на месте. За разорванной стальной сеткой несколько человек устанавливали прожектор. Значит, здесь произошло нечто гораздо более серьезное, чем просто дорожно-транспортное происшествие.
Мартин Бек посмотрел в направлении мрачных жилых домов на противоположной стороне улицы. Он увидел освещенные прямоугольники окон и во многих из них — фигуры, лица которых, прижатые к стеклам, были похожи на размытые белые пятна. Какая-то женщина в резиновых сапогах на босу ногу и дождевике, наброшенном на ночную рубашку, выбежала из парадного чуть наискосок от места происшествия. На середине улицы ее остановил полицейский, взял за руку и отвел назад, к парадному. Полицейский шел широким шагом, и ей пришлось почти бежать, промокшая белая рубашка обвилась у нее вокруг ног.
Мартин Бек не мог видеть двери автобуса, но за окнами, в салоне, двигались какие-то фигуры, и он понял, что техники-криминалисты уже приступили к работе. Своих коллег из Государственной комиссии по расследованию убийств и людей из уголовной полиции он также нигде не видел, но догадывался, что они находятся по другую сторону автобуса.
При мысли о том, что предстоит увидеть через минуту, он невольно замедлил шаг и сжал кулаки в карманах. По пути ему пришлось обойти фургон Института судебной медицины.
В свете, падающем из средней двери автобуса, стоял Хаммар, бессменный начальник Мартина Бека в течение многих лет, и разговаривал с кем-то, очевидно находившимся в автобусе. Он прервал разговор на полуслове и обернулся к Мартину Беку:
— Ага, вот и ты. А я уж думал, что тебе забыли позвонить.
Мартин Бек ничего не ответил, он подошел к двери и заглянул внутрь.
У него спазмом свело желудок. Зрелище оказалось хуже, чем он ожидал.
Холодный яркий свет позволял отчетливо увидеть каждую деталь. Казалось, весь автобус был заполнен окровавленными мертвыми телами, которые лежали в самых неожиданных позах.
Мартин Бек предпочел бы отвернуться и не смотреть на них, однако эти чувства никак не отразились на его лице. Он даже принудил себя фиксировать все детали. Люди из КТЛ работали спокойно и методично. Один из них посмотрел на Мартина Бека и медленно покачал головой.
Мартин Бек переводил взгляд с одного трупа на другой. Он никого из них не узнавал. По крайней мере, в их нынешнем состоянии.
— А он наверху? — внезапно спросил Мартин Бек. — Он…
Он посмотрел на Хаммара и осекся.
Из-за спины Хаммара из темноты появился Кольберг. Он был с непокрытой головой, с волосами, прилипшими ко лбу.
Мартин Бек вытаращился на него.
— Привет, — сказал Кольберг. — А я уж начал подумывать, куда это ты пропал. Даже собирался попросить кого-нибудь позвонить тебе.
Он остановился перед Мартином Беком и испытующе посмотрел на него.
— Тебе не мешало бы выпить чашечку кофе. Я принесу.
Мартин Бек отрицательно покачал головой.
— Нет, надо, — возразил Кольберг.
И исчез за пеленой дождя. Мартин Бек проводил его взглядом, потом подошел к передней двери автобуса и посмотрел внутрь. Хаммар, тяжело ступая, следовал за ним.
На переднем месте сидел водитель, навалившись на руль. Судя по всему, пуля попала ему в голову. Мартин Бек смотрел на то, что раньше было лицом водителя, и, к своему удивлению, не чувствовал тошноты. Он повернулся и взглянул на Хаммара, который бессмысленно глазел на дождь.
— Ты не знаешь, что он тут делал? — почти беззвучно спросил Хаммар. — В этом автобусе?
В этот момент Мартин Бек понял, кого имел в виду дежурный с пульта, который ему звонил.
У окна, за лесенкой, ведущей на второй этаж автобуса, сидел Оке Стенстрём, помощник комиссара Государственной комиссии по расследованию убийств, один из самых молодых сотрудников Мартина Бека.
Впрочем, слово «сидел» было неточным. Синий поплиновый плащ Стенстрёма был пропитан кровью, а сам он полулежал, упершись правым плечом в спину молодой женщины, согнувшейся пополам на соседнем сиденье.
Он был мертв. Так же как и женщина рядом с ним и шесть остальных человек в автобусе.
В правой руке он держал служебный пистолет.
7
Дождь шел всю ночь, и хотя по календарю солнце должно было взойти без двадцати восемь, лишь около девяти ему удалось пробиться сквозь плотные тучи, и начался пасмурный, туманный день.
Поперек тротуара на Норра Сташунсгатан стоял большой красный двухэтажный автобус — там, где он остановился десять часов назад.
Однако это было единственным, что осталось без изменений. На оцепленной территории в этот час работало более пятидесяти человек, а за ограждениями толпилось множество любопытных. Большинство из них торчали здесь с полуночи, но видели только полицейских, медицинских работников и слышали завывания сирен разных типов. Это была ночь сирен и сплошного потока автомобилей, которые на первый взгляд без всякого смысла с воем проносились по блестящим от дождя улицам.
Никто ничего не знал наверняка, тем не менее несколько слов, которые передавали друг другу шепотом, расходились концентрическими кругами среди зевак, проникали в соседние дома, становились все громче и уже гремели на всю страну. А к утру они вырвались далеко за ее пределы.
МАССОВОЕ УБИЙСТВО.
МАССОВОЕ УБИЙСТВО В СТОКГОЛЬМЕ.
МАССОВОЕ УБИЙСТВО В АВТОБУСЕ В СТОКГОЛЬМЕ.
Об этом уже знали все.
В управлении полиции на Кунгсхольмсгатан знали ненамного больше. Собственно говоря, не было даже точно известно, кому именно поручено вести расследование. Царила полнейшая неразбериха. Непрерывно звонили телефоны, все время входили и выходили люди, возбужденные и мокрые от пота и дождя, пол был заляпан грязью.
— Кто занимается составлением списка убитых? — спросил Мартин Бек.
— Кажется, Рэнн.
Кольберг сказал это, не оборачиваясь. Он пытался прикрепить к стене лист ватмана. Лист имел три метра в длину и полметра в ширину, и с ним непросто было управляться.
— Кто-нибудь может мне помочь? — бросил он через плечо.
— Конечно, — спокойно сказал Меландер, поднялся из-за стола и вынул изо рта трубку.
Фредрик Меландер был высоким худощавым мужчиной очень важного вида и с характером педанта. Ему было сорок восемь лет, и он являлся помощником комиссара уголовной полиции Стокгольма. Кольберг работал с ним уже много лет и даже не помнил, сколько именно. Меландер, напротив, помнил все. Он славился тем, что никогда ни о чем не забывал.
Зазвонили два телефона одновременно.
— Да. Комиссар Бек слушает. Кого? Нет, его здесь нет.
Он положил трубку на место и поднял трубку другого телефона. В это время дверь открылась, и на пороге в нерешительности застыл седой человек лет пятидесяти.