Жоркин крик, усиленный динамиками, прокатился по всему танкеру. Послышался стук дверей, топот ног, удивленные и радостные восклицания, смех. Был обед, торжественное время, когда какие-либо сообщения по радио голосом, за исключением «водяной тревоги», передавать запрещено категорически. По крайней мере в соответствии с личным и строгим указанием капитана. Русов поглядел на него, Горин отложил ложку и, откинувшись к спинке стула, развел руками. Весь его вид говорил: «Ну что за несерьезность! Просто ребячество какое-то!»
— Остров! — опять проревел динамик. — Черные обрывистые скалы!
— Что-то аппетита нет, — притворно вздохнув, сказал старший механик Володин и, поглядев на капитана, поднялся: « Разрешите? Взгляну, как там двигунок в шлюпке.
— Идите, стармех, идите, — усмехнулся капитан. — Хотя Русов уже мне и доложил, что машина в шлюпке проверена.
— Да и я уже наелся, — озабоченно проговорил Бубин. — Поспешу-ка в рубку. Кто знает, может, порт Ресифи опять собирается нам что-нибудь отстукать?
— Все же остров в океане... Да еще какой: Святого Павла! Суда к нему подходят раз в два десятка лет, — задумчиво и мечтательно проговорил, не глядя на капитана, его второй помощник Степан Федорович Волошин и отодвинул тарелку. — Пойду-ка и я, Михаил Петрович.
— Ни у кого никакой выдержки! — сказал Горин и поглядел на Русова. — Может, и у вас есть какие-то срочные дела? Ведь до острова еще часа полтора идти.
— Дела? Естественно! — Русов засмеялся, решительно встал из-за стола. — Какая-никакая, но все же земля. А на подходе к берегу, капитан, я обязан быть в ходовой рубке. Полагаю, что и вы тоже.
— Полагаешь? — Капитан вяло ковырнул вилкой котлету, оглядел опустевшую кают-компанию: все убежали! Улыбнулся: — Нет, и у меня выдержки не хватает. Идем, Коля, взглянем-ка на этот островок.
— А пирожки? — заглянув в кают-компанию, выкрикнул кок. — Ямщицкие-то? Да их нигде, кроме как на танкере «Пассат», не подають.
— За ужином, — сказал Русов. — Вот все закончится благополучно, тогда мы их и отведаем.
— Закончится... благополучно, — проворчал капитан, повеселевшее его лицо вдруг опять как бы поблекло, стало сухим, замкнутым. Он нервно потер ладони, бросил короткий, исподлобья взгляд на Русова: — Чему радуемся?
— Не зря с вами потрудились, ведь как точненько проложили курс к острову. Да его в океане труднее, чем иголку...
— Только без лишнего риска, Коля. Нельзя будет высадиться, не рискуй, ты все понял?
Русов не ответил, толкнул дверь рубки, и к нему тотчас ринулся Куликов, лицо у него было восторженным, мальчишеским:
— Остров! Я его первым увидел.
— Есть же приказ, Куликов, а вы! — сердито сказал капитан. — Орете на весь океан! Остров для нас, судоводителей, Куликов, это не романтика, а прежде всего повышенная опасность, понимаете?.. Бубин!
— До Святого Павла восемь миль, капитан, — ответил радист. Толстым своим лицом он вжимался в резиновый раструб радиолокатора. — Между прочим, сорок лет назад на него высадился бразилец Педро Родригес. Ему захотелось «поробинзонить». Так вот, когда его через пять лет забрали, то он...
— Самый малый, — приказал капитан.
— Необитаемый остров! — продолжал Жора. — Капитан, сколько я думал об этом... и вот я на нем.
— С чего вы взяли, Куликов? На остров пойдет Русов, а не вы. Это не прогулка, между прочим, а сложная спасательная экспедиция.
— Капитан! Михаил Петрович, да я...
— Между прочим, капитан, мне нужен надежный и смелый помощник, — решительно проговорил Русов и вынул из ящика бинокль. Капитан хотел возразить, но тот опередил его: — Со мной пойдут Куликов, боцман, Алексанов и Серегин. В противном случае, капитан, я отказываюсь.
— А я прикажу вам возглавить экспедицию на остров, даже если вы будете настаивать на том, что возьмете с собой Куликова!
— Но вы же не прикажете, ведь так? — буркнул Русов.
— Да это же мальчишество!
— До острова пять миль, — сказал Бубин.
— Самый малый, — приказал капитан и вздохнул: — Ну хорошо, Русов, пускай Куликов пойдет с вами. Степан Федорович, подмените Куликова, пока он будет на острове.
— Хорошо, — кивнул Волошин. — Жора, сделай запись: «Вахту по распоряжению капитана сдал...» Что еще записать, кроме общих сведений, в журнал, капитан?
— Запишите. Старшим для высадки на остров Святого Павла назначаю Русова Николая Владимировича, — громко, как бы для того, чтобы все слышали, проговорил Горин. — Приказываю: в случае повышенной опасности для членов экипажа спасательной шлюпки не рисковать, на остров не высаживаться. Личную ответственность за это несет старший помощник капитана.
— Несу! — усмехнулся Русов.
— Спасибо, — шепнул ему, подойдя вплотную, Жора.
— Три мили до острова, — сказал Бубин. — Так вот, когда того бразильца забрали с острова, он сказал: «Будь он проклят». А на суше наш робинзон очень грустил по своему островку. И помер. Говорят, от тоски.
— Отставить разговоры в рубке, — прикрикнул капитан. — Да что это такое сегодня происходит с вами, товарищи? Помощник капитана во время обеда орет на все судно «остро-ов, остро-ов!», потом вся эта болтовня в рубке о детских мечтах. А все ли готово для проведения спасательных работ?! Где доктор? Подготовлен ли лазарет?
— Все готово, кэп, и лазарет, и я тоже, — послышался голос из штурманской рубки, и доктор выглянул из нее. Был он уже в спасательном жилете, с выцветшим от соленой воды саквояжиком в руках. И капитан кивнул: да, отправляйтесь с Русовым, а доктор добавил: — Четыре койки приготовлены в свободных каютах, капитан.
Тысячи птиц сорвались со скал и тучей ринулись навстречу «Пассату». С пронзительными воплями, гулом сильных крыльев, донесшимся через раскрытые окна рубки, стая пронеслась над судном.
— Дальше идти нельзя, — сказа т строго Волошин. — Опасно.
— Да тут глубина две мили, — возразил Русов.
— Да-да, Степан Федорович, стоп! — тотчас согласился со своим помощником капитан и повернулся к Русову. — Счастливо, Коля. Итак, осторожненько там, без риска. Хорошо?
— Без риска, да? А видите, и какая там зыбь? — вскипел Русов. Его злило, что танкер ложится в дрейф так далеко от острова. Хотя... хотя, может, и действительно так будет лучше? Больше будет времени присмотреться к океану уже из шлюпки, к ритму волн? И, успокаиваясь, проговорил: — Ладно, Михаил Петрович, не волнуйтесь.
Отвернулся, потянул из кармана куртки сигареты, еще есть несколько минут перед посадкой в шлюпку. В распахнутые двери и окна рубки доносились глухие, как взрывы, удары волн. Зыбь. Длинная, пологая зыбь, накатывающаяся с океана и почти не ощутимая на танкере, с хода ударялась о рифы и белыми каскадами взметывалась на фоне черных угрюмых валунов.
Шлюпка шлепнулась днищем о воду, боцман и Серегин быстро отдали гаки талей, а Петя Алексанов включил двигатель. Пыхнув горьким синим дымком, он ровно зарокотал, и шлюпка медленно отошла от танкера. В то же мгновение сверху метнулся в шлюпку кот Тимоха, шмыгнул под кормовую банку и замер там. Чертыхнувшись, Русов шевельнул ногой, пытаясь выгрести кота из-под банки, но Тимоха зашипел, как змея, а боцман насупился неодобрительно, и Русов, оставив кота в покое, окинул взглядом маленький экипаж шлюпки. Склонился к двигателю Алексанов. В носу, прижав к груди саквояж, угнездился доктор, в средней части шлюпки спокойно, как каменное изваяние, застыл боцман, и Русов догадался, почему такое напряжение ощущается в фигуре Дмитрича: Серегин то и дело бросал взгляд на конец палки, торчащий из-под уложенных в шлюпку носилок. Махал рукой тем, кто оставался на танкере, Жора Куликов, лицо его сияло от восторга. Отличная команда. С такими хоть вокруг света. И еще кот. Ну, дела.
Зыбь катила и катила из океана. Уходил за корму танкер. Приближались обрывистые скалы, кипела вокруг них вода, вспенивалась, клубилась. Истошно орали птицы, сотни фрегатов и альбатросов реяли в воздухе. Суматошно взад-вперед носились кайры и носатые, похожие на попугаев топорки. Ныряли, шлепались в воду перед шлюпкой, громко хлопая крыльями по воде, неслись впереди нее.
Тройка дельфинов догнала шлюпку и, деловито пристроившись под самым ее носом, поплыла к острову. Может, указывали путь? Жора, потеснив доктора, свесился над водой, протянул руку, будто пытался погладить какого-нибудь из дельфинов ладонью.
— По лоции... небольшая бухтенка за той скалой! — крикнул он, обернувшись. — Бери правее, чиф.
— Знаю, — отозвался Русов. — Выскакиваешь первым, за тобой доктор и боцман, слышишь, Дмитрич? Тотчас подхватывайте шлюпку и волоките ее на берег. Петя, заглохнет двигун, кости за борт выкину.
— Не заглохнет, — отозвался моторист и шлепнул ладонью по масляному кожуху дизеля. — А деньжат вы мне в долг дадите, а?
Ну и зыбь. Птицы. Будто с ума посходили. Птицы мелькали в воздухе, их тени метались по волнам, шлюпке, напряженным лицам людей. Орут, оглохнуть можно. А вот и проход между скалами. Что, это и есть бухточка, «единственное место, возможное для высадки на остров», как сказано в лоции?! Дельфины резко метнулись в сторону, и Русов чуть не повернул вслед за ними, но потом еще крепче сжал румпель вспотевшей ладонью. Да, та самая. Ну дела. Да в нее войти что спичкой в ушко иголки целить. Не повернуть ли назад? Слишком велик риск, к тому же есть приказ капитана. Трахни он, Русов, тут шлюпку о скалы, случись беда, и не миновать тебе, старший помощник, того самого учреждения, из которого гнали когда-то по льду Ладоги людей в серых бушлатах. Русов еще крепче сжал рукоятку румпеля, тронул Алексанова другой рукой за плечо. Моторист сбавил обороты.
Русов привстал и увидел, как волны бурно вкатываются в узкую бухточку, как они там кипят и мечутся, со всевозрастающей тревогой прислушался к их рокоту.
— Глядите! Люди! — закричал Жора.
Два человека брели по камням. А где остальные? Погибли? Ранены?.. Ведь должно быть четверо. Какая зыбь... «Осторожненько, без риска...» — с раздражением опять припомнил Русов слова капитана и сплюнул в воду. «Без риска» — это означает лишь одно: немедленно повернуть назад к танкеру, тем более что еще есть время. И все дела. Высадка невозможна, не мог рисковать людьми и шлюпкой — вот и все. Кто осудит? Можно ли рисковать жизнями одних людей ради спасения других? Ч-чертова яхта... Как они все же попали сюда?.. «Без риска»! Да-да, можно просто выкинуть бедолагам пару бочонков с водой, продуктами да сообщить в Ресифи: пускай высылают спасателей из своей Бразилии.