ная, что сохранилась у него. Он часто разговаривал с ней, иногда мысленно, а когда-то даже и вслух. Он часто воображал, как бы воспитывал ее, стань она настоящей девочкой, его живой дочерью. Как учил бы ее читать и писать, проверял бы домашнее задание, вместе с Суйгин водил ее в зоопарк и парк развлечений, вытирал слезы из-за разбитых коленок и противных мальчишек, дергающих за косички… Кукла. Почему он не согласился взять ребенка из детдома?
Он тяжело дошагал до секретера и взял Бокува в руки.
— Прости меня, Суйгин, — прошептал он, баюкая куклу.
«Джао, контакт. Камилл в канале».
«Джао в канале. Что скажешь плохого?»
«Да уж скажу. Джа, ты представляешь себе, сколько сил я в эту штуку вложил? И кому ты ее отдал?»
«Камилл, во-первых, она стоила тебе максимум полудня работы. Планетарного полудня, прошу заметить, не галактического. Во-вторых, ты не спрашивал у меня раньше, что я хочу с ней сделать. Я спросил, сможешь ли, и ты согласился. Все. Я не обещал, что оправлю Колыбель в золото и стану молиться на нее трижды в день».
«Вообще-то я пребывал в твердой уверенности, что ты ее попросил для своей ненаглядной семейки, которую дрессируешь в Масарии. Не стыдно врать?»
«Врать? Я ни разу ни словом не обмолвился, что делаю ее для, как ты выражаешься, своей ненаглядной семейки».
«Но эн-сигнатуры, которые ты передал…»
«Ну и что? Камилл, еще раз: ты лучший из всех доступных сейчас специалистов в данной области, и я крайне признателен тебе за помощь. Но ты не ставил условий по использованию Колыбели, а я ничего тебе не обещал. Какие у тебя претензии?»
«Хм… да никаких, в общем-то. Кроме того, что ты сначала покопался в ней своими кривыми руками, а потом всучил ее полоумному дряхлому старикашке, который не сегодня-завтра близко познакомится с крематорием. Я вообще не понимаю твою идею, и мне уже жалко времени, которое я потратил на Колыбель».
«Не жалей. В свое время все разъяснится. Я ведь, кажется, обещал тебе, что твои искины замечательно впишутся в мои планы? Обещание до сих пор в силе».
«Обнадежил, спасибо. Я ведь всю жизнь мечтал подарить тебе все свои игрушки! Кстати, что ты там ему говорил про кусочки души? Я ничего подобного не закладывал. Ты, что ли, напортачил, когда с ней возился? Вроде бы дарить биоформам смертельные подарки не в твоем стиле».
«А, всего лишь необходимый мистический антураж. Ничего такого, разумеется. Просто мне нужно, чтобы он очень серьезно относился к каждой кукле».
«И кто-то тут еще пытается рассуждать про состояние моей психики!.. И все-таки, Джа, что за очередную глупость ты замышляешь? Не хочешь поделиться? А то невысказанные тайны тяжко лежат на сердце…»
«У меня сердце без малого миллион лет отсутствует. Считай, что мне просто хочется поставить долгосрочный эксперимент из области прикладной философии. Суть ты обязательно узнаешь, если только я не провалюсь. Тогда, уж извини, я сделаю умное лицо и что-нибудь навру с три короба».
«И все-таки, Джа, мог бы и поделиться. Ты же меня до сих пор сумасшедшим считаешь, ага? А вдруг я настолько сумасшедший, что мне твоя идея понравится?»
«Ты не сумасшедший, а совершенно безответственен и со сдвигом по фазе, и тебя все время нужно возвращать на путь истинный. Скажи спасибо, что я не дал тебе запереться на Текире, как ты намеревался. Вот тогда бы ты в одиночестве точно свихнулся, и быстро. Но за последние пару терций ты изменился в лучшую сторону. Наверное, компания Мио и Майи на тебя хорошо влияет. Еще вопросы есть?»
«Все-таки ушел от ответа! Ладно, я тебе еще припомню. Конец связи».
«Отбой».
А старый кукольник сидел за столом, неотрывно глядя на урну с пеплом жены, и его ладони бережно охватывали полушария Колыбели. И голубой кристалл, вмонтированный ее крышку, бросал на его лицо мерцающие отблески мягкого умиротворяющего света.
20.05.858, перидень. Сураграш, горный гребет Шураллах
— Восходящий поток магмы идет в мантии верстах в восьмистах южнее точки, где мы сейчас сидим, — Миованна ткнула пальцем в указанном направлении. Ее проекция имела вид женщины лет сорока с небольшим, в узких очках со стальной оправой, забранными в пучок на затылке волосами и в строгом брючном костюме. Она непринужденно висела в воздухе, ни на что не опираясь. — Карты планетарного строения в общем доступе Текирской рабочей группы, доступ у вас у всех туда есть, так что можешь поизучать на досуге. Если что непонятно, спрашивай. Ты вообще с геологией как, дружишь?
— Читал популярные книжки в школе да обязательный вводный спецкурс в университете сдал, ничего больше, — откликнулся Палек. Он сидел на краю скалы над разверзшейся внизу пропастью. С западной стороны южная вершина бывшего вулкана Аллахамана, возвышавшаяся на пять с лишним верст, представляла собой почти вертикально обрубленную голую поверхность, и Палек время от времени бросал вниз камешки, наблюдая своим новым зрением их процесс полета до самых лесистых низин. — Сама понимаешь, Мио, я в университете совсем не на горном факультете учился. Кое-что из прочитанного еще помню, но глубокого понимания не жди. Это принципиально?
— Не слишком. Следует лишь помнить, что сейсмическая нестабильность участков коры под Сураграшем за прошедшие два века задавлена почти полностью. Однако «почти» и «совсем» — две разные вещи. Я не могу мгновенно заморозить здесь всю активность — пойдет отдача в другие участки. В частности, резко увеличится число толчков под Тролличьими островами, и берега Срединного океана снова начнут еженедельно хлестать цунами. Система слишком тонкая — переменных слишком много, реакция на изменения проявляется не сразу, с задержками в периоды, а то и планетарные годы, так что баланс подбирать трудно. Я к тому, что в течение ближайшей терции или двух, а то и дольше, вас будет потряхивать, пусть и редко и несильно.
— Терция — сто лет, да?
— Около восьмидесяти планетарных лет Текиры. Плюс-минус.
— Никак запомнить не могу, — пожаловался Палек. — Терции, секунды — вроде привычные названия, а в голове путаются. Придумали же вы системочку летоисчисления…
— Ну, извини. Мерить космогонические процессы планетарными годами как-то не слишком удобно. Галактический год — и то слишком коротко, когда о конструировании миров речь идет. На самом деле все просто. Метрический год — один оборот Млечного пути вокруг оси, примерно двести пятьдесят миллионов земных лет. Текирских чуть меньше, но не суть. Далее последовательно на двенадцать делишь — месяц, день, час, минута, секунда, терция, минитерция. У тебя сложности потому, что еще не привык к стандартным каналам общения. Там символы метрических и планетарных единиц четко различаются, никакой путаницы.
— Тебе хорошо говорить, у тебя искин в башке сидит, все автоматически пересчитывает, — буркнул Палек. — А у меня — нет. Мне подсказывать некому.
— Во-первых, не в голове. Исходные человеческий и машинный разумы в нас переплетены так, что их друг от друга не отделить. Так что я вся целиком одновременно и человек, и искин. По-моему, вполне удобно. Не знаю, чего вдруг Джа вас решил иначе конструировать, но все претензии к нему. Может, еще и перерешит, когда убедится в неудачности идеи. А головы у меня вообще нет, как и у тебя теперь, кстати. Вообще отвыкай отождествлять себя со своей проекцией, ни к чему хорошему такое не приводит. Во-вторых, не ворчи. Ты же не думаешь, что в состоянии мгновенно изучить все, что мы накапливали почти пять миллионов лет? Привыкнешь и научишься, и пары секунд не пройдет. Метрических, я имею в виду.
— К тому времени все самое вкусное съедят, — Палек состроил унылую физиономию, но тут же не выдержал и рассмеялся. — Не обращай внимания, Мио. Просто я все еще не могу толком осознать… перемену статуса. Язык себя Демиургом не поворачивается называть, а уж метрическими секундами мыслить и подавно не получается. Давай-ка вернемся назад. То есть ты хочешь сказать, что дороги, если мы начнем их прокладывать, необходимо рассчитывать на сейсмические толчки?
— Да. А в горных и пригорных районах вроде вашей Муммы — и на лавины с селями и оползнями.
— Что не может не радовать… — Палек закусил губу и принялся задумчиво ковырять мерзлую скалу. Гранит под его пальцами крошился и сыпался как песок. — Интересно, во сколько раз это версту удорожит?
— Ты сначала пойми, куда и зачем намереваешься свои магистрали прокладывать, — посоветовала Миованна. — Прикинь на пару с Семеном, какие регионы и как могут развиваться, откуда и куда пойдет грузопоток, провесь главные трассы, а уж потом оптимизируй по стоимости. Карты, как я уже сказала, тебе доступны, основные инструменты геоанализа — тоже. Возможно, за счет подбора оптимальных путей найдешь способы сократить издержки. Впрочем, с этим не ко мне. Я ведь тоже не инженер-дорожник и даже не экономист. Мои интересы в Игре никогда выше медиевальных обществ не поднимались, и в индустриальной экономике Конструктору разбираться незачем.
— Догадываюсь, — Палек отломил кусок камня размером с детскую голову, удивленно посмотрел на него и сбросил в пропасть. — Спасибо, Мио, у меня вопросов не осталось.
— Да всегда пожалуйста. Если захочешь геологией или тектоникой вплотную заняться, свистни. Вводный курс я тебе прочитаю, а дальше ты у нас мальчик умный, разберешься. Только, пожалуйста, давай общаться дальше по стандартным каналам, без колебаний воздуха. Хотя бы в виртуальности, если без визуализации пока обойтись не можешь. Понимаю, что тебе пока непривычно, но так масса времени и сил экономится.
— Договорились. Конец связи.
— Отбой.
Проекция Миованны на мгновение мигнула и растаяла. Палек рассеянно покачал ногой над пропастью, уронил в нее сандалию, остановил ее парой сотен саженей ниже и поднял обратно.
— Ну и на кой сдалась мне ваша божественность? — уныло спросил он, натягивая ее на босую ногу. — Как все просто без нее было…
— Можно подумать, Лика, тебя кто-то заставляет ей пользоваться, — раздался за спиной ехидный голос Яны. — Отключи своей проекции все возможности сверх человеческих и живи себе желтым земляным червяком. Можешь и половину мозгов заодно отключить — все равно ими не пользуешься.