Сезин Сергей Юрьевич
Река снов. Восьмая Книга
Я спал, мне снилась какая-то бестолочь, а вещие прозрения, ниспосланные богами во сне до меня на сей раз не доходили. Потому я и проснулся от запаха гари. Увы, гарь исходила от меня-затлела одежда от искры из костра. Затушив подпалину и облегчив душу, я снова попытался заснуть, но ничего не выходило- видимо, впечатления от такой типовой вещи меня аж переполнили.
. Увы, такое счастье часто подстерегает путешественников при ночевках в диких местах. Впрочем, для Граничного хребта такая гадость не настолько страшна. Дикие звери, нежить с нечистью-это куда опаснее. Если же тебя за пять дней похода подпалило куртку, а змей ты видел только дважды, из хищников встретил только тощую и облезлую лисицу, а из нечисти только астию, то что об этом можно сказать? Только то, что ты благодарен богам за тихий отдых в пустынной местности, где ни одна гадость не побеспокоит тебя, чтобы ты мог побыть в гордом одиночестве.
Но с благодарностью за тихую прогулку я немного поторопился и не так оценил их замысел- это они мне так дали немного отдохнуть перел визитом дорогого гостя. Значит, надо изменить сказанные мною слова. И теперь я видел здесь не одну, а две астии, и обоих пристрелил. Следующий гость будет тщетно искать этих рыжих бестий, у которых когти растут на самы неожиданнх местах. Потому и важно их подстрелить подальше от себя. Видел я, как гниет нога, задетая астией в последнем прыжке. Помогает только магия, а где я здесь найду мага? У меня своих талантов в управлении Силой таких нет. Кое-что могу, но не прямо управлять. А даже мои пропавшие товарищи талантами н листали.
до рассвета я просидел уже без сна, поскольку никто не мог гарантировать-это все визитеры или еще остались? С рассветом нежить с нечистью расползаются, потому можно и попробовать подремать, восполняя упущенное ночью. Так я и сделал. Потом занялся собой и побрел дальше, к Растанному перевалу. Правда, он являл собой скорее легенду, и не факт , что существовал вообще, но куда уже деваться- коль пошел, так уж дойду. Вдруг правдою окажется рассказ про озеро Мести, про убежище между ним и перевалом, про опасный спуск, за которым растут сады, в которых даже зимой что-то есть а деревьях. Нынче же лето, так что должно быть побогаче с урожаем. Верил ли я в эти рассказы? Частично. Озеро может и быть, какой-то распадок, что может сойти за перевал-тоже, вот вечный сад-откуда ему тут взяться? Разве что правдою окажется и легенда об отверженном боге, что перестал общаться с всем остальным пантеоном и ушел сюда, подальше от интриг и грызни. Он может и сады развести в высоких горах. У людей это выйдет вряд ли. Правда, можно ожидать и прихода в Черную башню на прокорм тамошним обитателям. Никто не знает, куда она делась, потому может оказаться и здесь. Или нигде. Хотя я лично скорее поверю в гнездо вампиров, чем в сады. Правда, непонятно, из кого будут они сосать кровь в здешних местах? Ну, ведь пьяницы тоже попадают в тюрьму на неделю за мелкий дебош и на годы за свинство особого качества, и те воздерживаются, пока срок не отсидят. Вообще вампиров могли так покарать за их пороки-триста иди сколько там лет воздержания за десять выпитых ими досуха? Могли, наверное. А не сдохнут ли они от столь долгого периода без крови? Не знаю, я только слышал, что вампиры без крови слабеют, но вот насколько-до смерти или до не совсем? Еще говорили, что в Черной башне жил лич, то есть как бы особо злостный вампир-колдун. Но я еще меньше знаю, сколько он без крови способен выдержать. Впрочем, в существование личей не очень верю. Не видел сам и не встречал достойного уважения свидетеля, кто своими глазами видел этот ужас древних времен. Дракона -были видевшие живьем, вампиров даже сам видел, всякой нечисти кучу -тоже, а вот личей никто. И недаром,потом как последний лич по слухам помер пару сотен лет тому назад. А люди столько не живут-не эльфы, однако.
Да, все это была трепотня с моей стороны, призванная отвлечься ею от упорных мыслей о том, что ждет меня дальше. 'Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она' и так далее. Особое изощренное удовольствие было в том, что как и герой оперы, поющий про стрелу, я тоже любил Ольгу и из-за этой любви угодил в поход на Граничный хребет. Он длиннее дуэли, и опасностей больше, чем на ней. Перед Ленским был всего лишь сосед, хотя и не совсем бестолковый в стрельбе, а передо мной уже третья по счету астия. Правда, надо мной плакать не будут, в отличие от Владимира, ибо мало кто знает, где меня сейчас носит. Тогда надо стрелять лучше, чем поэт, что я и проделал, попав надрезанной пулей в башку твари. Одно лишь счастие даровано мне, что хоть серебра на ее убиение не требуется.
Тварь я рассматривать не стал, поскольку она ни мехом, ни съедобным мясом не наделена, а коли так, то пошел дальше, насвистывая песенку про Анну Каренину и ананас. Больно она подходила к ситуации. Песня старая, много в ней таких вещей, что моим современникам невдомек, особенно про рельсы и трехтомник Ленина, но как-то догадаться можно. Если же и не догадался, то в песнях есть и разные припевки вроде 'Хайдалейя' или 'Тра-та-та', не несущих никакой полезной информации, но их выпевают и не мучаются от этого, значит, и про Анну смогут спеть. Тропа закручивалась пружиною вокруг горы. Дорогою назвать ее можно было только в припадке невероятного оптимизма, ибо шириной она не достигала возможности вести вьючного мула туда и отсюда,а человеки еще так разойтись могли , если шли без коромысла на плечах. Головой я вертел, как дикий пейзанин, впервые попавший в большой город. А что еще делать, пытаясь быть готовым к атаке с любой стороны? Это когда движешься в составе группы, то можно разделить меж собой секторы наблюдения, а когда ты один-поневоле пожалеешь, что у тебя не десяток глаз и рук тоже только две. Дорогу пересек стекающий сверху ручеек, и я решил, что надо бы пополнить запасы воды. Огляделся и ничего страшного не увидел, а потому забросил винтовку за плечо и вынул из поясной сумочки амулет для проверки пригодности воды. Костяной кубик с рунами на гранях, погруженный в воду, потемнел. Увы, нельзя ее брать-не то ручей моет какую-то рудную жилу вроде свинцовой, не то где-то выше в нем сдох сурок и отравил собой течение. Жалко, но травиться нет никакой нужды. А амулет восстановится через полчаса отдыха, он не одноразовый. И я продолжил поход, подумав, что хорошо упитанный сурок не помешал бы на сегодняшний ужин. С едою все не радужно, а идти еще неизвестно сколько. Только сурку надо попасть в голову, которую винтовочная пуля оторвет, оставив тушку в целости. Если же попасть в туловище, то мяса сурка на еду может и не остаться, он же не лось и не корова. Вообще с дичью второй день ничего хорошего не просматривалось-ни сурков, ни кроликов, ни козочек, да и птицы тоже такие-после ощипывания и потрошения в остатке будет одна кожа и той немного. К середине дня я устал и решил устроиться отдохнуть. На самой дороге я не стал размещаться, а залез чуть повыше нее. Там, на откосе удачно сочетались пара кустов и крупный камень, прикрывавшие от взгляда с самой тропы. Так что можно даже будет подремать. Сегодня в придорожном ресторане подавали зачерствевший хлеб с салом, посыпанный листьями джалалии для придания изысканного пряного вкуса. Вот и все, хлеба уже больше нет-дальше пойдут остатки галет. Сала тоже немного, зато листьев хватает. Если б они еще и насыщали, а не только создавали привкус и запах, похожий на чесночный. Чай я греть не стал-лучше вечером, а пока только водички. Устроился за этим прикрытием, окружил себя противозмеиной веревкой и задремал. Как раз солнышко пригревало и помогало переходу ко сну.
Спалось хорошо, а вот просыпалось-не очень. Открыл левый глаз и как бы увидел, что прямо в мой глаз смотрит другой, чужой глаз. Похолодев, я раскрыл оба-и ничего. Ветка куста, травка. И ничего больше, если не считать всяких букашек. Снова захлопнул веки и открыл сначала правый -и опять взгляд в него в упор чужого. Да что же это такое, если одним глазом я вижу, а двумя -нет?! Привстал и огляделся: в небе какая-то птичка, на земле жучки и букашки, и ничего более. Тьфу! Это морок полдня. Описано такое путешественниками. Хорошо, что не привиделся хоровод неодетых эльфиек, приглашающих с собой потанцевать к краю пропасти. Да и на высокогорных тропах так вот задремлешь и грохнешься, резко дернувшись. И никакой тебе магии-пошел и не вернулся, и никто не скажет, что случилось и почему.
Разве что призраком станешь и будешь терзать своим рассказом редких путников, пока не сформируется стойкое убеждение, что лучше помучаться, обходя гору с другой стороны, чем выслушивать нудные жалобы призрака с этой.
Поскольку умирают многие, но призраком становится хорошо, если один из десяти тысяч померших, то вероятность этого понятно, какая. Иногда я думаю, что превращение в призрака - это в некотором роде кара богов. Посмертие, конечно, бывает разное, но жрецы говорят нам, что большинство людей пройдут и уйдут, как будто их и не было. То есть, если я страдал по Ольге всю оставшуюся жизнь, то смерть для меня будет избавлением от этого страдания. А стань я призраком, так потом мне еще столетиями стонать о пропавшей своей любви и по тому, что умер в муках, а не во сне. Вроде так получается с теми, кто остался призраком, и так мне поясняли это жрецы пяти небожителей. Христианский священник пояснил чуть не так, и не преминув сказать, что предыдущие жрецы-демонопоклонники ничего не знают о будущем, ибо демоны, которым они служат, будущего не провидят. А ждет за гробом нас либо вечные муки, если грешили, либо вечное блаженство, если был не столь плох. Поглядит на меня его бог, взвесит мои злодеяния и добрые дела и отмерит кару либо награду за них. И, как я понял его намек, мне блаженство очень не светит, скорее, наоборот, только он не пояснил, отчего так. Вот тогда я и понял, что ничего хорошего мне не светит, ни до смерти, ни после. Перспектива была незавидная, а слова друзей и родных, говоривших, что все это пройдет, ведь не один я лишился своей любимой, и люди это пережили, и даже новую любовь нашли, меня не успокаивали. О новой любви, кстати, сказал мне дядя Юра, он вообще человек неделикатный и может рубануть, как это он и сделал, заявив, что ни одна баба и то, что у нее есть, не является незаменимыми. В Нижнем есть еще пара десятков тысяч баб, которые ничем не хуже. Если же я их не желаю, то вдоль Великой еще много городов с бабами. Если же мне не подойдут и они, то можно поискать кого-то из харазцев или других кочевых народов. У них практикуется временный брак, так что, если какая-нибудь девица из племени деле мне не заменит Ольги, так и поменять не дорого стоит. Я встал и ушел, пока дядюшка не проявит широту души и не предложит мне найти орку или гному. Думаю, он бы дошел до этого градуса широты часа через два и еще посл