Губы у нее дрожали.
Ракун, напротив, улыбнулся. Ругается — значит, жива и вменяема. Все помнит и, по-видимому, осознает. Одной проблемой меньше.
Вторая проблема, впрочем, никуда не делась. Выплеснув гнев, Нина нерешительно переступила с ноги на ногу (каблуки воткнулись в землю по самую подошву), огляделась и удивленно спросила:
— А где Алинка?
— Там, — махнул рукой магос.
В правильном направлении, кстати, махнул. Но расколдованной оно чем-то не понравилось, и она прозорливо уточнила:
— Там — это за кустами? Или в ближайшем городе? Или где? Мы вообще прибыли на место?
— Не совсем, — не стал скрывать Ракун.
— Поэтому ты выглядишь так, будто только что вылез из болота? Что случилось? Ничего не хочешь мне рассказать?
Теперь настала очередь магоса переминаться с ноги на ногу.
— Сядь, — наконец велел он.
Нина огляделась вокруг, не нашла ни стула, ни даже туристической пенки и демонстративно осталась стоять, уставившись на Ракуна, как милит на пойманного контрабандиста. По крайней мере ощущения были очень похожими.
Но, в отличие от милитов, Нине Ракун врать не рискнул.
Рассказал все.
Почти все. Про засунутую в чемодан водоросль все-таки промолчал.
— Так, ладно… Надо успокоиться, надо успокоиться… — бормотала Нина.
Возможно, успокоиться действительно надо было, но у нее никак не получалось. Вот бегать туда-сюда по берегу, нервно жамкая юбку, — да, вполне.
Ракун, наоборот, спокойно сидел на поваленном бревне, смотрел на реку и улыбался.
— Какого черта? — набросилась на него Нина. — У тебя племянница пропала! Что в этом смешного?
— Ничего. Я же не смеюсь, — развел руками магос.
— Но улыбаешься!
Ракун вздохнул и усилием воли придал лицу серьезное выражение, более соответствующее ситуации. Хотя через несколько минут губы снова невольно растянулись в улыбке.
Когда-то в далеком детстве эта привычка казалась полезной. Когда ты мелкий, тощий, нескладный, не можешь сам за себя постоять и вынужден каждый день терпеть насмешки более удачливых и богатых сверстников, единственное, что остается, — это улыбаться. Чем больнее бьют — тем шире улыбка. Всем назло.
Годы прошли, а привычка осталась. Теперь она бесила окружающих еще больше. Ракун улыбался и милитам, и клиентам, и мужьям любовниц, явившимся в самый неподходящий момент. И тому гаду с кнутом, чтоб ему побыстрее сдохнуть. Улыбался даже на похоронах брата и Галины. Слышал осуждающий шепот за спиной, сжимал кулаки — и улыбался.
Отвратительная привычка.
Объяснять все это Нине магос не стал. Она была явно не в том состоянии, чтобы слушать его откровения. А он не имел ни малейшего желания ими делиться.
— Надо что-то делать! — снова начала Нина. — Нельзя просто так сидеть и ждать у моря погоды!
— Это река.
— Да мне без разницы! Мы не можем торчать здесь бесконечно.
— Не бесконечно, а до рассвета. Так что сядь и заткнись. Мне надо подумать.
— Ты уже час думаешь, а Алинку в это время увозят все дальше. Надо идти за похитителями! Не хочешь помогать — я сама пойду!
— Куда ты пойдешь, женщина? Пешком догонять лошадей? А дальше что сделаешь, если вдруг догонишь на свою голову? Пальцем им погрозишь? К совести воззовешь?
Нина пристыжено замолчала. Ненадолго. Спустя несколько минут мельтешение продолжилось:
— Зачем они это сделали? Чего они хотят? Денег? У меня нет денег! У тебя есть деньги? Должны быть, ты же колдун, местная элита! Или им просто понравилась девочка? Она же еще совсем маленькая! У вас тут есть работорговля? А детская проституция?
— Ей восемнадцать. По местным меркам она уже несколько лет как не ребенок, — уточнил Ракун.
— Как это несколько лет? У вас ведь совершеннолетие в восемнадцать!
— У нас — да. Но мы не у нас.
— Тогда где?
— В соседнем мире. Один виток вниз по течению.
— Не понимаю я эти ваши обозначения, — неожиданно мирно вздохнула Нина.
— Я могу объяснить. Если ты наконец-то угомонишься и спокойно выслушаешь.
Женщина покорно прекратила метаться по побережью и подошла поближе.
Ракун нашел ровный участок земли, подхватил ветку и одним движением нарисовал длинную спираль.
— Исток — здесь. — Кончик ветки уткнулся в центр спирали. И почти сразу же двинулся вниз, пересекая витки один за другим. — Эта линия — река. В конце реки — устье, но оно далеко и нам сейчас не нужно. Так вот, миры расположены вдоль спирали. Ну, типа бусинок на ниточке. Тем, которые находятся на берегу, повезло, до них можно добраться по воде. На закате — туда, на рассвете — обратно. Быстро и просто. Из остальных выход есть только в соседние участки спирали и только по земле. Долго, сложно, опасно, зато в любое время суток.
— То есть мы сейчас здесь, правильно? — Нина ткнула пальцем в пересечение реки и ближайшего к центру витка. Ракун кивнул. — А откуда ты нас забрал?
— Двадцать третий виток. Столько рисовать — терпения не хватит. Доберемся домой — посмотришь по карте.
— А всего их сколько?
— Около сотни. Не помню точно. За семидесятые не забирался.
— А сколько миров в одном витке?
— По-разному. В этом — пять. В следующем — девять. Дальше — больше. Еще есть вопросы? А то я чувствую себя как на экзамене.
— Просто пытаюсь представить себе масштаб в целом. Я знала про наш мир, про ваш, но никогда не задумывалась, что вокруг еще столько всего! А ее не могли перевезти в другой виток?
— Вряд ли. Хотя, конечно, всякое бывает. Не волнуйся, доберемся домой — сразу двинем к милитам. Найдут ее, вот увидишь. — Магос пытался говорить мягко, не заставляя Нину лишний раз нервничать, но, похоже, от его желания здесь мало что зависело: она прекрасно заводилась сама. Но хоть не ревела, и то хорошо.
Зато в который уже раз спрашивала:
— Почему мы сами не можем поискать Алинку?
— Как ты это представляешь? Хоть раз пыталась найти человека в чужом мире?
— Ты же меня как-то нашел! Ну, в самый первый раз.
— У меня был твой камень, с его помощью всегда можно найти законного владельца. Сейчас это не сработает, оба камня у нее.
— А какие-нибудь поисковые заклинания? Ты же маг! Должен уметь делать всякие волшебные штуки!
— Не знаю я подходящих заклинаний!
— Но почему? Такие полезные мог бы и выучить!
— Микрохирургия тоже полезная. Ты ее знаешь? А латынь? А устройство телефона? А карту канализационных систем наизусть? — Ракун дождался, пока Нина покачает головой, и продолжил: — Поняла теперь? Никто не может знать все! Каждый делает свою работу! Искать людей — работа милитов. И завтра они ею займутся.
— Но почему мы не можем связаться с ними прямо сейчас?
— Да потому, что они в другом мире, глупая ты женщина!
— Но ведь ты посылал мне сообщения из одного мира в другой? Браслет, помнишь?
— Помню. Хороший арфактум, ручная работа. Но, извини, дарить такие украшения стражам порядка мне пока не приходилось. Так что все, уймись! Я сказал: ждем до рассвета. Других вариантов нет.
Вместо того чтобы смириться со своей участью, Нина снова заметалась по побережью, словно пыталась ухватить за хвост убегающую мысль. Но вдруг застыла на месте и резко развернулась к Ракуну:
— А можно вычислить, где обладатель браслета?
— Теоретически — можно, но я не знаю как. Да и зачем? Я и так вижу, что ты здесь.
— Нет же! Браслет был на Алинке! Кажется. Ну, то есть она точно надевала его вечером. Я сказала снять, но она же упрямая… Мы можем ей что-нибудь написать?
— Да, но что это даст?
— Что угодно! Хоть моральную поддержку. И… ты сумеешь определить, получила ли она сообщение? И получила ли его именно она?
— Да. — Ракун начал понимать. — Если послание дойдет до адресата, значит, она точно жива и в сознании. Если нет, то… Ну, может, у нее просто браслет сперли. Или она сама его сняла. Тоже бывает.
— Не рассуждай, а колдуй!
— Тогда заткнись. Дай сосредоточиться. — Магос прикрыл глаза и коснулся сережки кончиками пальцев. — Что пишем-то?
Повозка наехала колесом на камень, подпрыгнула, и Алина подпрыгнула вместе с ней, приложившись затылком о дощатое дно. Именно это и привело ее в чувство.
Некоторое время девушка лежала смирно, пытаясь понять, что происходит. Вокруг было темно, все скрипело и дрожало, голова раскалывалась, а руки и ноги неприятно ныли и почему-то не хотели двигаться.
Алина попыталась пошевелить пальцами — получилось с трудом. Ощущение было такое, словно вместо воздуха ее окружал толстый слой резины. Невидимая, но прочная оболочка затрудняла движение, мешала сменить позу или хотя бы вдохнуть полной грудью. Явно какая-то магия.
Девушка невольно фыркнула. Еще вчера она бы все отдала за такое приключение. Даже когда задувала свечки на именинном торге, загадала: «Пусть случится что-нибудь необычное! И чтоб матан пересдавать не пришлось». Ну вот, случилось. Теперь уж явно не до матана.
Мысль о том, что это просто сон или игра воображения, мелькнула и тут же исчезла. Во сне происходящее воспринималось совсем по-другому: сумбурно, путано и нелогично. А сейчас Алина помнила все, что случилось. Как плыли в лодке, как колдун вдруг выпал из нее, а саму девушку неизвестные люди вытащили на берег и…
Дальше память пасовала.
Кажется, один из них на нее дунул. Просто дунул.
Дыхание оказалось противным, чисткой зубов незнакомец себя явно не утруждал. Но вместо того, чтобы высказать этому противнику гигиены все, что пришло в голову, Алина вдруг зевнула и отключилась.
А сейчас, значит, включилась обратно и обнаружила, что ее куда-то везут.
Повозка была сколочена кое-как, в щели пробивался свет, но рассмотреть окружающий пейзаж не получалось. Снаружи могли находиться и лес, и степь, и город.
Хотя нет, точно не город. Города — они громкие, а здесь тихо.
Расслышать получилось разве что отголоски еле слышной беседы, но разобрать слова не представлялось возможности из-за скрипа колес и цокота копыт. По крайней мере девушке показалось, что это именно копыта.