Религиоведение. Индуизм — страница 31 из 34

грихастха: он должен был жениться, взрастить детей, обрести практическое знание жизни, заниматься определенной деятельностью, словом, выполнить свой гражданский долг.

«Когда домохозяин увидит у себя морщины, седину и детей у детей, ему следует отправиться в лес с женой или без нее, поручив ее ухо, ту детей» — так сказано в «Законах Ману» о переходе в третью стадию, лесного отшельника — ванапрастха. В этот период надлежало предаваться благочестивым размышлениям и стараться выполнять религиозные предписания по усмирению бренной плоти.

Что же разрешалось отшельнику? Правила гласят: «Он может валяться на земле или стоять целый день на цыпочках, проводить время то в стоянии, то в лежании, купаясь утром, в полдень и вечером. Летом следует подвергаться жару пяти огней, в дождливое время года проживать под тучами, зимой иметь мокрую одежду… иссушать тело… быть отшельником без огня и крова», иметь ложем землю, а жилищем — корни растений и т. п. Истязать плоть можно как угодно сурово, например, «имея пищу в виде воды и воздуха». Дремучие индийские леса давно уже вырублены, и трудно найти даже небольшой лесок, чтобы укрыться там от шума и тревог современной цивилизации. Но это не имеет значения. Лес — это метафора, главное — другое: предаваться размышлениям о бренности жизни, а для этого совсем не обязательно уходить в чащу.

И, наконец, в последней, четвертой стадии, странствующего аскета — санниясина, предписывалось предаваться подвижничеству, отринуть тщету земных притязаний и все узы привязанности к жизни и готовиться к переходу в мир иной. Опять заглянем в свод правил: «Глиняная чаша, корни дерева, лохмотья, одиночество и одинаковое отношение ко всему — таков признак освобожденного».

Правда, если после «Законов Ману» прочитать «Артхашастру» Каутильи, уже упоминавшийся трактат о политике, то выясняется, что поведенческую стратегию «четверичного закона» можно было употребить с большой пользой для самых разных целей. Например, под видом странствующих учеников, домохозяев, отрекшихся от жизни отшельников и суровых аскетов оказывалось очень удобно держать тайных агентов и шпионов.

Здесь же даются подробные рекомендации, как привлекать их деньгами и земельными участками, как размещать во дворце, крепости или селении и т. п. «Человек, бритый или с заплетенной косой, ищущий средств к жизни, будет шпионом под видом отшельника. Он, поселившись вблизи города, пусть ест на людях только овощи или горсть травы раз в месяц или раз в два месяца, тайно он может есть пищу, какую пожелает» — таков лишь один пример из «Артхашастры».

Индийцы, дотошные классификаторы, соотнесли закон четырех жизненный стадий с четырьмя жизненными целями, о которых было сказано в главе «Вечные вопросы вечной души». В первой стадии, ученичества, на первый план выдвигалась дхарма и отчасти артха, во второй — совмещались дхарма, артха и кама, в третьей преобладала дхарма, а в четвертой — мокша.

Для каждого периода предлагался также предпочтительный круг чтения, установка деятельности и поведенческая программа, а переход от одного периода жизни к другому отмечался специальными «обрядами перехода».

По стадиям жизни распределялись и тексты священного канона. Так, в первой стадии следовало изучить веды, т. е. сборники гимнов и жертвенных формул; во второй стадии, домохозяина, также следовало их читать, причем в надлежащее время, т. с. «не читать ни во время пыльной бури, ни когда небо красно, ни при вое шакалов, ни когда воет собака, ревет осел или верблюд, ни в обществе».


Возбранялось читать священные тексты около кладбища, в загоне для коров, сидя верхом на лошади, на осле, на верблюде, стоя на бесплодной почве, едучи в повозке и т. п.

Со второй стадией соотносились также брахманы, т. е. разного рода пояснения к древним священным текстам. Для оставивших свой дом и удалившихся в лес предназначались «лесные книги», араньяки, а упанишады, т. е. наставления, получаемые «сидящим у ног учителя», связывались с последней жизненной стадией.

Истинное знание этапов человеческой жизни и следование предписанным нормативам рассматривалось в индуизме как гарантированный путь к высшей цели — к разрыву круговорота рождений и смертей.

Жизнь как жертвоприношение

Вся жизнь индуиста от рождения до смерти была размечена ритуалами, как путь дорожными указателями, так что сбиться с этого пути было невозможно, тем более что кастовое общество всегда было готово наказать тех, кто не соответствовал его ожиданиям. Ну, а ревностный исполнитель всех правил и ритуалов мог надеяться обрести долголетие, почести, уважение близких, благополучное потомство и, как высшее воздаяние, более высокий статус в следующем рождении и освобождение из круговерти сансары.

Ритуалы жизненного цикла называются санскарами. Разные школы индуизма толкуют этот термин по-разному: как «очищение», «утонченность», «образование» и т. п. Слово «санскара» имеет еще и значение «приготовление пищи», и именно оно проясняет сокровенный смысл ритуалов: как из природных продуктов повар, имеющий опыт и знания, готовит вкусную пищу, так и санскары делают из человека, существа биологического, существо духовное.

Может быть, смысл термина «санскара» станет еще яснее, если обратиться к индуистским мировоззренческим идеям. Человек в них уподобляется жертвенному сосуду, а его жизнь — замкнутому циклу жертвоприношений; санскары же являются действиями, последовательно и постепенно очищающими его перед последним жертвоприношением богам — собственного тела, когда его после смерти сожгут на погребальном костре.

Самый обычный набор санскар сводится к двенадцати — восемнадцати, хотя их может быть и больше. Забота о человеке начинается еще до его рождения. Во время брачного ритуала будущие родители совершают обряды, магически стимулирующие чадородие. Один из них, гарбхадхача, связан с зачатием; он должен обеспечить правильное положение плода в материнской утробе. Обычно этот обряд совершается на четвертый день бракосочетания и открывает цикл дородовых ритуалов, который сопровождает весь период беременности.

Дети в индийской семье — это ее благословение и величайшая благодать, поэтому рождение ребенка — самое долгожданное событие для молодых родителей. Особенно радуются сыну, и не только потому, что он — опора родителей в старости и наследник семейного достояния. Нет, важнее религиозная основа: именно сын проводит отца в последний путь, устроит и выполнит похоронные и поминальные обряды — шраддху. А они, по представлениям индуистов, должны обеспечить отцу беспрепятственный переход в следующее рождение. В одном из наставлений отцу рекомендуется обращаться к сыну с такими словами: «Ты возникаешь — часть тела за частью тела, ты рождаешься из сердца моего».

Что же касается матери, то сын не только с религиозной, но и с юридической и социальной точки зрения оправдывает ее существование. Еще сравнительно недавно отсутствие сыновей сулило женщине трагические последствия. Ценность девочек в социальном плане всегда была неизмеримо ниже, поэтому их рождение не считалось значимым. «Бедняжка, опять у нее девочка!» — такова обычная реакция соседей на рождение дочери.

Еще бы: дочь живет в семье временно, только до свадьбы, отягощая семейный бюджет и обрекая родителей на огромные свадебные траты. Все, что в нее будет вложено в ее собственной семье, станет потом достоянием другой семьи, ее мужа. Вот почему в Индии мог возникнуть такой афоризм: «Дочери — великое несчастье. Лишь рождается дочь на свет, как похищает рассудок матери; растет, принося горе друзьям, а выйдя замуж, дурно ведет себя».

Однако на юге страны, там, где семейный уклад долго сохранял матриархальные черты и социальный статус женщин оставался высоким, дочери иногда ценились даже больше, чем сыновья. Во всяком случае, они имели равные с сыновьями, а иногда и преимущественные права и могли выполнять похоронные и поминальные церемонии.

Как бы то ни было, материнство всегда считалось самым желанным для индийской женщины. В старину говорили, что «у женщин тысячи недостатков и три достоинства: уход за домом, рождение детей и смерть вместе с супругом». С мольбой о детях женщины обращались и к общеиндийским святыням, и к местным богам, и к хранителям своей семьи, давали обеты и совершали паломничества.

Первый обряд, связанный с рождением ребенка, совершался еще перед соитием; при этом супруги должны пребывать в радостном, возвышенном настроении. Счастливую забеременевшую женщину — будущую мать и ее еще не родившегося ребенка старались охранить от сглаза, порчи и других опасностей с помощью дородовых обрядов. Ее окружали вниманием, заботой и лаской; развлекали и всячески угождали, т. е. по сути дела производили важную психотерапевтическую подготовку к сложному акту деторождения.

И сама женщина старалась всеми доступными способами умилостивить злобных женских богинь, способных ей навредить. Во время первой беременности на юге Индии проводили древний обряд разделения или расчесывания волос — симантоннаяна для магической защиты женщины и обеспечения благополучного разрешения от бремени.

На третьем месяце беременности совершали обряд пумсавана, чтобы родился сын. Наконец, приближались роды. Для них подготавливали специальное помещение, лекарства, травы — словом, все необходимое. Во многих районах Индии мать рожала первого ребенка в доме своих родителей, чтобы в этот трудный период чувствовать любовь и заботу близких. Роды обычно принимала опытная повивальная бабка.

О рождении ребенка должна знать вся округа; об этом радостном событии оповещали разными способами: стреляли из ружей, вывешивали ветки деревьев над дверью и т. п. Время появления ребенка на свет старались отметить с точностью до минуты: это поможет астрологу определить расположение планет в момент рождения и составить правильный гороскоп.

Как и у многих других народов, в Индии рождение ребенка было связано с понятием ритуальной нечистоты, которая могла продолжаться от нескольких дней до нескольких месяцев. В это время роженицам приходилось соблюдать запреты разной степени строгости, например, им нельзя было посещать храмы и другие святые места. По окончании срока проводили очистительные обряды и угощали родственников и соседей.