ов не было сделано.
Вся система экономических взглядов Аристова могла возникнуть только при условии совершенной неразработанности вопросов древнерусского хозяйства. Но как бы то ни было «Промышленность древней Руси» долгое время оставалась единственной работой по истории русского хозяйства, и взгляды ее автора надолго определили отношение историков к ремесленному производству и его роли в истории Руси.
На следующий год после выхода в свет книги Аристова был организован русский отдел на Всемирной выставке в Париже[34], в связи с чем Г.Д. Филимоновым были предприняты розыски старинных русских вещей в музеях и недоступных для ученых исследователей ризницах монастырей и соборов. Впервые произведения древнерусских ювелиров были выставлены рядом с византийскими и западноевропейскими вещами[35].
Интерес к древнерусскому художественному ремеслу повысился. Одновременно с изучением истории ювелирного дела началось накопление рядового археологического материала благодаря широким курганным раскопкам. Массовое исследование курганов было начато работами А.С. Уварова в 1851 г. Всего им раскопано 7729 курганов в Суздальской Руси. А.А. Спицын совершенно справедливо называл эти раскопки варварскими и сожалел, что подавляющее большинство материалов погибло для науки[36], но изданная Уваровым работа[37], основанная на обобщении археологического материала, имела для своего времени большое значение, т. к. вводила в оборот науки новый и свежий вид исторических источников. Можно только пожалеть, что эта первая историческая работа, основанная на археологическом материале, оказалась столь слабой в отношении метода исследования своего основного источника — курганов.
Раскопки русских курганов в разных местах России производились В.В. Антоновичем, Н.Е. Бранденбургом, Н.И. Булычовым, В.З. Завитневичем, Л.К. Ивановским, Д.Я. Самоквасовым, В.И. Сизовым и рядом других археологов.
В музеях накапливался обильный материал; на частых археологических съездах, устраивавшихся поочередно в крупных русских городах, читались доклады о древнерусских курганах; но археологический материал все же очень редко и мало использовался в качестве исторического источника.
В работах перечисленных ученых почти всегда имеется небольшой раздел, посвященный характеристике ремесла, но только в работе В.И. Сизова о смоленских курганах был произведен подробный анализ техники изготовления курганных вещей[38].
Обычно же вывод о ремесле получался таким образом: все предметы из курганов делились археологом на две неравные доли; в первую группу относились все привозные вещи, а во вторую — предметы местного изготовления, на основании которых делались стереотипные заключения о том, что население, хоронившее своих покойников в курганах, было знакомо с ковкой металла, прядением нитей, лепкой горшков, с обработкой дерева.
Разделение вещей на привозные и местные, т. е. другими словами решение вопроса о значении торговли и ремесла, было всегда крайне субъективным. И всегда, как только археолог пытался перейти к этому вопросу, над ним довлела готовая историческая схема, выдвигавшая на первое место торговлю и совершенно не знавшая местного производства.
В.З. Завитневич в специальной статье пытается доказать, что «…самые захолустные уголки славяно-русских поселений, путем, конечно, торговли, имели возможность пользоваться плодами византийской образованности…»[39]
К таким «плодам» Завитневич относит почти весь курганный инвентарь, включая даже дешевые мелкие поделки из медной проволоки. Даже крупнейший русский археолог А.А. Спицын, много сделавший для приведения в систему русских древностей, говоря о торговле Киевской Руси, отнес в раздел торговли почти все железные и медные вещи из курганов[40]. Выводы Спицына были повторены впоследствии Д.Н. Анучиным: — «Привозными следует считать и находимые в курганах [IX–XI вв. — Б.Р.] бусы янтарные, стеклянные, сердоликовые, серебряные, бронзовые браслеты, гривны, серьги, височные кольца, пряжки, фибулы, перстни, булавки, прорезные бляшки, иногда крестики, а в мужских могилах железные ножи, топоры, наконечники копий, редко мечи, длинные, обоюдоострые, норманского типа»[41]. За вычетом данного списка из курганных вещей дреговичей и радимичей на долю русского ремесла останутся только глиняные горшки. При такой постановке вопроса оказалось, что древнерусские смерды, не имея ничего своего, должны были весь свой нехитрый инвентарь (топоры, ножи, украшения) закупать у каких-то иноземных торговцев. Археологический материал, привлеченный к истории русского хозяйства в таком виде, мог содействовать лишь дальнейшему запутыванию вопроса.
К настоящему времени наука располагает примерно 20 000 раскопанных курганов IX–XIV вв., представляющими ценнейший источник по истории русской деревни, пригодный для статистической обработки. В этом отношении курганы можно сравнивать с позднейшими писцовыми книгами.
Параллельно с накоплением курганного (в основном деревенского) материала происходило обогащение музеев предметами высокого ювелирного мастерства древнерусских городов. Городские вещи в большинстве своем обнаруживались случайно при земляных работах в виде кладов. К концу XIX в. материала накопилось столько, что он мог быть обобщен; обобщением его занялся хороший знаток Византии Н.П. Кондаков. Вначале его внимание было обращено только на предметы с перегородчатой эмалью[42], а в дальнейшем было распространено и на все городское ювелирное искусство в целом[43].
Совместно с И.И. Толстым Кондаков написал шеститомную историю русских древностей; три последних тома посвящены интересующей нас эпохе[44].
Продолжая работы Забелина и Филимонова на новом, более широком материале, Кондаков очень внимательно изучил эмальерное и ювелирное дело, его технику, датировку отдельных вещей, применив к этому свое знание византийского искусства. Кондаков защищал русскую культуру от нападок со стороны норманнистов и доказывал существование высокоразвитого русского ремесла, но при этом нередко впадал в излишнее увлечение византийским влиянием. Для Кондакова не только Царьград, но даже провинциальный Херсонес являлся постоянным источником благотворного влияния на Русь, без которого он не мыслил развития русской культуры.
Оставляя в тени народное искусство X–XIII вв., сосредоточив все внимание на самых высоких образцах городского ремесла и подчинив его целиком Византии, Кондаков не мог существенно изменить взглядов историков на ремесло древней Руси, хотя его работы и пользовались уважением.
Крупнейшим недостатком русской археологической науки было отсутствие раскопок поселений. Ни маленькие городища, ни крупные древнерусские города не привлекали внимания исследователей. Сложная, запутанная стратиграфия культурного слоя, обыденность бытовых предметов и отсутствие ярких, богатых находок — все это отпугивало археологов от раскопок городищ. Не случайно, что длительным раскопкам подвергся раньше других именно такой город, как Княжья Гора близ устья Роси, где кладоискателями были найдены многие клады[45].
Кроме Княжьей Горы (которую можно отождествлять с летописной Родней), был раскопан древний Белгород близ Киева и произведены раскопки древней части Киева[46].
В 1914 г. В.Е. Козловской была сделана попытка подвести итоги археологическому изучению городищ и курганов[47], но оказалось, что подводить итоги нечему: есть несколько ярких фактов из истории трех-четырех городов, но свести их в целостную картину Козловской не удалось.
Археологический материал, накопленный к началу XX в., был, во-первых, неоднороден по своему составу (преобладание курганных комплексов), а во-вторых, совершенно не изучен археологом с точки зрения его датировки, происхождения и т. д. Естественно, что использование его в качестве источника по истории хозяйства было затруднено.
М.В. Довнар-Запольский в своей истории русского хозяйства попытался привлечь этот заманчивый по своему богатству вид источников[48]. Но и здесь археологические данные, полученные из вторых рук, являлись, по сути дела, лишь иллюстрацией готовых идей автора. Идеи эти не новы — постоянная перекочевка населения, слабость земледелия, отсутствие ремесла и огромное значение внешней торговли таков ассортимент основных положений Довнар-Запольского. Являясь учеником Ключевского, Довнар-Запольский развил и украсил археологической и нумизматической литературой его торговую теорию. Ремесло в общей системе народного хозяйства заняло в книге очень скромное место.
В общих работах по русской истории Ключевского, Рожкова, Преснякова, Покровского, Лященко, Грушевского ремесло скупо обрисовано на основании материалов, собранных Аристовым. Из указанных авторов наиболее подробно и детально освещено ремесла Киевской Руси у М.С. Грушевского[49].
М.Н. Покровский в разделе, посвященном городам, вскользь коснулся вопросов ремесла[50], а в «Очерке истории русской культуры» он изложил несколько общеизвестных фактов по истории ремесла и дал поразительную по своей запутанности формулировку: «ремесленники были первым