Рена вертелась из стороны в сторону, жадно разглядывая сидящих за столами, жмущихся к очагу и толпящихся у стен людей. Наконец она уронила ложку в пустую тарелку и встала со скамьи, вытягивая шею и стараясь посмотреть поверх голов.
— Это менестрель! — радостно воскликнула она. — Настоящий странствующий менестрель. А то, на чем он играет, кажется, называется цитра, но я не могу разглядеть как следует… и конечно же из-за шума не слышно музыки! Я хочу подойти поближе.
Коннор видел, как Рена пытается протолкнуться вперед, мечется между людьми. Вот она подпрыгнула, потом встала на цыпочки, тщетно стараясь увидеть хоть что-нибудь за спинами галдящих мужчин. Потом она нырнула в гущу людей и пропала из виду.
Девочка-служанка лавировала между людьми с тарелками и кружками, и толпа перед нею расступалась. В конце одного из таких людских коридоров Коннор мельком приметил долговязого человека в поношенном темно-синем плаще, обычной одежде менестрелей. Он пел и играл на длинном деревянном инструменте. Дрожащие металлические звуки струн цитры еле пробивались через разноголосый гул. Тут он наконец разглядел Рену, которая упоенно размахивала руками, а ее тоненький голосок вливался в хор мужчин, подпевающих менестрелю.
Все еще охваченный непонятной тревогой, Коннор обеспокоенно озирался вокруг. Но не заметив никакой опасности, успокоился и расслабился. Он доскреб еду с тарелки и, положив локти на стол, стал слушать простые и незамысловатые песенки, знакомые ему еще со времен учебы в Школе Волшебства.
Вскоре музыка убыстрилась. Зазвучала игривая плясовая мелодия. И перед Koннором вновь появилась Рена.
— Теперь они начинают танцевать, — сказала она, наморщив носик. — Будут топотать всю ночь напролет. Я уж знаю. Ух, я такая сонная! А ноги как пара булыжников… разве что булыжники не болят. Прошлой ночью во дворце я глаз не сомкнула, а тут еще гроза. Мне кажется, что мы в пути не один день, а целую вечность.
— Согласен, — поддержал ее Коннор, довольный, что можно убраться с глаз незнакомых людей. — Почему бы нам не испытать прочность гамаков?
Их комната была довольно далеко от шумного зала, и звуки музыки да топот ног сюда почти не доносились. Толстые стекла окна пропускали лишь слабый шорох дождевых струй. Нескончаемый плеск воды за стенами создавал ощущение уюта и тепла. Едва Коннор забрался в свой гамак, как тут же ему на грудь вскочил откормленный гостиничный кот, устроился поудобнее и громко замурлыкал. Сытный обед, ропот дождя, а главное, мирное кошачье мурлыканье прогнало ощущение опасности, которое не оставляло Коннора весь вечер.
Наверное, все это было от усталости, подумал он, медленно погружаясь в полудрему. Когда пришли те, с кем они делили комнату, Коннор на мгновение проснулся от свистящего шепота, но тут же снова провалился в сон. И уже до утра не просыпался.
За завтраком прислуживал сын хозяина гостиницы. Поставив на стол большие тарелки с дымящейся едой, он как бы между прочим пробубнил:
— Должен предупредить тех, кто отправляется на север, что ходят слухи о разбойниках в Северном Лесу.
Рена с улыбкой поблагодарила его. Парень отошел.
— Интересно, — проговорил Коннор, — знает ли мой дядя об этих грабителях?
— С чего это он должен знать? — удивилась Рена. — А-а, это ведь земля Рисмордитов, верно?
— Его бароны обязаны оберегать спокойствие жителей, охранять города, а значит, и следить за безопасностью дорог и лесов. Вместо этого, — Коннор презрительно хмыкнул, — вместо этого они толкутся в Кантирмуре при дворе и мутят воду стараясь прибрать к рукам южные земли, которые всегда принадлежали Рискарланам.
— Так вот о чем там шушукались по всем углам! — с отвращением фыркнула Рена.
— Да. — Быстро оглянувшись вокруг, Коннор добавил: — Но лучше поговорить об этом позже.
— Лучше вообще об этом не говорить. — Рена отковырнула ложкой большой кусок засахаренного меда и принялась старательно намазывать его на хлеб. — Скукота и больше ничего. Неужто все они такие, а не только родители Гариана?
— Остальные еще хуже, — вставил Коннор.
— И король их слушает! Ладно, не мое это дело.
— Давай-ка собираться в дорогу, — предложил Коннор. — Если мы перейдем мост до полудня, то сможем дойти до Риверфола еще засветло.
Мокрая одежда Рены и Коннора уже высохла, и они смогли снова переодеться в дорожные плащи и башмаки. Коннор прикупил еще еды в дорогу. За небольшую плату им дали хлеб, сыр, куски вареного мяса и немного овощей. Надеясь быстро добраться до реки, они не стали брать с собой фляги с водой. Коннор спросил, нельзя ли нанять лошадей, но ему ответили отказом. Мол, ни одной лишней лошади сейчас в гостинице нет.
И они снова отправились в путь пешком. Небо очистилось от туч. Лишь легкие пушинки облаков летели по синей шали над головой. Резвый ветерок играл волосами и складками плащей. Рена вполголоса напевала песенки, которые слышала вчера вечером. Время от времени она, озорно улыбаясь, создавала быстро исчезающие обманные картинки. То уток и озеро. То красноперую птицу с длинным клювом. А то забавного двухвостого и шестиногого пса Коннор с легкой завистью наблюдал за созданными Реной фантастическими существами и сожалел, что не может сотворить и десятой доли ее волшебства.
Он вспоминал, как Старшие чародеи, давая уроки в Школе Волшебства, творили свои чудесные заклинания. Краски природы становились ярче, воздух, казалось, мерцал, он переливался и наполнялся музыкой. И Коннору мерещилось, что стоит ему лишь взмахнуть рукой, произнести несколько слов…
И ничего!.. Кроме того единственного раза, когда все кончилось катастрофой… невольным превращением учителя в черепаху… При этом воспоминании Коннор нахмурился и закусил губу. Нет, даже самое простое заклинание у меня не срабатывает, с горечью подумал он.
Коннор знал за собой непонятную ему самому способность понимать язык зверей и птиц. Может быть, это ему дано взамен тем волшебным навыкам и заклинаниям, которым можно обучить и самого ленивого ученика чародея? Утешив себя этой мыслью, Коннор снова обратил свой взор на дорогу. И тут до его слуха донесся дробный стук лошадиных копыт. Рена тоже услышала голоса нагоняющих их всадников и храп лошадей. Она прищелкнула пальцами, стерла все обманные картинки, растворила в воздухе рой разноцветных порхающих существ и оглянулась.
Ощущение опасности, которое возникло у Коннора еще вчера, проснулось снова, и он покрепче сжал свой посох. Однако уже через мгновение, когда к ним приблизился всего-навсего купеческий караван, несколько телег, сопровождаемых отрядом всадников, Коннор успокоился.
Рена и он сошли с дороги, пропустили шумную кавалькаду и двинулись дальше. Некоторое время спустя они обогнули холм и вышли на гребень небольшой возвышенности. Впереди открывалась широкая долина, перерезанная лентой реки.
— А вон и мост! — воскликнула Рена.
Внизу, в долине, река Рет, широкая и медленная, серебряная в лучах заходящего солнца, извиваясь, устремлялась на север. С одного берега на другой перекинулся ажурный мост, творение искусных рук ремесленников и волшебства чародеев.
— Какой красивый! — ахнула Рена. Коннор кивнул. — Ты помнишь тот урок? — спросила она.
— Когда объясняли, как был построен этот мост? — Коннор ухмыльнулся. — Да, один из самых первых уроков. Мэтр Фальстан тогда так длинно рассказывал, что я, помню, задремал.
— Тебе и вправду было скучно? — удивилась Рена.
Коннор пожал плечами.
— Не очень.
— А мне в Школе Волшебства ничего не кажется скучным, — сказала Рена. — И тот урок мне тоже понравился. Ведь нам показали, как волшебство может создавать не только обманки, но и самые настоящие вещи. Умеет изменять их, передвигать и даже соединять с другими вещами. Я до конца это поняла, когда мне подробно, шаг за шагом рассказывали, как создавался этот мост.
Коннор молча кивал, как бы вежливо соглашаясь. Тот давний урок был для него первым разочарованием. Именно тогда Коннор понял, что по-настоящему никогда не сумеет овладеть тайной волшебства. Ему это было попросту неинтересно! Чувство разочарования и досады до сих пор возникало в нем от случая к случаю. Но, увы, чувства волшебства он был лишен.
Впрочем, сейчас, как ни странно, он, сам того не ожидая, ощущал разлитое в воздухе вокруг них почти неуловимое, как запах прошедшей грозы, волшебство. Это было не то чувство, которое старались развить в нем учителя-чародеи. Но объяснить себе, что же это такое, Коннор не умел. Такое же необъяснимое чувство возникало у него в горах, когда на чистое небо вдруг из-за хребта наплывала неизвестно откуда взявшаяся тяжелая сизая туча.
Забудь, убеждал он себя. Разве мало было у тебя неудач с этими волшебными заклинаниями, превращениями и ощущениями?
Вдруг за поворотом сошлись две дороги, и Рена с Коннором неожиданно обнаружили, что идут в самой середине длинной вереницы путников. Рена с приветливой улыбкой оглядывалась вокруг.
— Теперь разбойники уж наверняка на нас не нападут, шепнула она Коннору. — Как здорово, что гроза задержала людей, не дала им выйти в дорогу до сегодняшнего утра!
Коннор еще раз поборол непонятное чувство опасности и заставил себя улыбнуться.
— Будем надеяться, — пробормотал он, засовывая руку в свою дорожную сумку. — В такой толпе быстро мост не перейдешь. Может, перекусим на ходу?
Они упорно шли и шли вперед и наконец достигли Риверфолла, маленького городишки, зажатого между двух холмов напротив громыхающего водопада, полускрытого туманом сверкающих брызг. Рена с восхищением оглядывала ухоженные зеленые лужайки между аккуратными домиками под красными черепичными крышами. Но ее радость быстро улетучилась, когда выяснилось, что для всех прибывших в город путешественников мест в гостинице не хватает.
— Вот что я думаю, — подбоченившись, толковала Рена, — ночь теплая, и мы вполне можем переночевать прямо на улице. Если найдем незанятую лужайку.
— Но только после того, как съедим горячий обед. — Коннор весело позвенел монетками. — Снаружи намного теплее, если внутри ты набит горячей едой.