— Превратил учителя Шолла в черепаху? — Коннор кивнул. — Так оно и было.
— Но ведь это только Основы Теории. Теперь я кое-что понимаю в волшебстве и знаю, что от нас требуют лишь создать иллюзию изменения. Никто из учеников не должен знать, как по-настоящему что-нибудь изменить, а тем более изменить кого-нибудь. А Тайрон сказал, что это было настоящее изменение формы. — Рена в упор глянула на Коннора. — Как тебе это удалось?
Коннор пожал плечами.
— Сам не знаю. И никто не мог понять. Наверное, поэтому они и вышвырнули меня из Школы. Но я не жалею. Если честно, то даже рад. Знаешь, плохо быть самым старшим в классе и к тому же самым неумелым. Все, что я ни делал, у меня получалось не так, вкривь и вкось.
— Вкривь?
— Ну да. На том экзамене учитель Шолл проверял мое знание правил и основных заклинаний. Он велел мне показать свое умение на простом камне и создать видимость превращения его в черепаху. Понимаешь, только видимость. Я произнес заклинание, изо всех сил сосредоточился, и… и камень исчез вовсе! — Коннор прищелкнул пальцами, словно бы снова показывая тот фокус. — И ошалевший от неожиданности учитель Шолл так смешно ползал по песку, выискивая исчезнувший камень, что и сам стал похож на черепаху. Я только успел подумать об этом, как он по-настоящему превратился в неуклюжую черепаху. — Коннор вдруг хихикнул. — К счастью, проходила мимо учительница Пеллам. Она-то и возвратила Шоллу прежний вид… После того как перестала хохотать. Сам я ни за что не сумел бы этого сделать. Да и слишком был напуган, чтобы даже попробовать. С тех пор никогда и не пробовал ничего подобного.
— Значит, это на самом деле было изменение ФОРМЫ, — присвистнула Рена. — Я бы тоже не знала, что с этим делать.
— А учителя не знали, что делать со мной, — криво усмехнулся Коннор. — Поэтому через неделю я уже был бывшим учеником. Мне ничего не оставалось, как отправиться вслед за тобой и Тайроном на спасение Терессы от мерзкого Андреуса.
— Выходит, нам повезло, что тебя вытурили из Школы. Но послушай, — Рена вдруг опасливо поглядела по сторонам, — а вдруг ты неспроста сумел обратить учителя в черепаху? Всему причиной твой необычный талант?
Коннор смущенно пожал плечами. Всякий раз, когда упоминали о его странной способности понимать язык птиц и зверей, он чувствовал себя неуютно и неловко. Коннор тоже украдкой бросил взгляд вокруг. Никого поблизости не было видно.
— Не знаю, — сказал он. — Я никогда не говорил об этом ни одному учителю, а потому и спросить не мог. И никогда нигде не слышал о других людях с такими способностями.
— А те, что произошли от Ийон Дайин? Их, правда, не так много в нашем мире, — задумчиво произнесла Рена. — Как ты думаешь, способности к постижению волшебства тоже идут от них?
Коннор покачал головой.
— Вряд ли. Во всяком случае, я этим не отличаюсь.
— Тайрон говорит… — Она вдруг замолчала.
Так никогда и не узнал Коннор, что же говорил Рене Тайрон. Он проследил за ее взглядом и замер. К ним приближалась высокая фигура, ясно рисовавшаяся в желтом свете факелов.
Дядя Фортиан!
Рена молча, с затаенным испугом смотрела на герцога.
— Принцесса ждет тебя в бальном зале, Юная Ученица, сурово произнес высокородный дядя Коннора, не обращая ровно никакого внимания на племянника.
— Ты еще не знаешь, как тебе повезло, что ты сирота, — тихо пробормотал Коннор.
Рена кинула на Коннора быстрый сочувствующий взгляд, сделала реверанс и поспешила удалиться. Герцог проводил ее долгим взглядом.
— Пошли в дом, — коротко бросил он Коннору, когда девочка скрылась из глаз.
И, не оборачиваясь, твердым шагом направился в сторону дворца, но не к бальному залу, а вверх, в уединенные апартаменты Рисмордитов.
По крайней мере, выволочка произойдет не на людях, подумал Коннор, поглядывая на маячившую впереди широкую спину своего дяди. Но успокоения эта мысль не принесла.
— Коннор! — воскликнула тетя Карлас, как только они вошли в гостиную. Она картинно приложила ладонь к голове и с облегчением упала на кушетку. — Я уж было собиралась посылать поисковый отряд!
Коннор закусил губу. Он прекрасно знал, что беспокойство тетки было притворным, что она по любому случаю готова закатить сцену, устроить целое представление. Но что он мог сказать?
Дядя обратил к нему холодный взгляд.
— Полагаю, ты вновь болтался без дела в театре? — Он говорил таким тоном, будто Коннор занимался какой-то непростительной мерзостью вроде закидывания картечью любимого гобелена королевы.
— Да, — смиренно подтвердил Коннор.
Тетя закатила глаза и судорожно вздохнула.
— У меня еще теплилась надежда, — медленно проговорил дядя Фортиан, — что ты портишь праздник и волнуешь свою тетю по важной причине. К примеру, выполняешь поручение короля. Или вдруг заболел настолько, что не в состоянии двигаться. Но исчезнуть на весь вечер, никому ничего не сказав… И после того, что случилось с принцессой в прошлом году… — Он воздел руки к потолку.
Раздраженный Коннор не удержался.
— Андреус из Сенна Лирван меня похищать не станет! — выпалил он и немедленно пожалел о сказанном.
Дядя поднял одну бровь и с холодной иронией произнес:
— Ты, может быть, получил весточку от короля-чародея с полной гарантией?
Коннор изо всех сил боролся с нахлынувшим на него желанием нагрубить и прекратить этот тягостный разговор.
— Меня удивляет, что ты так уверен в себе и вообще в чем-то, — не унимался дядя, размеренно шагая по комнате. — Не смог ужиться со своими братьями и сестрами в Сирадайеле и потому приехал сюда. Четыре года обучения в Школе Волшебства, и снова полная неудача. Твоя мать поручила тебя мне, чтобы ты мог научиться чему-нибудь путному, тому, что необходимо знать и уметь королевскому отпрыску… Но, кажется, и это тебе недоступно. При каждой возможности ты стремишься улизнуть, чтобы толкаться среди оборванных актеров, этих забулдыг и шарлатанов, которые и терпят-то тебя лишь из-за высокого положения в обществе.
Коннор сжал зубы. Поначалу актеры и вправду неохотно приняли его в свою среду. Но потом он сумел заслужить их уважение и стал среди них своим. Тете и дяде, конечно, кажется смешным уважение актеров. Они уважают лишь деньги и власть. Искусство и мастерство для них пустые слова.
— Он, кажется, так ничему и не научился, — простонала тетя.
— Мне неприятно отсылать тебя обратно к матери с позором, — добавил дядя Фортиан.
Коннор ничего не сказал. Он понимал, что каждое его слово оборачивается против него же и только раззадоривает дядю. Надо просто ждать, пока у герцога пропадет запал и угаснет последняя искра раздражения. А впредь постараться пореже попадаться ему на глаза.
Разглядывая узоры на ковре, считая листочки и распутывая взглядом переплетение тонких вьющихся стебельков, Коннор старался отвлечься от звука язвительного голоса дяди, дотошно перечислявшего все недостатки, пороки и изъяны характера беспутного племянника. В особенности невыносимо было слушать похвалы Гариану как прекрасному образцу для подражания. Дядя Фортиан не желал замечать в своих детях ничего дурного и очень гордился ими.
— …мы попытаемся в последний раз… — долетели до сознания Коннора слова герцога.
Значит, «воспитательная лекция» близится к концу. Оставалось дотерпеть и выслушать обычные наставления.
— Ради твоего же блага я вынужден навсегда запретить тебе ходить за кулисы и общаться с актерами. Ты можешь только сидеть с нами и смотреть представление, не отлучаясь ни на минуту. Впрочем, я склонен вообще отменить для тебя театр.
Коннор задохнулся. Дядя слабо улыбнулся, видимо довольный тем, какой эффект произвели его слова.
— Лучше займись делом, достойным благородного молодого человека, — важно произнес Фортиан. — Я не знаю, какое будущее полагает для тебя твоя мать, королева Нерит, но считаю себя обязанным вернуть ей сына, воспитанного подобающим образом, — заключил герцог и небрежным жестом отпустил Коннора.
Мальчик резко повернулся и вышел, чувствуя, как в глазах вскипают слезы обиды и унижения.
Рена самозабвенно кружилась в танце, перелетая от одного кавалера к другому и задыхаясь от смеха. Она водила быстрые танцы и в особенности браннель, который позволял танцорам на ходу изобретать новые па, повороты и прыжки.
Когда танец закончился, она поискала глазами Терессу. Принцесса с неспешной грацией завершала последний круг. Ее рыжеватые волосы ровными прядями лежали на плечах.
И как это Терессе удается всегда оставаться такой аккуратной? — подумала Рена, заталкивая за ухо прядь выбившихся пестрых бело-коричневых волос.
Кавалер Рены отвернулся, болтая с другой девочкой, и она устремилась к Терессе сквозь распавшийся круг танцоров.
— Дядя вернулся, а Коннора нет, — прошептала Тересса, как только Рена оказалась рядом.
— Охо-хо, — вздохнула Рена. — Опять у него неприятности, да?
Чуть заметное хмурое облачко пробежало по лицу Терессы, но она ничего не ответила. Девочки направились к столу с освежающими напитками и легкими закусками. Проходя мимо группки важных разряженных дам, Рена заметила, как они резко умолкли и проводили их любопытными взглядами. Поклонившись принцессе, дамы удалились в сторонку. Тересса смотрела им вслед с явной тревогой.
— Почему Коннору надо жить у герцога? — спросила Рена. — Разве он не может пожить с учительницей Лейлой? Ведь она его сестра, а герцог Фортиан всего лишь дядя.
Тересса повернулась к Рене и покачала головой.
— Тетя Лейла, отказавшись быть принцессой Сирадайеля и став чародейкой, как бы порвала со всей семьей. По крайней мере, многие так считают.
Рена вздохнула, продолжая наблюдать за высоким грузным герцогом, беседующим с двумя другими дворянами в противоположном конце бального зала. С его удлиненного лица не сходило надменное выражение.
Как ужасно быть его родственником… не говоря уже о Мирли и Гариане, — подумала она.
Почему-то запало ей в голову одно лишь слово — «семья».