— Хорошо, — кивнула Ия и с сомнением спросила: — А то, что ты одна ходишь с таким молодым дядей, не навредит твоей репутации?
Насмешливо фыркнув, собеседница наставительно заявила:
— Это благородные дамы по домам сидят. А нам, простолюдинкам, и в поле работать надо, и бельё на речке стирать, и в лес за хворостом ходить, и на базар. Как тут с чужим мужчиной не встретиться? У нас на такое не глядят. Главное, чтобы родня крепкая была и приданое хорошее.
На несколько секунд замолчав, она продолжила уже не столь уверенным тоном:
— Конечно, если девушка себя не блюдёт и крутит с кем попало, это всеми осуждается… Давайте, вы всё-таки будете мне родным братом?
— Ты же сказала, что я на крестьянина не похож, — напомнила приёмная дочь начальника уезда, предложив: — Может, скажем, что я тоже слуга?
— Вы и на слугу не похожи, — вздохнув, покачала головой девочка. — Красивы очень. Держитесь совсем не как слуга. Разве что как хозяйский любимчик. Ну, из тех, кто… с мужчинами… спят.
Платина даже слегка смутилась от подобного сравнения. Насколько она успела узнать из книг, гомосексуальные отношения в Благословенной империи считались более чем неприличными и даже преследовались по закону.
Однако, ни для кого из образованных и информированных людей не являлось секретом, что родной дядя нынешнего императора: известный знаток поэзии и живописи, коллекционер древностей и щедрый меценат; редко балует вниманием свой гарем, предпочитая проводить время в компании юных дарований одного с ним пола.
Вспомнив данное обстоятельство, Ия вновь задала собеседнице всё тот же вопрос:
— Ну, а если все так подумают, это не испортит твою репутацию?
Сама она нисколько не комплексовала от того, что её примут за гея, однако девушке не хотелось доставлять спутнице неудобства. Вдруг ещё сбежит?
— Так мы же не станем говорить, что вы любимчик, — насмешливо фыркнула собеседница. — А другие пусть что хотят то и думают.
— Правильно, — поддержала её Платина. — Скажем, что я… секретарь!
— Если так говорить, то все сразу поймут, что ты любимчик, — усмехнулась спутница. — И никто не удивится.
— Это почему? — живо заинтересовалась девушка.
— Потому что настоящих секретарей держат только важные чиновники и богачи, — наставительно, с заметным оттенком превосходства пояснила собеседница. — Это очень важная должность, и мальчишек на неё не берут.
— Да ну и пусть, — отмахнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда, слегка задетая подобным тоном. — Я буду секретарём господина Всуо Ниито и твоим старшим братом. Так братом меня и называй.
Она решила воспользоваться именем и фамилией одного мелкого землевладельца, о котором слышала ещё в доме госпожи Андо, где обучалась правилам хорошего тона. Сей достойный муж пересидел эпидемию петсоры в Букасо, а когда узнал, что остался без арендаторов, едва не спился от огорчения.
— Лучше братиком, — смущённо поправила её Оки. — У нас в деревне так принято.
И озабоченно нахмурилась.
— Только бы на знакомых не наткнуться. Они-то сразу поймут, что мы не родственники.
Уж постарайся, чтобы так не случилось, — проворчала Ия. — Теперь, если поймают, то сначала палками побьют, а уж потом на каторгу отправят: куда-нибудь в горы или к белым медведям.
— А разве такие бывают? — удивилась собеседница.
— Бывают, — подтвердила Платина, с тревогой поглядывая на приближавшийся фургон. Сейчас ей лучше помалкивать. Поэтому, понизив голос, она попросила:
— Ты лучше расскажи мне о своей семье. Сколько детей у твоих почтенных родителей? На чьей земле вы живёте? Про себя расскажи. Чтобы я знала, что говорить, если спросят.
— Конечно, братик, — солидно кивнула девочка и принялась болтать о том, какие у неё замечательные мама с папой.
Пришелица из иного мира имела на сей счёт несколько иное мнение, но держала его при себе, внимательно слушая спутницу и краем глаза наблюдая за приближавшимися простолюдинами, судя по корзинам с инструментами, местными строителями.
Один из них что-то сказал, видимо, нарочно коверкая слова. Остальные вразнобой засмеялись, а Ия мысленно выругалась: «Вот же-ж! А вдруг меня по голосу узнают? Ну или заподозрят что-нибудь?»
Но тут же вспомнила свои ночные прогулки на улицу Тучки и дождя, где, кажется, никому и в голову не приходило, что она девушка. Так и принимали за молодого пацана из деревни.
Только тогда Платина почти ни с кем не разговаривала, а, путешествуя по четырём деревням, ей поневоле придётся общаться с людьми.
Может, стоит поручить все организационные вопросы Оки? Она девчонка бойкая, не растеряется. А приёмной дочери бывшего начальника уезда останется только важно кивать и надувать щёки.
Вот только проведя в этом мире уже полгода и кое-что уяснив о царящих здесь нравах, Ия с сожалением поняла, что подобное поведение неизбежно привлечёт к ним всеобщее внимание.
Не принято здесь, чтобы женщина говорила с незнакомцами, если рядом есть её мужчина. Неважно, будь то муж, отец, брат и даже взрослый сын. А любое отклонение от правил неизбежно бросится в глаза окружающим.
Мимо, подпрыгивая на ухабах, прокатил фургончик, запряжённый тощей, старой лошадью.
«Но, что если я, скажем, не могу говорить? — продолжила размышлять пришелица из иного мира. — Типа совсем немой. Только если вскрикну от испуга или ещё от чего? Да и немой секретарь — это ужасно глупо. Но если не немой, то, может, заика вроде Степаныча из Саратова?»
Девушка вспомнила пожилого техника с вислыми усами, заикавшегося на каждом слове. А уж когда он волновался, то его речь вообще было очень трудно разобрать.
Только как заика попал в секретари или даже в любовники к дворянину? А если он стал таким недавно? Ударился головой и получил сотрясение мозга! Или эту, как её? Контузию!
В памяти Платиной тут же всплыл эпизод из знаменитого фильма о Великой Отечественной Войне, где один из героев после контузии стал так заикаться, что, беседуя с приятелем, писал ему вопросы и ответы в специальный блокнот.
Тогда можно и голову перевязать, чтобы волосы спрятать. А то вдруг шляпа слетит в самый неподходящий момент?
Продолжая вполуха слушать говорливую спутницу, Ия огляделась по сторонам в поисках подходящего местечка, чтобы окончательно довершить создание своего нового образа.
— Давай отойдём, — прервала она рассказ девочки, кивнув на кусты метрах в тридцати от дороги.
— Я пока не хочу, — покачала головой бывшая служанка. — Иди, я здесь подожду.
— Ты мне нужна! — не терпящим возражения тоном заявила старшая спутница, с многозначительным видом кивнув за спину, где их понемногу догоняли переговаривавшиеся между собой носильщики.
— Ладно, — тяжело вздохнула собеседница, приподнимая край плаща. — Пойдём.
Помня о своей роли, приёмная дочь бывшего начальника уезда помогла ей спуститься по заросшему травой склону и поддержала, когда они переходили узкий ручеёк.
Заметив их уход с дороги и по-своему поняв желание скрыться в зарослях, один из носильщиков весело гаркнул:
— Эй! А ну не безобразничать! Солнце ещё не село!
Второй подхватил:
— Не мешай! Не видишь, молодые они, а им всегда не терпится.
И вся компания дружно заржала.
— Дураки! — густо покраснев, пробурчала девочка, пытаясь вырвать свою ладошку из руки Ии.
— Не обращай внимания! — отмахнулась та. — Наших лиц они всё равно не видят.
В густом кустарнике быстро отыскалась небольшая более-менее ровная площадка, окружённая густыми кустами.
Сбросив с плеча успевшую надоесть котомку, девушка сказала:
— Надо условиться, что говорить, если спросят.
— Так мы вроде уже всё решили, — недовольно проворчала спутница, отрывая от подола сухие репьи. — Ты — мой братик Пагус, служишь у господина Ниито секретарём.
— А куда мы идём и зачем? — ехидно поинтересовалась Платина.
— Ну… — растерянно протянула девочка, — родителей навестить.
— Вот тебе и ну! — передразнила её приёмная дочь бывшего начальника уезда и предложила: — Послушай, что я придумала, и скажи, может быть такое или нет?
— Ой, я не знаю, — тут же смутилась собеседница. — Как скажете, так и будет.
— А если я глупость какую-нибудь скажу по незнанию? — криво усмехнулась Ия. — Забыла, что я память потеряла? Такого могу наговорить, что все сразу поймут, что мы не те, за кого себя выдаём. Ты этого хочешь?
— Нет, госпожа, — решительно замотала головой Оки, тут же поправившись: — То есть братик.
Видя, что спутница прониклась серьёзностью ситуации, девушка невольно откашлялась и заговорила:
— Наш отец продал меня господину Ниито уже давно… лет десять тому назад. Он научил меня читать, писать и сделал своим секретарём.
Слушательница осторожно кивнула. Видимо, в её глазах эта история походила на правду.
— Дня три или лучше четыре назад я упал, ударился головой и начал плохо говорить.
— Это как? — живо заинтересовалась девочка.
— В-в-в-вот т-т-т-т-так, — заикаясь и трясясь всем телом, с трудов выдавила Платина.
— Ой! — всплеснув руками, засмеялась собеседница. — У нас Репик, сын Косого Вения, так бормотал! Ещё когда я совсем маленькой была, в деревню бродячий лекарь приходил и сказал, что его можно вылечить, только это долго и дорого. Вений тогда отказался. Землю пахать и заика может. Нечего зря деньги разбрасывать. Только Репик так всегда говорил.
— А я стал после того, как головой ударился, — наставительно заметила Ия. — Иначе кто бы меня в секретари взял?
— Для любимчика главное, чтобы красивый был, — хихикнула спутница, прикрыв рот ладошкой.
— Это так, — не стала спорить девушка. — Но всё же лучше, если он ещё и нормально разговаривает.
Не найдя, что возразить, Оки поинтересовалась:
— А разве бывает так, что человек ударился и стал заикаться?
— Случается, — подтвердила Платина, но, видя её недоверие, решила сослаться на бесспорный авторитет. — Мне госпожа Амадо Сабуро рассказывала. А уж она во всяких болезнях лучше тебя понимает.