Беззастенчиво подтолкнув замершую столбом девушку, Оки задвинула хлипкий деревянный засов и, усевшись на возвышении, с облегчением выдохнула:
— Хвала Вечному небу! Хоть под крышей выспимся.
Снимая с плеча котомку, Платина прошептала, косясь на затянутую полупрозрачной бумагой решётчатую дверь.
— Не боишься ночевать в одной комнате с парнем? Мало ли что люди скажут?
— Я же сказала, что ты мой родной братик, — снисходительно, словно малому ребёнку, ответила девочка. — Это у богатых для братьев и сестёр разные комнаты есть. А мы зимой все в одной жили, чтобы теплее было. Под одним одеялом спали. Такая уж у нас, бедняков, жизнь.
Вспомнив сакраментальную фразу про бытие и сознание, пришелица из иного мира хмыкнула, развязывая пояс, чтобы снять кафтан.
Тоненько зазвенела упавшая на пол серебряная шпилька, доставшаяся ей после драки с первой госпожой наложницей своего приёмного папаши.
— Что это? — встрепенулась спутница.
Бросив короткий взгляд на тонкую дверь, Ия присела рядом с ней и, показав трофей, шёпотом поинтересовалась:
— Как думаешь, сколько она может стоить?
— Не знаю, — задумчиво протянула бывшая служанка, принимая у неё из рук украшение. — Тут одного серебра не меньше чем на десять муни и ещё золотая подвеска. Дорого… братик.
Она со вздохом вернула шпильку.
— Может, даже семьдесят муни. А кому ты её хочешь продать?
— Пока не знаю, — пожала плечами Платина, потом расстелила кафтан и, улёгшись, постаралась завернуться в него как в одеяло.
Получалось плохо. Ноги торчали наружу и всё время мёрзли. А вот её спутница, казалось, не испытывала никаких неудобств, не обращая внимание ни на пищащих комаров, ни на постепенно затихавший снаружи шум.
Повозившись, Ия отыскала в котомке ещё одни носки. С ними сразу потеплело. Свернувшись калачиком, она долго лежала с закрытыми глазами, стараясь не обращать внимание на назойливый писк в ушах и прогоняя из головы любые мысли.
Вот только перед внутренним взором то и дело всплывали картинки хаоса в доме начальника уезда Букасо, бегство из города. Душу вновь охватил страх перед будущим.
Однако усталость оказалась сильнее всех переживаний, а в молодости испуг проходит быстро, и девушка наконец-то погрузилась в сон, от которого тут же очнулась, почувствовав, как завозилась под головой заменявшая подушку котомка.
Где-то над ухом слышалось возбуждённое сопение и шорох ткани. Странно, но Платина почему-то совсем не испугалась? Возможно потому, что подсознательно уже ждала каких-то неприятностей?
Быстро погасив мимолётное желание отшвырнуть скорчившуюся рядом Оки, она тихонько спросила:
— Ну, и чего тебе там надо?
Сдавленно пискнув, девочка попыталась отпрыгнуть, но Ия успела схватить её за запястье.
В тусклом полумраке приёмная дочь бывшего начальника уезда без труда рассмотрела огромные, испуганные глаза спутницы.
Пару раз дёрнувшись и убедившись, что силы не равны, она зло зашипела:
— Пусти, а то закричу!
— Кричи, — хмыкнула девушка, садясь и не выпуская её руки.
Судя по чётко различимой решётке на двери, приближался рассвет. У выхода лежала котомка Оки и её свёрнутая накидка. Похоже, она намеревалась обворовать Платину и потихоньку смыться.
— На каторгу вместе пойдём. Только я старше, сильнее и красивее тебя. И кто из нас быстрее сдохнет?
Бледное лицо собеседницы обмякло, и, закусив нижнюю губу, она беззвучно заплакала.
Старательно задавив невольно шевельнувшуюся в душе жалость, пришелица из иного мира проворчала, отпуская её руку:
— Чего взять-то хотела?
И тут же сама догадалась:
— Шпильку?
Кивнув, Оки зло выпалила:
— Её одной мне на приданое хватит!
— Ну и попросила бы, — хмыкнула Ия.
— Так бы ты мне её и дала! — внезапно окрысилась спутница. — Думаешь, я не поняла, что ты нарочно её из причёски первой госпожи вырвала, чтобы на вклад в монастырь отдать?!
«Вот же-ж! — невольно поморщилась девушка. — Об этом я как-то не подумала. Амадо, конечно, в приёме не откажет, но всё-таки лучше прийти с деньгами. Ну или хотя бы с серебром».
А вслух сказала:
— Вот теперь точно не дам!
— Ну и иди сама в свой монастырь! — огрызнулась собеседница. — А я тебя больше провожать не буду!
— Ну, так и не надо, — усмехнулась Платина, неторопливо разворачивая завёрнутый в тряпочку кинжал. — Думаешь, без тебя не дойду? А ты уматывай, но помни, встречу ещё раз — убью!
Видимо, эти слова прозвучали веско и достаточно убедительно, потому что бывшая служанка прытко отскочила от неё, схватила накидку, котомку и пулей вылетела за дверь.
Губы у Ии задрожали от подступивших слёз. Успев привыкнуть к милой и простодушной Оки, считая её если не близкой подругой, то доброй приятельницей, девушка почувствовала себя преданной.
Отчаяние, словно привлечённое чужой подлостью, вновь затопило сознание девушки. Как же она в одиночку доберётся до монастыря, если ей неизвестно, как общаются между собой простолюдины? Да её же сразу вычислят и сдадут властям! А там каторга или чего похуже.
Может, стоит отдать той стерве шпильку? Уж Амадо Сабуро обязательно укроет свою молодую подругу. Это не какая-то жадная крестьянская девчонка. С сестрой приёмного папаши они петсору пережили, не раз спасая друг другу жизнь, а для нормальных людей это многое значит. Да и не задержится Платина в монастыре. Ей бы только с Хваро связаться. А там барон обязательно заберёт её к себе.
Не в силах справиться с навалившейся паникой, Ия, позабыв обо всём, устремилась за мелочной простолюдинкой.
Однако, выскочив на узенькую веранду и оглядевшись, убедилась, что на дворе никого нет. Не решившись кричать, она спрыгнула на землю, намереваясь догнать Оки, но тут же зашипела от боли.
Оказалось, что ничего не соображая, девушка забыла обуться, и теперь острый камешек врезался ей в подошву, прочищая мозги.
«Вот же-ж, дура!» — выругавшись одними губами, Платина прохромала к веранде и, стащив носок, убедилась, что на коже нет ничего, кроме красного пятнышка.
Нет, за Оки она, конечно, не побежит, но сматываться отсюда надо как можно быстрее. Если хозяин харчевни ненароком обратит внимание на то, что гости пришли вдвоём, а уходит она одна, у него могут возникнуть ненужные вопросы.
Вернувшись в каморку, Ия скоренько привела себя в порядок, схватила котомку, кинжал и после недолгого колебания спрятала его за пазуху.
Опасаясь разбудить постояльцев или обслуживающий персонал заведения, она на цыпочках выбралась за ограду, после чего почти побежала, придерживая норовивший соскочить с плеча узел с вещами.
Когда девушка оказалась возле широко распахнутых деревенских ворот, над горами заиграла сполохами заря, окончательно погасив самые яркие звёзды. Только теперь она посчитала возможным перейти на шаг.
Петляя, дорога обогнула склон, и отсюда девушка увидела впереди торопливо удалявшуюся Оки.
Заметив приёмную дочь бывшего своего хозяина, та существенно прибавила шаг, то и дело оглядываясь через плечо.
Вот только догонять её никто не собирался. Пришелица из иного мира сумела справиться с истерикой и теперь думала о том, как будет добираться до Дабали. Придётся самой общаться с людьми, а значит, её заикание не должно быть столь радикальным, как в Исаво. Но полностью отказываться от такого способа маскировки она не собиралась.
Внезапно Платина замерла как вкопанная и глухо застонала от злости и бессилия, вспомнив, что у неё совсем нет денег! Она же рассчитывала на Оки, намереваясь честно отдать ей за это шёлковую курточку, но подлая обманщица сбежала, оставив свою спутницу без средств!
До обители «Добродетельного послушания» идти ещё не менее четырёх или даже пяти дней! Что она будет есть? Где ночевать?
— Ду-ра! — прошипела по-русски путешественница между мирами. — Надо было не выпендриваться, а взять у неё денег. Пусть даже силой.
Она тоскливо посмотрела на дорогу. Бывшая служанка опережала её уже почти на километр. Конечно, можно попробовать догнать. Но им навстречу ехал фургон в сопровождении четырёх слуг, а за ним виднелась ещё какая-то крестьянская повозка.
Жадная девчонка ни за что не захочет поделиться честно заработанными медяками. А устраивать драку с ограблением у всех на виду слишком рискованно. Вдруг эта придурошная простолюдинка её выдаст, несмотря на опасность самой угодить на каторгу?
— Убила бы гадину! — выдохнула Ия, нашаривая за пазухой кинжал.
Внезапно заполонившие сознание злость и отчаяние рассыпались как прибой о скалу. Она вспомнила, как старшина носильщиков расплачивался в харчевне кусочком серебра. А у неё же с собой шпилька первой наложницы.
Обрадовавшись, девушка нырнула в первый же попавшийся кустарник. Убедившись, что её невидно с дороги, она достала из котомки украшение и попробовала обрезать кончик кинжалом.
После нескольких безуспешных попыток Платина отыскала трещину в большом камне и, сунув туда кончик шпильки, сумела отломать пару кусочков длиной примерно в сантиметр. Постучала по ним булыжником, окончательно меняя первоначальную форму, и вполне довольная результатами своих трудов вновь выбралась на дорогу.
В первой же деревеньке, отыскав дом побогаче, она, заикаясь и держась руками за голову, сначала поинтересовалась дорогой до Дабали, а затем попросила продать немного еды.
При виде серебра круглое, с грубыми чертами лицо селянина расплылось в довольной улыбке. Попросив молодого мастера подождать, мужчина принёс целую кучу продуктов.
Ия выбрала рисовые колобки, ростки бамбука, зелёный лук и завёрнутую в лист лопуха бобовую пасту. Отказавшись от яиц, тощей редиски и квашеной капусты, она потребовала сдачу.
Собеседник начал с жаром уверять, что у него совершенно нет денег. Тогда девушка пригрозила закупиться едой у соседей.
Угроза возымела действие. Горестно вздыхая и качая головой, ушлый крестьянин выдал ей пяток затёртых медных монеток.