Наконец, правые в республиканской партии были представлены быстро набиравшей силу на протяжении 70-х годов ультраконсервативной группировкой. Она объединялась общими для ее членов стремлениями свести к минимуму любые формы государственного вмешательства в социально-экономические процессы, демонтировать здание государства "всеобщего благосостояния" путем отмены всех основных социальных завоеваний трудящихся, развязать механизм капиталистического нерегулируемого рынка для реализации социал-дарвинистских принципов ("в борьбе за существование в человеческом мире выживает сильнейший"). Наиболее подходящим средством социальной политики ультра считали полицейский кулак, обрушивающийся на всех протестующих против своего бесправного и бедственного положения. Для ультраконсерваторов альфой и омегой в подходе ко внешнеполитическим вопросам являлись обеспечение абсолютного военного превосходства США и культ силы. Любые попытки решения международных конфликтов мирными средствами с порога отвергались ими как "национальное предательство", а сама возможность каких-либо переговоров с социалистическими странами вызывала панический ужас, коль скоро эти переговоры могли наложить, пусть даже самые минимальные, ограничения на военную машину Соединенных Штатов.
Основным источником силы ультраконсервативной фракции являлись "молодые деньги" американского "южного пояса", протянувшегося от Флориды до Калифорнии, где в послевоенные годы стремительно выросла по существу новая промышленная база. Природные богатства, обширные массивы неиспользуемых земель, самая дешевая в стране и наименее организованная в профсоюзы рабочая сила — все это обеспечило превращение Юга в важный центр экономической и политической жизни США. "В сознании представителей этих "молодых" кругов бизнеса их собственная и в значительной степени уникальная успешная карьера оказалась воспринятой и интерпретированной в качестве убедительного подтверждения жизненной силы "американской мечты", гарантирующей предпринимательский успех тем, кто идет на риск и соблюдает правила "свободной конкуренции", — замечал советский исследователь А. Ю. Мельвиль. — Для них их личный опыт предстал в виде универсальной общесоциологической модели, доказывающей непреходящее значение и истинность основополагающих принципов частнопредпринимательского капитализма свободной конкуренции. Именно поэтому господствующие тенденции развития американского общества, идущие от традиций рузвельтовского "нового курса", были расценены ими как злонамеренное извращение "американского пути", которое надлежит как можно скорее ликвидировать"23. Представителям "молодых" монополистических групп, среди которых выделялись конгломераты, связанные с новейшими и наиболее прибыльными отраслями производства, военно-промышленные концерны, транснациональные корпорации, выкачивавшие баснословные прибыли за счет эксплуатации труда на всех континентах, были чужды идеи социальной ответственности бизнеса и государства, они видели в федеральном регулировании лишь ненужную преграду на пути к получению сверхприбылей.
На президентских выборах 1968 г. ультраконсервативное крыло в республиканской партии представлял губернатор Калифорнии Рональд Рейган. Но тогда его час еще не настал. Рейгану с его откровенно реакционной программой трудно было рассчитывать на успех, когда недовольство конкретными мероприятиями Джонсона не означало еще отказа избирателей от поддержки его политики социального лавирования и государственного регулирования экономики, а "вьетнамский синдром" менее всего благоприятствовал популярности ультраправой, интервенционистской внешнеполитической риторики. Многие ведущие ультраконсервативные республиканцы — Голдуотер, сенаторы С. Тэрмонд (Южная Каролина), Дж. Тауэр (Техас) — предпочли тогда кандидатуру Никсона. Но в то же время большим успехом правых в 1968 г. было выдвижение на пост вице-президента ультраконсерватора Спиро Агню.
Переход президентской власти после восьмилетнего правления демократов в руки "великой старой партии" был воспринят с большим воодушевлением представителями всех ее фракций. Перед ней, казалось, забрезжила наконец возможность перехватить статус партии большинства у демократов, которые обладали им с рузвельтовского "нового курса". К тому же многочисленные исследования общественного мнения показывали, что на выборах 1968 г. большая часть избирателей, проголосовавших за кандидата Американской независимой партии, реакционера и расиста Джорджа Уоллеса (он получил 13,5 % голосов), испытывала тягу к республиканцам, а не к демократам. Один из ведущих идеологов "нового республиканского большинства", молодой политолог К. Филлипс, доказывал: "Хотя большинство голосовавших за Уоллеса были демократами, а не республиканцами, они были консерваторами: южане, немцы, ирландские католики, которые еще до 1968 г. проявляли тенденцию к переходу в республиканскую партию"24. "Новое большинство" виделось республиканцам как коалиция их традиционных приверженцев; разочаровавшихся демократов, которые в возраставшей степени начинали ставить "личную свободу" выше "диктата" государства благосостояния; белых южан, все дальше отходивших от поддержки демократической партии, недовольных ее позицией в расовом вопросе; черных бизнесменов и "молчаливого большинства" — людей, которые воспринимали подъем движений социального протеста как подрыв устоев американского общества и с готовностью откликались на республиканский лозунг "закон и порядок". "Мы собираемся покончить с 35-летним преобладанием демократического большинства, — самонадеянно заявлял вице-президент Агню, — и заменить его республиканским большинством, которое будет доминировать в последней трети века"25.
Особенно большие надежды республиканцы связывали с "южной стратегией", нацеленной на расширение позиций партии на юге страны. Американские южные штаты всегда отличались исключительно консервативной политической культурой. Традиции однопартийности, засилье демократической партии в регионе сохранялись с периода гражданской войны XIX в., ведь именно эта партия возглавила южную Конфедерацию. После "нового курса", когда демократы открыто заявили о себе как о буржуазно-реформистской партии, приверженность им консервативного Юга рассматривалась как полная аномалия, дань инерции истории. Рост разочарований южных демократов (диксикратов) политикой национального руководства их партии, массовый приток выходцев из других штатов на быстро развивающийся в промышленном отношении Юг и "исход" негритянского населения оттуда в индустриальные центры Севера, усиление национализирующего воздействия средств массовой информации вызвали в политической модели южных штатов зримые перемены. "Общей тенденцией политического развития двухпартийной системы США является размывание демократической партии на Юге и расширение там влияния республиканцев"26, — писал в начале 70-х годов советский историк И. А. Геевский. В 60-е годы республиканцы, ранее соперничавшие с демократами на Юге только на президентских выборах, начинают составлять им конкуренцию и на выборах губернаторов штатов и членов конгресса США. Доля республиканцев в числе представителей южных штатов в сенате к 1968 г. составила 25 %, тогда как еще в 1960 г. ни один из южных сенаторов не принадлежал к "великой старой партии". Если в 1952 г. лишь 8,8 % избирателей Юга регистрировались для участия в выборах как республиканцы, то в 1968 г. — около 23 %.
Республиканцы могли рассчитывать на завоевание Юга двумя путями: либо ориентируясь на либеральные силы региона и предлагая альтернативу слева диксикратам — отъявленным сегрегационистам и противникам государственного вмешательства в социально-экономические процессы, либо перехватывая лозунги диксикратов в надежде перещеголять последних в реакционности. Никсону и южным республиканцам по душе явно был второй путь. Джимми Картер, будущий президент США, а тогда губернатор Джорджии, говорил: "…южная стратегия Никсона имела в своей основе апелляцию к расистским предрассудкам на Юге"27. Ему вторил сенатор-демократ Р. Ярборо, анализировавший положение в его родном южном штате — Техасе: "Республиканская партия и те люди, которые контролируют демократическую партию, исповедуют идентичную идеологию"28. В справедливости этих замечаний мы еще убедимся, когда рассмотрим политику администрации Никсона в расовом вопросе. Пока же скажем, что первым осязаемым результатом "южной стратегии" стал переход в лоно республиканской партии самого, пожалуй, реакционного из диксикратов — сенатора из Северной Каролины Дж. Хелмса, который весьма органически влился в ряды ультраконсервативных республиканцев.
"Новое республиканское большинство" могло стать реальностью только в том случае, если партии удалось бы добиться на последующих выборах преобладающего числа мест в конгрессе США, на губернаторских постах и в легислатурах штатов. В достижении этой цели определенную помощь могла оказать активизация всех элементов партийной организационной структуры.
По организационному строению американские буржуазные партии, в том числе и республиканская, отличаются во многих отношениях от партий других капиталистических стран. Партии в США — весьма аморфные формирования. Большой автономией пользуются организации отдельных штатов и избирательных округов. В партиях отсутствуют сколь-либо жесткая дисциплина, в том числе и парламентская, индивидуальное членство или членские взносы. Так, республиканцем считается любой гражданин, который на прошедших выборах зарегистрировался на избирательном участке как сторонник этой партии. Единственным общенациональным органом партии является ее Национальный комитет, куда помимо председателя и постоянного контингента сотрудников входят по два представителя от каждого штата. Функции НК весьма ограничены. Вот как определял их новый его председатель Р. Мортон: "Продолжать создавать и совершенствовать активную, конкурентоспособную организацию в штатах с привлечением всех слоев общества… повышать ее способность оказывать помощь для победы на выборах… поддерживать администрацию перед лицом народа и партии… добиваться собственного признания и поддержки партии администрацией… координировать свою деятельность с комитетами по выборам в палату представителей и в сенат… вести подготовку к конвенту 1972 г… поощрять организацию молодых республиканцев, республиканскую федерацию женщин и другие автономные группы в партии эффективно сотрудничать с НК и партией в целом… собирать необходимые средства"